Это и есть самая настоящая война

Разумеется, большевизм возник не на пустом месте, разумеется, в катастрофе 17-го года виноваты ВСЕ – от Царствующего дома и аристократии, образованного и культурного слоя до крестьянства. Виновато конечно же и духовенство, и – шире – все верующие. Объяснять русскую трагедию всемирным заговором, происками «мировой закулисы», по меньшей мере, слишком упрощать картину происшедшего, не говоря уж о том, что это самое непродуктивное из всех объяснений. Христианство говорит о том, что главный наш враг – это мы сами, что исток всех зол – в истории народов, народа и каждого в отдельности человека – в богоотступничестве, проявляющемся во всем многообразии так называемого «греха». И конечно же это не только грехи, что караются Уголовным Кодексом, но и – прежде всего – «игры разума»: те заблуждения, в результате которых возникают теории, оправдывающие самые страшные преступления.

Возьмем два последних: те, кто их совершил именно потому и пошли на эти «акции», что заранее нашли им те или иные оправдания. В их основе – убеждение, что человеческая жизнь не является высшей ценностью, что через человека, десятки, сотни, тысячи и миллионы людей можно переступить ради достижения некой цели. Смерть одного человека – это трагедия, смерть миллионов – уже статистика, как заявлял отец народов, кремлевский горец. Или его же: есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. Цинизм профессионального убийцы. Но и тот, чьей инкарнацией был официально объявлен Сталин партийным агитпропом и чьи памятники стоят в каждом городе России, чьим именем по-прежнему называются центральные улицы, был не меньшим циником. Если составлять мнение о г-не Ульянове не по детским книжкам и направленной на утверждение культа этой одиозной личности пропагандистской макулатуре, а по историческим документам, в том числе – и по его «трудам», то вместо «дедушки Ленина» мы увидим маньяка не менее бесноватого, чем Гитлер. Особенно, если почитать, что он пишет о религии вообще и христианстве (православии) в частности, а также о России, которую «вождь мирового пролетариата ненавидел «всеми фибрами». В чем, кстати, не слишком-то отличался от ненавидимой им в свою очередь «интеллигенции». Но улицы наших городов носят не только это роковое для страны имя: нет, пожалуй, ни одного «пламенного революционера», а, говоря на сегодняшнем языке, террориста, чье имя не было бы присвоено по разнарядке улицам и площадям, а то и городам. Ну и стоит ли удивляться после этого всему происходящему?

В духовной жизни как человека, так и народа, действуют свои непреложные законы. Если после совершенного преступления не происходит «переоценки всех ценностей», называемой «покаянием», зло продолжает расти и следующее преступление будет куда как более гнусным, чем предыдущее. А если учесть, что в наше время все процессы ускоряются, чем дальше, тем фантастичней и к услугам «князя тьмы» оказываются немыслимые для наших предков технические достижения, то… Одним словом, ответственность, лежащая сейчас на каждом христианине, возможно, велика как никогда. Как и призыв Спасителя «будьте мудры как змии и просты как голуби». О чем эти слова? Наивысшая мудрость (змии) – это мудрость святости (голуби), мудрость тех, кто, говоря на языке Нового Завета, младенцы сердцем, но не разумом. Если же тот, кого почитают святым, будучи прост как голубь в то же время не мудр как змей, то святость его сомнительна. Как сомнительна и мудрость того, кто не обладает внутренней цельностью («простотой»), т.е. – «лукав». Все эти прописные истины мне кажется важным напоминать не смущаясь тем, что они – прописные. Напоминать, что христианину заповедано быть мудрым, «различать духов» и различать «знамения времени». Все, что говорится в Новом Завете о «последних временах», относится к любому времени, но в максимальной степени к тому, когда все приметы опасности нависшей уже не над отдельным народом, а надо всеми, очевидны для каждого. Хотя их, как и во все времена, предпочитают не замечать или же – другая крайность – впадать в уныние, если не в панику и изуверство, проявляющееся в частности в отказе от паспортов нового образца и зарывание под землю.

