Как и следовало ожидать, по итогам беседы о «черте оседлости» возникли вопросы. В основном, по поводу призыва евреев в армию России. Наиболее четко и конкретно сформулировал претензии по этому поводу babs71: «Не надо называть шаги, целью которых была ассимиляция евреев, шагами «к равноправию евреев с христианами». Я, разумеется, понимаю, что, по мнению тогдашней российской элиты это не давление, а благодеяние (борьба с т.н. «еврейским фанатизмом», взгляды, распространенные в те времена), но давайте посмотрим на дело и со стороны евреев (тем более, что по нынешним взглядам правы именно евреи)». Что тут скажешь? На мой взгляд, уважаемый оппонент прав, и в то же время неправ. Безусловно, действия властей России были продиктованы не столько заботой об улучшении условий жизни «доставшихся» в наследство от Польши евреев, сколько наиболее эффективной их интеграцией в имперский социум и извлечения из нового «человеческого материала» максимальной пользы. Однако, исследуя тот или иной исторический феномен, не следует все же исходить из реалий и представлений нынешнего времени…
Проведение в Ярославле Международной конференции «Современное государство и глобальная безопасность», да еще и под эгидой президента России Дмитрия Медведева, вызвало в соответствующих кабинетах региональной власти прямо-таки небывалый прилив административного восторга. Пожалуй, со времен незабвенного междупланетного шахматного турнира в Нью-Васюках не разворачивались перед разинувшими рты аборигенами столь манящие дали.
Я ведь сама глаголю то, что радует богов и людей. Кого возлюблю, того делаю могучим, того — брахманом, того — риши, того — мудрым.
Ригведа X,125,5 (Гимн к Священной Речи)
В первой части «Фауста» главный герой великого Гёте восклицает в своём Studierzimmer (кабинете), раскрыв старинный фолиант: «Am Anfang war die Tat», то есть «В начале было Дело». Тем самым он как бы кощунственным образом парафразирует зачин Иоаннова Евангелия, в котором, как известно каждому, написано: «В начале было Слово». Для многих читателей здесь явное противоречие и даже вызов, что в контексте самого «Фауста» легко объяснимо. Но так ли это на самом деле?
Человек предполагает, а Бог располагает. Изначально решив ни при каких обстоятельствах не касаться в ликбезах "еврейского вопроса", вынужден, скрепя сердце, нарушить зарок. Так уж вышло, что вчера, беседа по поводу ксенофобии в Российской Империи плавно пререшла с вопроса об "инородцах" в целом на суровую конкретику pogrom’ов. И как только я рискнул сказать, что в самой-то России погромов как раз почти и не было, а характерно это явление, скорее, для Украины, да и властями – в основном – не поощрялось, вплоть до начала 20 века будучи, так сказать, инициативой местного населения, - тут сразу и началось. Причем дуплетом. Два оппонента, территориально весьма разнесенные, но единые в своей хронической украинофии не своими голосами возопили: «А черта оседлости?!». И хотя один из этих оппонентов, судя по всему, клиническая дура, а второй, человек мною любимый и уважаемый, увы, намертво зашорен оранжевыми штампами, но тема встала во весь рост. Открутиться невозможно, хотя и сознаю, что одним постингом не отделаться: ответ неизбежно повлечет за собой новые вопросы. Что ж, пусть так. В любом случае, заранее предупреждаю: ни на какие открытия не претендую, излагать буду только то, что было, и так, как оно было. И да поможет мне суровый Б-г моих предков по маме…
Лето подарило мне помимо нескольких судьбоносных разностей совершенно замечательную встречу. О ней я и хочу рассказать. (В скобках отмечу странность: судьбоносное, оказывается, волнует меньше, чем случайная встреча).
А началось всё буднично. Со своим коллегой, учителем физики, мы встретились в отделе кадров. Меня увольняли, а ему нужна была какая-то справка. Своё мы получили, и, как это часто бывает, разболтались о том о сём. После язвительных замечаний в адрес родной школы и просвещения в целом мы разгорячились и приняли известное мужское решение "посидеть" где-нибудь. Я пригласил коллегу в гости, а это всего в двух шагах от всё ещё родной школы...
В селе Горетово, бывшем военном городке (этимология названия не ясна – то ли от «горя», то ли горело там что-то) отпевать мне приходится нередко, но редкие отпевания запоминаются. Точно не забудутся два – причащавшейся у меня отроковицы Анастасии (утонула, спасая подругу или просто девчонку, не умевшую плавать, попавшую в водоворот), и вот теперь – Анны: высокая, очень красивая девушка, лежавшая в гробу в подвенечной фате и белом платье, невинная (мне об этом сказали, да это и видно было).
Ну, наконец-то! А то жители древнего Ярославля уже почти и соскучились. Потому как в «самый напряженный» период пресловутого нашенского экономического кризиса власти, в общем, старались избегать еще выше задирать муниципальные расценки, особенно в наиболее «чувствительных» сферах повседневной жизни горожан.
Библия (особенно – ВЗ) говорит о «сердце», язычники – древние (греки) и сегодняшние (образованщина) вкупе с атеистами (агностиками) – ставят превыше всего интеллект; а в случае чего, уверовав в «венского шамана» и/или отпочковавшиеся от него школы, бегут к психоаналитику (у нас – психологу), эту исповедальню для не нуждающемся в гипотезе Бога «обществе потребления».
Но бессознательное, подсознание – лишь одна из составляющих того, что Библия (и вообще иудео-христианская традиция) понимает под «сердцем» – средоточием, центром, ядром человеческого бытия в его совокупности. Центром, прочно забытым с тех пор как европейская теология начала поверять Христа Аристотелем, а не наоборот. Все сводится к сознанию и подсознанию, сверхсознание редуцируется к ним же, т.е. ни о каком сверхсознании как реальном диалоге с личностным Богом речь давно не идет (или – чаще всего – идет так, что лучше бы и не шла). Мы либо сухие и занудные (иногда остроумные) рационалисты, либо – бредящие на религиозной почве параноики (с точки зрения не нуждающихся в названной выше гипотезе, но иногда и, что называется, «объективно»). Это как бы вступление неизвестно к чему… К продолжению начатого здесь разговора.
Ассонансная рифма: Шпаликов – шкалика… Что ж, помянем, у кого есть шкалик, у кого нет – виртуально.
В дворницкие свои годы московские, помнится, услышал впервые:
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,-
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут...