Танцующий Шива, Псалтырь и Нагорная Проповедь (часть первая) Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие моё, и счастье моё унеслось, как облако. И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня.
Иов 30:15–16
Индия, одно из последних прибежищ души для «демифологизированных» европейцев, поставляет нашему жадно ищущему воображению великое множество картинок и мифов, альтернативных усреднённому, обеднённому представлению обывателей о религиозных реалиях христианства. Эти клишированные формулы обыкновенно сводятся к повторению «полезности» религии для общественной нравственности, а также о том, какую важную роль религия сыграла в истории современной цивилизации. Наиболее проникновенные светские апологеты снисходительно добавят слово о религии как психотерапии, то есть некоей сводке традиционных психотехник для решения конкретных человеческих «проблем», назвав в качестве примера индивидуальную исповедь.
И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. [Иисус] сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Все просто как дважды два четыре, если не задаваться детскими вопросами: что значит возлюбить, кто такой Господь Бог твой, любовь к Которому, как видим, отличается от любви к человеку – самому себе и «ближнему»: Бога ты должен «возлюбить» всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим всем сердцем, всею душею, всею крепостию твоею, и всем разумением твоим – любить вот так самого себя было бы несколько странно, и кто такой ближний. Второй вопрос и задаст, как мы знаем, законник и вопрос этот, как и всякий вопрос законника к Иисусу – провокация, попытка ортодокса вывести еретика на чистую воду, но об этом чуть позже.
Будучи счастливым отцом двух дочерей, одна из которых уже давно на выданье, а за второй, насколько я ее понимаю, не заржавеет, авторитетно заявляю, что великий предприниматель Фердинанд Лессепс лучший бизнес в своей долгой жизни сделал даже не построив Суэцкий канал, а выдав единственную дочь замуж за инженера Филиппа Жана Бюно-Варилья. Да, конечно, парень был небогат, но многомудрый виконт сумел различить в нем что-то, не позволяющее указать на дверь. И очень правильно поступил. Однако начнем с начала...
Ой, чувствуется, немало еще открытий чудных готовят ярославцам в разных кабинетах всех уровней власти. Собственно, чудеса уже начались буквально с первых дней так называемых «публичных слушаний» по обсуждению бюджетов на 2010 год. Потому как сразу же выяснилось, что, если по отдельности, то как-то оно всё у нас хреновато. Зато, если в целом, то жить не просто можно, а даже и благодарить руководство, что дошли все-таки и мы вот до жизни такой.
Копьё проходит до Сердца и отверзает его навеки — и кровь твоя — выходит — навстречу
С. С. Аверинцев, Dirupisti vincula mea ("Ты разрешил узы мои"), из сборника: Стихи духовные
Некогда, в бытность свою преподавателем гимназии, мне приходилось следующим образом объяснять суть явления, собирательно называемого называемого религией: наша жизнь есть ни что иное, как путь, состоящий из отдельных элементов, хорошо знакомых нам из повседневности. Естественно, что в центре религиозного «пути» всегда будет некий субъект, человек. Мы не будем рассматривать учения, ставящие в центр своего внимания либо своих издревле сложившихся воззрений — богов или иных персонажей.
Речь пойдет о всколыхнувшем всю Россию демонстративном убийстве в храме священника Даниила Сысоева. Первым убийством священника, ставшей новостью номер один, было убийство 9 сентября известного всей стране миссионера о. Александра Меня, затем – иеромонаха Василия и иноков Трофима и Ферапонта в Оптиной пустыни, после информация о убийствах священнослужителей и монахов РПЦ стала просачиваться (именно просачиваться) в СМИ уже регулярно. Вот некоторые из них, в хронологическом порядке:
Оставляя в не принявшей Его стране Гадаринской первого апостола язычников – бывшего бесноватого их и возвратился в Галилею, где Его уже заждались. Когда же возвратился Иисус, народ принял Его, потому что все ожидали Его, – пишет Лука. В следующем кадре мы видим церковного старосту, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом, потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти.
Книги, стоящие на полках, иногда издают звуки. Словно просят о чём-то хозяина. Не всегда удаётся эти звуки расшифровать. Мешают другие, более привычные, каждодневные. То это плач ребёнка на детской площадке, то скрежет и фырканье проезжающих мимо окон машин, то базарный гудёж птиц в саду...
А книги ждут своего часа.
Солидные тома из собрания сочинений уже давно громких звуков не издают. Так, охают обречённо. Никто не хочет их перечитывать. Да и пыль замучила. Хотя месяца два назад чья-то лёгкая рука с тряпкой и касалась обложки, но совершенно без трепета, без дрожи. Они ведь, мудрые, чувствуют...
Редкий день не начинался для меня с нее – даже когда я просыпался не в Элеонском монастыре, а в кабинете у Саши Кантора (мужа Наташи) – кабинете, где он принимает больных. Проснувшись я видел за окном панораму Иерусалима (особенно восхитительного в первые минуты восхода, когда он выглядит «как невеста, приготовленная для мужа своего» – весь сияет и светится: золотой, небесный), так вот, я видел весь этот город и справа, над ним – ту же русскую свечу, колокольню Вознесенского храма Элеонского монастыря, храма, где я служил трижды (или четырежды?), в последний раз – на Казанскую (жаль, снимков нет).
Мераб Константинович Мамардашвили о философии и о философах (воспоминания Пятигорского)
„Двадцатый век смешал все карты. Это век чудовищного отвращения мыслящих людей к сознанию. Нo сейчас важно то, как выйти из этого века, чтобы восстановить себя в историческом сознании. А вместо этого мы просто глядим назад, на позавчерашний день, пропуская вчерашний, стремясь к сведению счетов и упорно забывая, что тот единственный, с кем необходимо эти счёты свести — это ты сам. Вчерашний день был тоже — твой, а не чей-то ещё, и без осознания этого тебе не перейти в завтрашний“ (М. К. Мамардашвили).