Также нам заповедано «не бойтесь», и – «радуйтесь» («всегда радуйтесь, за все благодарите»). Итак, мудрость, цельность, бесстрашие, радость, благодарение – вот критерии христианства, Без одной из этих составляющих оно легко (и незаметно для христианина) оказывается псевдохристианством, душевной болезнью, часто – заразной. Насмешники изобрели по этому поводу даже такой диагноз: православие головного мозга. Имеется в виду некий «комплекс», в который входят фанатизм, интеллектуальная узость, агрессивное невежество, нетерпимость к инакомыслию, слепая приверженность к букве, магизм и многое другое. Другая крайность – религиозная индифферентность, легко переходящая во враждебность к любому проявлению религиозности, а то и в самую настоящую одержимость. Вспомним беснующихся на «комсомольском рождестве» ряженых в чертей комсомольцах, бодро вытаскивающих из жилищ и кидающих в костры иконы комсомолках или о том же Владимире Ильиче Ленине, пишущем о религии или необходимости расстреливать духовенство без всякой пощады, и «чем больше – тем лучше», о красноармейцах, изощрявшихся в зверствах, выполняя «наказ вождя». Итак, как религия, так и борьба с ней нередко оказываются ни чем иными как бесовщиной – в большей или меньшей степени. Сфера религиозного крайне опасна, почему Господь и предупреждает Моисея из пламени, не обжигающего куст: сними башмаки, это земля – святая, этот огонь может сжечь. А один из апокрифов приводит слова Христа: «кто близ меня, тот близ огня, а кто далек от Меня – далек от Царства». Но так ли нужно большинству из нас это самое Царство? И если нужно, то почему? И почему не нужно, если не нужно?

Есть вещи, потребность в которых не обсуждаема: воздух, пища, вода, одежда… Сложнее с предметами, обозначаемыми такими понятиями как «свобода», «справедливость». Понятье Царства Божьего для иудеев первого века, к которым обращался Иисус, включало в себя и то, и другое и означало вполне конкретную, всем понятную и всеми (во всяком случае всеми, кто страдал от несправедливости и отсутствия свободы) вещь: власть Бога Израилева и – соответственно – «конец света», но не в нашем понимании конца времени и пространства, после чего чудесным образом возникает некий иной мир, а как конец зла на этой земле и в этом времени. Что и произошло бы, признай иудеи Иисуса – Царем, но история, как мы знаем, не терпит сослагательного наклонения, как служение муз – суеты. Человечество в лице как иудеев (синедрион, духовно-интеллектуальная элита, толпа, кричавшая «распни Его»), так и в лице язычников (Пилат) предпочло власть зла – зла всем привычного и потому не воспринимаемого как зло – власти Бога, пришедшей не в буре, не в землетрясении, не в огне победоносного восстания, а в «веянии тихого ветра», в голосе тонкой тишины, в лице беззащитного Сына Человеческого. Последствия сказываются по сей день, приближая всех к трагической развязке земной истории, о которой дьявол имеет свой замысел и осуществляет его через свою «нечистую силу», убивающую священников в храме, взрывающую поезда посредством принимающих дьявольскую ложь за истину в последней инстанции. Ну, а мы? Что нам делать? Во-первых, дать себе труд разобраться в этом проклятом вечном вопросе, в «этом чертовом добре и зле», как выразился один из героев Достоевского. Освободиться от иллюзий хотя бы для того, чтобы не стать разменной монетой в чьей-то игре. И такой труд, возможно, самый тяжелый и вместе с тем тонкий. Он требует мобилизации всех усилий – духовных, интеллектуальных, душевных и физических, требует как определенного образа мыслей, так и определенного образа жизни как их воплощения.

