Послепремьерное: Маета от кипения страстей.

Однако режиссер Евгений Марчелли решил всё по-своему и спектакль поставил. Идея сценографии тоже принадлежит ему: спектакль играется на «средней» сцене – это когда зрительские ряды расположены в глубине сценической коробки, а собственно спектакль разыгрывается на авансцене. Но это, похоже, не окончательный вариант: премьерный показ режиссер предварил ремаркой, что только первым зрителям так повезло, в дальнейшем спектакль «развернут лицом» к большому залу… Не совсем понятны эти перестановки.  Будто новосел примеряется – так поставить диван, или, напротив, к стене его отодвинуть. Впрочем, это не важно.

Спектакль начинается незаметно. Еще в зале горит свет, зрители разыскивают свои места, все говорят вполголоса, ожидая привычных звонков, дающих старт действу. Тех, кому не хватило мест, контролеры заботливо устраивают по-домашнему на ступеньках, на подушках. Те, кто устроился, рассматривают лаконичные декорации. 
Пространство сцены напоминает спичечную коробку, поставленную на длинную боковую сторону. Эти ассоциации усиливают фанерные занозистые на вид стены коробки и песок, насыпанный на пол. (В детстве я устраивала такие «комфортабельные» дома для пойманных жуков: коробок-тюрьма, чтобы жук не сбежал от своего счастья, а песок, чтобы было «как в природе»). Два стула, которые переставляются то так, то эдак; другая мебельная группа – карточный стол с тремя стульями, в углу – пианино. Но главное – это насыпанный толстым слоем песок, в котором вязнут каблуки высоких туфель героинь. В этих декорациях предстоит развернуться событиям спектакля. 
Впрочем, пока мы рассматривали, что к чему, спектакль давно начался. Слуги Катя и Матвей (артисты Анна Ткачева и Игорь Есипович) уже музицируют на пианино; картежники Анна Семеновна, мать хозяина дома (заслуженная артистка России Ирина Чельцова), её компаньонка Лизавета Богдановна (артистка Елена Шевчук) и немец-гувернёр Шааф (артист Семен Иванов) подсчитывают, кто кому сколько должен; Ракитин (артист Николай Шрайбер) монотонно по-французски читает хозяйке дома Наталье Петровне (актриса Анастасия Светлова)  новый роман. Скука ощутимо висит в воздухе.

Жизнь в деревне тягуча и однообразна, каждый день – одно и то же, ничего не происходит. Появление нового учителя Беляева (артист Максим Подзин) нарушает монотонное равновесие повседневности. Да какое там «нарушает» - взрывает! От него в восторге его воспитанник Коля (артист Илья Варанкин), в него влюблена, ещё не отдавая себе отчёта в этом чувстве, воспитанница дома Верочка (актриса Мария Полумогина), к нему неровно дышит служанка Катя (актриса Анна Ткачева). Но главная буря происходит в душе хозяйки дома Натальи Петровны (актриса Анастасия Светлова): этот человек заразил меня своей молодостью, говорит она, это бросилось мне в голову, как вино. Разные по возрасту и социальному статусу женщины уравновешиваются этим чувством - влюбленностью-любовью-животной страстью-желанием обладать - к одному мужчине. Теперь они равны, и они – соперницы. Обстановка накаляется, электризуется. Бесконечные выяснения отношений – Натальи Петровны и Ракитина, давно и безнадежно в неё влюбленного, и получившего окончательную отставку в свете вспыхнувших страстей; Беляева и воспитанницы Верочки, Беляева и служанки Кати, Беляева и Натальи Петровны, Натальи Петровны и мужа, богатого помещика Аркадия Ислаева (артист Олег Павлов), который не замечает всей этой «собачьей свадьбы», потому что с энтузиазмом хлопочет по хозяйству… Концентрация чувственности столь высока, что, кажется, её можно есть кусками. Молодежь – Беляев, Верочка и служанка Катя – кормят друг друга клубникой, и так заигрываются в этом чувственном вкушении сочных плодов, что становится неважно чьи руки кого ласкают. (Ох, признаюсь, зная привычку режиссера показывать все «до конца», не ограничиваясь намеками, я очень опасалась групповой интимной сцены, но, к счастью, обошлось).  Одним словом, «высокие… высокие отношения».

