Англичанка, известно, на то и англичанка, чтобы гадить. И тем не менее, всякое бывает. О чем, други, в порядка исключения, хотелось бы рассказать...
Исландцы (сам видел) могут, хотя и поглядывая на непременную «семейную доску», перечислить все дедов-прадедов, вплоть до первопредка, спрыгнувшего с драккара ярла Ингольфа. Черногорские лирники (сам слышал) доводят свои величальные до «дня, когда Калоиван перешел Хем». Точно так же (этого, правда, не видел и не слышал, но везде так написано) маори Новой Зеландии, ничуть не затрудняясь, перечисляют поименно экипажи всех семи каноэ, приплывших некогда из сказочной Гаваики к берегами Ао Теа Роа, непременно указывая все переплетения родства. А если спросить, подробно расскажут и от какого ручья до какой рощи пролегали уделы каждого из экипажей, положивших начало семи племенам Рыбы Мауи и Лодки Мауи. С особой же гордостью поведают о том, какие лихие ребята были предки, ходившие в походы аж на Таити, но главное, дравшиеся друг с другом «за честь».
Глубокой ночью 3 сентября 1758 года на дороге Табернуш, ведущей в палаточный город Ажуда, Жозе I, король Португалии, возвращавшийся в карете без отличительных знаков в лоно семьи после пылкого свидания с фавориткой, был атакован несколькими всадниками, открывшими по экипажу огонь из мушкетов. По счастью, Фортуна оказалась на месте. Шесть пуль пробили обшивку кареты, изрешетили обивку, кучер получили тяжелое ранение, но все-таки смог удержать коней, пустить их вскачь и оторваться от засады, занявшейся упавшим с запяток лакеем, вскоре добравшись до дома придворного медика. При осмотре выяснилось, что его величество хоть и ранен, но не серьезно, и после перевязки Жозе вернулся в свой шатер. На следующее утро по городу поползли слухи о покушении, однако никто толком ничего не знал, так как король не выходил из своей комнаты. Лишь в полдень было объявлено, что обожаемый монарх упал с коня, плохо себя чувствует и нуждается в курсе лечения, так что его обязанности какое-то время будет исполнять вдовствующая королева, а тем временем расследование дела о покушении взял под личный контроль премьер-министр дон Себастьян Жозе ди Карвалью Мелу. И вот тут, други, давайте вернемся к истокам…
Большая Игра, о которой нам с вами уже довелось говорить (1, 2), не ограничивалась Кавказом. Тревога Острова за Индию диктовала правила. К тому же, полагая сферой своих естественных интересов все, что к Индии прилегало, островитяне, еще не оформив весь Индостан, уже присматривались к дорожкам, ведущим на север, в бесхозные, но по слухам богатые ханства Центральной Азии, на пути к которым лежал Афганистан...
Я не археолог. Но кто же студентов-историков (коллеги подтвердят) хотя бы один сезон не увлекался раскопками. Там классно. Поработал, отдохнул, нашел, еще поработал, кинул лопату, выпил у костра, послушал песни, снял... впрочем, я не о раскопках, а о том, что всякий, кому доводилось, поймет - что для профана мусорник, то для археолога культурный слой. Так что, други, не спрашивайте меня, почему я время от времени захожу на сайты, от которых воняет. Захожу. И не жалею. Подчас там бывает такой, как сказал бы Рэд Шухарт, хабар, что хоть пальчики облизывай - скажем, издержки захода на "Украинскую правду" с лихвой окупаются статьями Михаила Дубинянского. Или, допустим, этот материал. В принципе, ничего такого, обычные ламентации на тему Мюнхена с совершенно не оригинальными аналогиями. Однако, вот странность, просматривая,поймал себя на мысли, что - зная о сговоре 1938 года очень много, - почтеннейшая публика куда меньше (проверено!) осведомлена о том, почему такое вообще могло случиться. А раз так, то, думаю, тема стоящая...
Каюсь. Рассказав в постинге "Искатели приключений" о деятельности британских "путешественников-энтузиастов" на Северном Кавказе в первой половине XIX века, запамятовал важнейшее. Вернее, просто втиснуть в канву повестования не сумел. Места не было, а кабы и нашлось, нарушилась бы высоко мною чтимая архитектоника, что, согласитесь, ни в звезду, ни в Красную Армия. Так что продолжение уместно...
Не будь Джеймс Станислав Белл, родившийся 213 лет назад, 8 января 1797 года, сыном миссис Агнессы Белл, в девичестве паненки Агнешки Замчинской, дочери майора Войска Польского, эмигрировавшего на Остров после провала бунта Костюшки, мы, скорее всего, вообще ничего не знали бы о нем, ибо прожил бы жизнь пристойную, но тусклую, не познакомившись ни с Джеймсом Лонгуортом, ни, тем более, с Дэвидом Урквартом. Впрочем, не станем забегать вперед...
Окончание.
Излагать дальнейшее в деталях означало бы насиловать читателя. Главное, что имам явно начал психовать. Он хотел полной победы, но до тех пор, пока царь царей, много раз побежденный, раз за разом восставал из пепла, о триумфе не приходилось и мечтать. Погоня за призраком, похоже, стала для Ахмеда ибн Ибрахима idefix; как пишет арабский хронист, «трижды по трижды в день Непобедимый взывал к Творцу, умоляя отдать в его руки царя нечестивых».