Но вернемся к названной здесь оппозиции между религиозностью и ее отрицанием. Не так давно один из блогеров написал в своем ЖЖ:

Мысль понятна, но если бы меня действительно будила протодиаконская глотка, меня бы тоже, мягко говоря, раздражал такой модернизм. А вот муэдзин, под чье усиленное репродуктором пенье я просыпался в пять утра в Элеонском монастыре на вершине Масличной горы в Восточном Иерусалиме – ничуть не раздражал, напротив… «Во-первых это красиво», как ответил один раввин на вопрос о смысле обрезания, во-вторых воспринимается как нечто совершенно естественное и даже должное – там, в Восточном Иерусалиме. В общем, это пение, через полчаса после которого следовал стук в било, будивший к полунощнице и литургии, заставлял меня вспомнить о Боге и порадоваться тому, что я в Него верю и что я – христианин. Теперь о мусульманах. В связи с обвинением именно их в убийстве священника Даниила, как и вообще в «международном терроризме» мне вспомнилась история из времен первой чеченской войны. Одним из убитых боевиками и так до сих пор и не канонизированных священномучеников стал тогда пользовавшийся большим авторитетом в Грозном священник Анатолий Белоусов. Так вот, о.Анатолий, прежде чем его убили, содержался в яме вместе с брошенным туда же муллой, чем-то не угодившим боевикам, – муллой, который отмывал его после побоев и вообще всячески помогал и поддерживал. Короче, если говорить об исламе, то он для меня – вот этот мулла. Экстремизм, легко переходящий при случае в терроризм, явление общерелигиозное: и во времена Христа были зилоты-сикарии, и после во имя Христово было пролито немало крови «неверных», и сейчас не уверен, что «опричники Ивана Грозного» не вырежут при случае «крамолу» в лице всех, кто не сочувствует им, опричникам, не разделяет их взгляды. Короче, если бы появился какой-то харизматичный мулла и начал с пылом о. Даниила Сысоева поливать православие, обещая всем нам адские муки, а потом бы этого муллу убили бы в мечети – я был бы возмущен не меньше и не скрывал бы этого возмущения, своего протеста против такого вот нечеловеческого цинизма, что только будет набирать силу от нашего молчания.

Цель любого террора, как явствует из самого его имени, запугать, парализовать страхом так, чтобы парализованные, загипнотизированные ужасом кролики сами прыгали в пасть к удаву, чтобы, как в романе Оруэлла, всей душой любили «старшего брата». Из такого человеческого материала можно делать все, что угодно и именно такой материал и нужен дьяволу. Однако Христос говорит: не бойтесь, дъявол уже побежден, это последние судороги зла, попущенные вам, Моим друзьям, во спасение. Говорит так же – и это наряду с названной, может быть, самая значимая из Его заповедей для нас сейчас – блаженны миротворцы… Зло невозможно победить злом: перенимая методы зла добро растворяется в этих методах, само становясь злом. На что и рассчитывает дьявол, разжигая в нас праведный, как нам кажется, гнев. Что же, становиться половым ковриком для всех желающих потоптаться и по нам, и по «этой стране»? Евангелие, в отличие от его распространенного понимания, учит не этому, хотя и призывает к миру. Христос дал Себя распять исходя из логики Своей миссии, Божественного замысла о ней, и это вовсе не значит, что носящий меч не должен извлекать его из ножен следуя прямому указанию Иисуса ап. Петру. Иными словами, у каждого в этой жизни свои задачи и каждый на своем месте принимает решение сообразуясь со своей совестью. Важно, чтобы эта совесть вообще была наряду с готовностью дать отчет Богу обо всем, что ты делаешь и чего не делаешь. Боязливые точно так же не наследуют Царства Небесного как алкоголики, гомосексуалисты, онанисты и прочие явные с точки зрения иудея I века грешники. Петр в Гефсимании, выхватив меч и полоснув по уху омоновцу Малху противился божественному замыслу и потому получил отповедь Иисуса, что вовсе не означает, что Иисус был пацифистом. По этому поводу вспоминается случай из пастырской практики митрополита Антония Сурожского, рассказом о котором я и завершу сегодняшнюю передачу.