МАНИФЕСТ КРАЕВЕДА

Туристы часто задают вопрос, почему все так плохо в Ростове, можно что-либо изменить. Похоже они слишком часто ездили за границу и нашу экономическую ситуацию плохо себе представляют. На глаза попалась статья Владимира Гречухина из сборника изданного Яковлевским монастырем к 1150-летию Ростова. Я слышал его выступление, да позабыл, а тут статья попалась на глаза как ответ на вопросы.

Решил сохранить, распечатать и опубликовать как программный документ, в котором нашел много созвучного своим мыслям и выделил самое важное для себя жирным шрифтом. В сети текст  уже имеется, это вероятно, авторский, где другое разбиение на абзацы и самих их немного больше.

Владимир Александрович Гречухин

Член-корреспондент Петровской Академии наук, председатель Районного общественного собрания г. Мышкина

Малый русский город сегодня и завтра

// Ростов Великий. Имена, события, судьбы М., 2012. С. 208–213.

Формирование сети русских городов началось издревле, и на территории Древней Руси насчитывалось около 150 городов. Территориальное продвижение русского централизованного государства на юг и восток вызывало создание новых городов, выраставших из крепостей засечной черты и сибирских острогов. Развитие промышленности в петровский век и екатерининские реформы довели число городов до 232, а затем и до 397. XIX век сделал свой большой вклад в развитие сети городов, и в начале XX века В.П. Семёнов Тянь-Шанский к «истинным городам (вот такое было у него определение) отнес 703 населенных пункта не учитывая территории Финляндии. Определение «истинные» не кажется случайным, ибо большинство русских городов было весьма невелико и мало влияло на территории. В стране имелось лишь 16 городов с числом жителей больше 50 тысяч.

Малые города составляли почти 2/3 числа всех городов европейской части России. Советский период определился в исчислении городов совсем по иному - в 1926 году городами признавалось лишь 461 селение, но к 1939 году это число возросло до 574. К 1959 год их было уже 877, а на 1989 год городов насчитывалось 1037.

Из этой большой семьи нас особо интересуют города малые и совсем малые. По официальным определениям к малым городам следует отнести те, что имеют население меньше 50 тысяч человек. В 1979 году таковых насчитывалось 709 (а по другим 714). Это число сохранилось в учёте и к 1989 году. Более 75% таковых — это районные центры. 80% их находилось в европейской России. Здесь же числилось 90% исторических малых городов. В них насчитывалось 16 миллионов человек, и они обслуживали до 10 миллионов сельских жителей. Каково их состояние? На 1990 год 485 таких городов не имели общегородских централизованных канализационных сетей, в 464 водоснабжение не достигало нормы, горячей водой население обеспечивалось от 46 до 62% от нормы, большинство не имело окружных дорог. В Ярославской области не слишком давно ее получил Переславль и  совсем недавно Углич.

Однако предметом нашего рассуждения является города самые малые, районные с населением менее 12 тысяч человек. Таковых в 1989 году в России насчитывалось 160.

Рост числа городов, в том числе и малых, продолжался до второй половины XX века, но с этого времени произошли качественные изменения — началось бурное развитие особо крупных городов и обеднение малых. XXI век принес стремительно идущий процесс деиндустриализации глубокой провинции, столь же стремительное ухудшение демографии, а вслед за ними и уход государства из многих свойственных ему сфер. Всe это привело малые города к драматическим переменам. Собственно, между всеми городами установились совершенно новые отношения, когда одни безмерно преуспевают, а другие столь же быстро хиреют. Мы полагаем, что в городской сфере страны сегодня это главная тенденция всех трансформаций.

Ряд специалистов на конец 90-х годов называл уже гораздо меньшее число малых городских селений — всего лишь 500. Кстати их вскоре признали и моногородами, что явилось несомненным государственным лукавством, потому что моногородами сказались практически все русские районные города. Впрочем, учет очень разнился. По данным Экспериментального института тогда у нас насчитывалось лишь 467 малых городов и 322 поселка городского типа с общим населением 24,5 миллионов человек. Население, как видим, всe ещe достаточно большое - больше десятка Албаний или Монголий. Нужно признать, что на сегодня прежняя функциональная специализация большинства таких городов полностью исчерпана. В советское время их районы создавались для обеспечения управленческих, фискальных и полицейских задач, а также для форсированного выкачивания сырьевых и кадровых ресурсов. Они полностью выполнили эти свои задачи, опустошив и обезлюдив подчиненные им территории, и остались рыбами на дне высохших водоемов.

Им некем и нечем управлять, некого контролировать, нечего цивилизовать. (Пример Мышкина, Любима и их соседей). И малые городские селения остро чувствуют как свою состоявшуюся ненужность, так и свою обреченность. За последние десять лет более 600 п.г.т. России сменили свой статус на сельский. Так было и в Ярославской области. Здесь лишь Мышкин и Пречистое решительно пошли по пути сохранения и повышения статуса. Остальные бессильно прикинулись селами, чтобы в скором времени ими стать уже и по самой своей сути.