Устройством личной жизни заняты и другие персонажи. Вот и чудаковатый старый холостяк Большинцев (артист Владимир Майзингер) надумал жениться на юной Верочке. Похлопотать об этом дельце (небескорыстно, разумеется, а за тройку лошадей) он просит доктора Шпигельского (артист Юрий Круглов). А этот весельчак и никудышный, по своей собственной оценке, доктор и свои амурные дела не забывает решать. В качестве партии он наметил компаньонку Лизавету Богдановну. Разговор повел в стиле героя Андрея Миронова из фильма «Обыкновенное чудо»: «Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен – чего зря время терять». 
Счастлив ли кто-нибудь из героев? Нет. Сложилась ли хоть чья-нибудь партия? Нет. Хотя Верочка, понимая, что ей не одержать победу над сильной соперницей Натальей Петровной, отчаявшись, даёт формальное согласие на брак со стариком-соседом, это отнюдь happy end одной из многочисленных любовных нитей, соткавших ткань этого спектакля. Это, скорее, смертный приговор, который она сама выносит своей первой любви; это ржавые гвозди, которые она намеренно вгоняет в свою проснувшуюся женскую чувственность.
Устоявшийся, привычный уклад жизни оказывается разрушен бесповоротно. Ракитин, объяснившийся откровенно с мужем Натальи Петровны (тот, как все мужья-простаки, узнает обо всех кипевших у него под носом страстях последним), как честный человек принимает решение оставить этот дом. Но и невольный виновник всех этих страстей учитель Беляев решает бежать. Что может он, мальчишка, противопоставить сжигающей лаве страсти опытной женщины, чем может ей ответить? «Беги, Форест, беги!».  Несчастны все. Внезапно вспыхнувшая чувственная страсть как извержение вулкана похоронила под слоем пепла все, что было до неё. Похоронила и любовь (любовь и страсть – разные чувства), которая так никого и не осчастливила.
Режиссер Евгений Марчелли продолжает исследовать единственно интересующую его тему в творчестве – тему любви. По кипению нерастраченных и нереализованных страстей спектакль «Месяц в деревне» напомнил мне другую постановку Марчелли – «Дом Бернарды Альбы». Признаюсь, мне трудно переносить эти неистовые страсти, уж слишком высока их точка кипения для меня. От этого они кажутся гипертрофированными, а, стало быть, им перестаешь верить.

Если попытаться сформулировать суть спектакля одним словом, то по моим ощущениям это слово – маета. Маетно, неловко ходить по песку, в нём вязнут высокие каблуки туфель, он забивает в дырочки сандалий, под одежду, попадает в рот.  (Бр-р-р, неприятно). Маетно, по спирали набирая обороты, идут бесконечные выяснения отношений между героями. (Хочется подтолкнуть как-то, или вовсе прекратить). Маетно долго режутся в карты игроки. (Ну, сколько можно?). Маетным фоном, до мигрени в виске, звучит пианино. Нервы натягиваются точно на дыбе, и уже хочется кого-то окончательного взрыва, чтобы прорвался этот нарыв маеты. И чтобы кто-то будничным голосом просто так сказал: война окончена, всем спасибо.
Безусловно, у этого спектакля будут свои поклонники, и поклонники очень страстные (в унисон со страстями, кипящими на сцене). А кто-то из зрителей уже на премьере выразил свое отношение к увиденному, покинув зал даже не дожидаясь антракта. Я оказалась посередине: не ушла, но постоянно «подгоняла» время – скорее бы финал.
В спектакле много интересных режиссёрских ходов – например, использование приема немого кино, когда третьим участником в диалоге двух героев становится музыка, а собственно реплики идут титрами. Небезынтересно сценографическое решение с обилием песка, хотя до я конца его, конечно, не разгадала. Есть очень выразительные работы артистов – Юрия Круглова, Владимира Майзингера, Николая Шрайбера, создавших очень выпуклые, яркие, запоминающиеся характеры своих персонажей. Следить за их игрой было наслаждением. И это – явный плюс спектакля. Масштабы актерского дарования Анастасии Светловой трудно переоценить, и здесь, впрочем, как и всегда, она играет на пределе возможного. Анастасия - блестящая актриса. Но эмоционально мы с ней находимся на разных полюсах, и этим страстям "на разрыв аорты" мне трудно сопереживать. Оценить игру - да, могу, но сопереживать - не получается. 

Мне трудно воспринимать взрослых артистов, играющих маленьких детей – как бы они не дурачились, и не пытались «помолодеть» лет эдак на…. Восприятие - на уровне театрального "капустника". Поэтому мальчик Коля (артист Илья Варанкин) просто выпал из моего поля зрения. (Оценка эта, конечно, субъективная!). В этой связи и Верочка, со щенячьим восторгом валяющаяся в песке и ведущая себя как инфантильный десятилетний ребенок, не убедительна. А ей, на минуточку, 17. По тем временам, весьма взрослая девица, не даром к ней сватаются. Это – из явных минусов.
В итоге у меня нет окончательного ответа на ремарку Тургенева, годится ли эта повесть в драматической форме для сцены, или нет. Сам автор утверждал, что нет. Я бы не была столь категорична, тем более, что спектакль «Месяц в деревне» уже есть, он живет, и, наверное, будет иметь успех на фестивалях. Не исключаю, что очередную "Маску" возьмет. Но второй раз я бы этот спектакль смотреть не стала, да и оригинальный текст Тургенева перечитывать не хочется. 
Фотографии Ольги Сторожевой