Не печалься о том, что никто не знает тебя,
А стремись быть тем, кого могут знать.
(Конфуций)
Ты открыл Америку? Или, может быть, изобрёл велосипед? Завоевал три олимпийские медали? Или одну, хотя бы? А в "Однажды в Америке" не ты снимался?.. Хорошо… Давай по-другому.
Человек, которому повезло, — это человек, который делал то, что другие только собирались сделать.
Жюль Ренар
Если бы каждый раз, когда о ней пишут и говорят, когда её видят и чувствуют, она появлялась, сколько бы счастливых людей было! Да вот беда: эта вертихвостка играет с нами в какие-то игры, а правила знает только она сама. Она может вам улыбнуться, показать свой хвост, чтобы вам почудилось, будто вы вот-вот ухватитесь за него… Что? Удалось?
…Было время...
Конечно, разговора об этом слове не избежать. Даже если его не озвучивать, не записывать на всех известных языках, оно всё равно проявится. То пролетит мимо тебя, насмехаясь или хихикая; то вдруг огорошит тебя какой-нибудь невесть откуда взявшейся цифрой (Бог мой, так тебе уже вон сколько стукнуло!); то станет тянуться нескончаемо долго (Всё! Надоело ждать! Да пропади всё пропадом!)…
И, действительно, ищу!
…Я ведь только два слова успел помянуть, а уже на следующий день светопреставление началось. Если первую сотню слов я успевал хоть как-то осознавать и даже классифицировать (вот так: это слова Печали и Горечи, здесь слова Счастья и Радости, сюда определим слова Гнева и Безумия, а с вами, слова Любви и Преданности, мне всё понятно…), то к концу недели меня было не узнать. Глаза горят, редкие волосы и те вздыблены, нерегулируемое бормотание пугает родных.… И головой ещё верчу по сторонам. Будто ищу что-то….
Многие утверждают, что труднее всего начать: сделать первый шаг, произнести первое слово. У меня же по-другому...
...Вот вроде бы сделан и первый шаг, и слово первое произнесено, и у нормального человека должна была бы возникнуть в голове некая последовательность, диктуемая логикой.
А у меня стопор.
Вот здорово бы было с вами поболтать, многомудрые читатели! Не исключено, что так оно и произойдёт, если будете категорически против моего второго слова. А оно только что найдено! Само напросилось…
Если человеку ничего не надо, значит,
у него чего-то не хватает.
Михаил Генин.
Здорово, что мы на протяжении жизни пытаемся найти какие-то слова, объясняющие нам себя же: наши поступки, наши реакции на происходившее и происходящее, наши волнения и недоумения. Понятно, что всё, связанное со мной как с человеком мыслящим и чувствующим – это и есть жизнь.
И ни меньше! Вот ровно столько, сколько необходимо, чтобы щёлкнуло. Уж не знаю, в каком месте. И чтобы чудо произошло. Чудо понимания, чудо всепрощения, чудо выздоровления!
И никаких антидепрессантов!
Вы – читатель просвещённый, и не мне вам говорить, какой силой обладает слово. Вот мой любимый Гумилёв:
Воскресенье мы с Танькой ждали по-разному. Я – с тоской, она – с нетерпением.
- Воскресенье, - говорит мама, - единственный день, когда можно хоть куда-то выйти.
Всё бы ничего, вот только выходим мы всё время в одно и то же место, в парк культуры и отдыха. Но сказать маме, чтобы мы поменяли маршрут - боимся. Я боюсь, потому что на стене возле родительской кровати висит ремень. Папа боится, потому что он не хочет слишком часто слышать, что он изверг, который загубил мамину жизнь. Или что он пьянчуга, который лучше бы женился на своём собутыльнике Аркашке.
Ночь в нашей квартире наступает в 22.00. Сначала укладывают детей. Мы с Танькой спим на специальной кровати, которую соорудил наш папа. Она двухэтажная. Я, конечно, наверху. Дедушкина кровать находится у окна, рядом с нашей. Когда он храпит, Танька щекотит его за пятку. У окна, справа от дедушкиной кровати, на кушетке спит бабушка. Она ложится последней, потому что убирает в кухне за всеми нами, грызунами. Все мы должны засыпать тихо и быстро, чтобы не мешать родителям, которые просыпаются очень рано, чтобы пойти на работу. Но мы с Танькой иногда шепчемся.