Быстро идущие процессы деградации малых городов, как это ни парадоксально, были усилены такими вполне благими госпрограммами как «Ветхое жильe». От их реализации малые города на глазах теряют значительные культурные ценности и превращаются в безликие «бедные приюты». Государство отказало большинству из них в историческом статусе. Так в нашей области историческими признаны лишь 3 города.

Больно наблюдать за этим процессом «списывания со счетов» большинство малых городов Русского севера и центра. Но здесь еще живет 15 миллионов человек. Могут ли они найти для себя новый исторический путь, новую востребованность?

Для этого вспомним, что же такое город. Современные исследователи предлагают до десятка определений - от устойчивого ориентира развития общества до места пересечения силовых потоков взаимодействия разных ценностей, рождения новых культурных форм и новых социальных практик. Каковы они — разные ценности, новые культурные формы и социальные практики в малых городах? Каковы могут быть их результаты?

Экономисты чаще всего спасительным считают аутсортинг – вывоз в малые города с их дешевой рабочей силой филиалов производств крупных городов. Но сама реальность показала, что это лишь теоретический посыл и бесплодные мечтания части жителей города малыша. Даже в советские годы аутсортинг, например, в Ярославской области оказался нереальным, о чем свидетельствует пример Мышкина и Пошехонья.

Второй путь — это облагораживание малых городов для летней, дачной жизни приезжих. На этом пути реализма и житейской пользы гораздо больше, но это не спасает город ни от съеживания, ни от утраты самого городского сообщества, что хорошо видно на примере Плеса.

Третий путь — это создание городских округов, объединяющих малый город с десятками деревень, находящимися в десятках километрах от него. Здесь налицо социальная и культурная чуждость субъектов такого округа и полное размывание самого города. Следует помнить, что например, в благополучной Канаде именно такой принцип удачно осуществлен и там основная первичная единица северной региональной политики именно «город-регион»! В российских же условиях городские округа, очевидно, совершенно исключают малый город как реальную единицу самоуправления.

Все это хорошо осознается мыслящей частью малых городов, и сегодня мы наблюдаем в большинстве из них апатию и уныние. Другими словами, согласно Тойнби мы видим здесь все три признака надлома цивилизации: недостаток творческой силы у уставшего творческого меньшинства, отказ большинства следовать за ним, утрата социального и культурного единства. Все это налицо у подавляющего числа сообществ малых русских городов. На их горизонте уже появился грозный призрак полной ненужности и быстрой гибели. Тверской градовед О. И. Карпухин ставит вопрос: неужели участь брошенных деревень угрожает и малым городам?

В такой перспективе нет ничего принципиально нового, о чем говорит и мировая практика. На Западе давно и исчезнувше горда, и аутсайдеры. Даже в таком молодом государстве как США, много умерших городов. Самым ярким примером является «город признаков» Боуди или продающиеся за копейки сразу несколько маленьких городков. Продается за бесценок целый город, ставший ненужным. Это при том, что есть и стремительно пустеющие Детройт и Сиэтл. В Детройте за несколько лет от 500 тысяч жителей осталось лишь 300 тысяч и убывание столь же быстро продолжается. Американский урбанист Дэвис, наблюдая за таковой тенденцией, заявляет, что немало городов могут исчезнуть быстрей нежели людям это кажется.

В России, в частности, в Ярославской области первыми исчезают сельские районы, созданные в советское время: в Мышкинском районе сегодня, вместе с городом лишь 11 тысяч человек, в Большесельском — 10 тысяч, в Брейтовском – 7 тысяч. Практически они уже почти неощутимы, есть лишь опустевшие обширные пространства, среди которых одиноко возвышаются их обреченные малые столицы. Реальность диктует слияние опустевших районов, то есть возврат к уездным территориям, которых в нашей области останется всего 7–8 вместо сегодняшних 17 районов. Что в таком случае ждет самые малые города Ярославии, такие как Любим и Пошехонье?

Их сообщества растерянно оглядываются кругом в поисках перспективы для своего города. Увиденное не радует. С одной стороны —  начавшаяся с 80-х годов деиндустриализация, которая имеет всемирный характер и весьма мощна в странах с «догоняющей экономкой», таких как Россия. С другой — ликвидация сельского хозяйства и опустение сельских территорий, а значит, и утрата продовольственной независимости.

В этих условиях, наверно, уместно вспомнить еще одно определение сути города, Т. С. Злотниковой: «Город — это пучок цивилизации». Вот цивилизационные ценности, если они есть, для ряда малых городов и могли бы оказаться полезными и для некоторых спасительными. Очевидно, что нужна активная работа местной интеллигенции не по пути популяризации ценностей мировой культуры, а по пути преодоления комплекса вторичности и отыскания особых чисто местных ценностей или создания их. То есть таким городам можно бы попытаться осознать те свои ценности и ту свою оригинальность, которой нет в мегаполисах.

Способны ли на такое современные города? Увы, в большинстве случаев их сообщества глубоко апатичны и совершенно разобщены. Дэвид Харви жестко подметил это: «Мы живем в расколотых городах». Зигмунд Бауман пишет о громадных заборах, разделяющих домовладениях как о неких нерадостных символах современности. Либерально-капиталистические формы жизни оборотной стороной имеют разрушение коллектива и «обесцвечивание» людей при некоторой странной свободе глубокого индивидуализма. Еще Токвиль отмечал, что обретение такой свободы сделает людей безразличными к общественному. Вот в этом главная беда. Наши малые города не могут понять что единственный выход из кризиса — это полная реструктуризация всей его хозяйственной деятельности и его перепрофилирование на новые функции.

И здесь самое счастливое условие — обретение в городе творческих, активных людей. Сегодня, как никогда творцам нужно хоть какое-то государственное благоприятствование. Сейчас  между малыми городами вовсю идет горячее соревнование за государственные и региональные ресурсы. Урбанист Питер Холл особо подчеркивал эти обстоятельства: «Жизнь на грани выживания, и сосредоточенность лишь на неотложных практических проблемах не способствует возникновению искры творчества». Эту беду из последних сил нужно преодолеть и малый город, желающий жить, должен получить уникальную идентичность.

Эта идентичность может быть отыскана на самых разных направлениях. Это может быть особый культурный ландшафт, основы которого зиждутся на неких преданиях, литературных упоминаниях, на встречах с замечательными людьми, на воспоминаниях ратных подвигов. Из прошлого нужно использовать все, что может представлять интерес. Греция, испытав первые удары деиндустриализации, еще в 1980 году предложила Европе движение за создание культурных очагов, даже культурных столиц и некое соревнование на этом направлении.

На этих путях можно использовать много самых простых вещей и явлений. Например, выставка простых вещей в Екатеринбурге, где представлены образцы руды из старых шахт, остатки труб давних водопроводов и тому подобное. В Мышкине мы много работаем с «простыми вещами». В Переславле-Залесском есть такие музеи. На их примере мы видим реальный полезный результат.

Гораздо опасней и хуже, если в самом городе сильным оказывается движение против творческих людей. А такое, увы, бывает слишком часто. Это явление можно охарактеризовать как т е р р о р среды, власть апатичного большинства. Нам хорошо знакома эта сила. Вот здесь-то творческим группам нужна помощь, как районной администрации, так и всего государства.

Государству необходимо задуматься о ценности малых русских городов и найти способ их сохранения. Для этого их нужно рассматривать как «малые столицы» совместно с тяготеющей к ним территорией. И очень желательно внимательное рассмотрение того, что оригинального несет России или региону каждая такая крохотная столица. То есть необходим системный подход, а не примитивное присоединение «меньшего к большему», как скажем Мышкина к Рыбинску или Любима к Данилову. Такое уже не раз бывало и доказало свою несостоятельность. А. Трейвиш, разделяя такую точку зрения, подчеркивает, что многие специалисты по-прежнему напрямую связывают общее состояние города и его перспективы с его административным статусом. Пора признать, что в России нет иного столь важного ресурса стабильности.

Еще более последователен в этом размышлении один из основателей современного городского планирования Эбенезер Ховард (1850-1928). Он говорил, что перенаселенность городов и вымирание деревень должно быть остановлено с помощью государственного вмешательства. Развивая эту мысль, он выдвигал альтернативу — сочетание ценностей города и села в одном. Наши малые города могли бы полностью соответствовать решению поставленной задачи.

Все ухудшающиеся условия жизни в громадных городских центрах уже таковы, что вполне соответствуют суждению французских географов Гарнье и Шабо, сказавших, что большие города заслуживают уничтожения. Люди этих сверхгородов остро нуждаются в наличии хотя бы на малое время окунуться в спасительную атмосферу маленьких городов. Село их не устроит по иному качеству комфорта. А вот малый город вполне востребован. Так шеститысячный Мышкин ежегодно принимает 150 тысяч гостей.

Дает ли это надежду маленьким городам, сегодня уже оказавшимся на передней линии противостояния с почти первобытным хаосом опустевших сельских территорий? Дает, но далеко не всем. Старинная истина гласит: для того, чтобы крепко стоять на месте, нужно очень быстро бежать вперед. Те города-малыши, которые сегодня изо всех своих жалких сил бегут вперед к своим креативным целям, могут уцелеть. А оставшиеся в неподвижности останутся лишь в воспоминаниях, или будут проданы за малую сумму или же вовсе за копейки.