Пакгауз почета
30 ноября 2023 ● "Коммерсантъ"
Музейные проекты к 90-летию Эрика Булатова.
Выставка работ Эрика Булатова в сияющем зале нижегородского Пакгауза оформлена как тотальная инсталляция
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
Проекты к 90-летию Эрика Булатова открылись не в столичных музеях-грандах, как это можно было ожидать в связи с юбилеем живого классика современного искусства, большую часть жизни прожившего в Москве, а в Нижнем Новгороде и Выксе. В Пакгаузе на нижегородской Стрелке проходит выставка «Горизонт» — дайджест живописи Булатова разных лет, начиная с середины 1960-х годов и кончая нулевыми, а в Музее Выксунского металлургического завода отдельно показывают его новую картину «Между светом и пламенем», написанную в прошлом году. На выставках побывал Игорь Гребельников.
Это сейчас для нас булатовские слова, уходящие перспективой в небо, либо слова, написанные поверх пейзажей, либо слова без всяких картинок, ставшие мощными графическими фигурами, стражами картинного пространства,— уже свершившаяся данность, классика искусства. Но для своего времени эти эксперименты — отчаянный шаг, особенно для дипломированного живописца-соцреалиста, успевшего на первых курсах в Суриковке даже удостоиться повышенной «сталинской стипендии».
Чудо творческого преображения, причем случавшееся с Булатовым не раз, могло бы стать главным сюжетом юбилейной выставки. Но пока этого не произошло.
Выставка «Горизонты» на нижегородской Стрелке собрана исключительно из хрестоматийных картин Булатова (ее куратор — Марина Лошак). Организаторы трезво оценили свои возможности: помещение — это новый модный выставочный зал на месте слияния Оки и Волги — небольшое; картин всего двадцать (они из частных коллекций, за исключением одной — из Третьяковки) — и решились на смелый дизайн экспозиции.
По сути, это инсталляция, правда, авторства художника и архитектора Юрия Аввакумова. Ярко освещенный, белый параллелепипед зала поделен рядом перегородок, на каждой с обеих сторон висит по большой картине Булатова, расстояния между ними тесноваты, и, чтобы рассмотреть одну картину, становишься спиной чуть ли не вплотную к висящей напротив, тем самым мешая смотреть на нее другим зрителям.
Фотогалерея
Художник Эрик Булатов и его работы
Возможно, такая планировка должна усиливать оптическое, физическое неудобство, которое испытываешь, глядя на картины Булатова: реалистичность этих изображений не то чтобы обманчива, она разрушена художником, причем теми же приемами, которыми создается картина. Даже если это пейзаж, изначально приятный глазу, он как бы вспорот словом «Осторожно», дважды нанесенным на его поверхность, уходящим по закону перспективы вглубь полотна, как на одноименной картине Булатова 1977 года. Важно обращать внимание на годы создания картин: художник хоть и всегда сторонился «злобы дня», но всегда проявлял исключительную чуткость к своему времени (или безвременью). Вот «Художник на пленэре» (1968): его друг Олег Васильев лежит, но на самом деле будто парит в невесомости перед нарисованным пейзажем, а фоном выступает геометрическая абстракция — квинтэссенция «оттепельной» вольницы. А вот он же, изображенный снова на картине «Странник» (1990–2003): мужик в резиновых сапогах с посохом бредет по типично российской расхлябанной дороге, над его головой будто испаряются изображения герба РСФСР.
Иногда эта теснота слишком ощутима: между черно-белыми «словесными» картинами «То-то и оно» и «Черный вечер, белый снег» (обе — 2000 года) чувствуешь себя словно в жерновах, причем не столько поэтических (это цитаты из Всеволода Некрасова и Александра Блока), сколько визуальных: буквы и слова выстроены в жесткие перспективы, а если учесть год создания картин, то в них и вовсе проступает роковой смысл. Впрочем, отнюдь не все так мрачно в этой подборке живописи: долгая жизнь мастера со сменами локаций, настроений, впечатлений органично продолжается в искусстве и лишний раз убеждает, что нет ничего более постоянного, чем перемены.
Может показаться странным, что юбилей Булатова отмечают выставкой в Нижнем Новгороде, ведь как художник он сформировался в Москве, где прожил большую часть жизни, а последние 30 лет, уже в статусе признанного в мире классика, живет в Париже. Там он и встретил свой 90-й день рождения (см. интервью с ним в “Ъ” от 5 сентября), посетовав в разговоре с “Ъ” на то, что теперь его картины убрали из постоянной экспозиции Центра Помпиду, что большая ретроспектива, планировавшаяся к юбилею в петербургском Манеже, сорвалась, а также рассказав, что его выставку готовит московский Мультимедиа Арт Музей (но пока что он временно закрыт из-за ремонта).
Так вышло, что с нижегородским регионом связан последний крупный проект Булатова на родине.
В октябре 2020 года художник приезжал в Выксу, чтобы лично открыть гигантскую, в 2,5 тыс. кв. м, фреску на фасаде одного из цехов Выксунского металлургического завода. Эта роспись, созданная на основе его картин: «Стой — иди» (1974), представляющей собой чередование этих слов, и «Амбар в Нормандии» (2013), стала третьей по счету в Индустриальном стрит-арт-парке на территории завода. Два предыдущих мурала нарисованы известными современными «уличными художниками», но по соседству с ними стена Булатова вовсе не смотрится «данью уважения мастеру». Его фреска устроена так, что вблизи ее трудно сразу рассмотреть целиком: она уверенно командует зрителем, отдавая то один приказ — стоять, то другой — идти, то переводит взгляд на идиллический пейзаж справа, то — на какую-то тьму слева (оказывается, это тот же самый пейзаж, но написанный ночью). Работы Булатова в публичных пространствах смотрятся развитием его фирменных живописных приемов: только теперь слова «врезаются» в реальную обстановку. Как тут не вспомнить его гигантскую скульптурную композицию из красных букв — «Вперед», установленную на террасе галереи Tate Modern к 100-летию Октябрьской революции (были же времена!).
Но и в сильно изменившемся с тех пор мире Булатов не впадает в тоску. Одну из последних его картин «Между светом и пламенем» показывают в Музее Выксунского металлургического завода: это автопортрет, созданный по воспоминаниям о его поездке в Выксу. В пандемийной маске, заводской каске и специальных наушниках он фотографирует производство, вокруг — грохот, темнота, плавящийся металл. Убедительный образ художественной стойкости.
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
Проекты к 90-летию Эрика Булатова открылись не в столичных музеях-грандах, как это можно было ожидать в связи с юбилеем живого классика современного искусства, большую часть жизни прожившего в Москве, а в Нижнем Новгороде и Выксе. В Пакгаузе на нижегородской Стрелке проходит выставка «Горизонт» — дайджест живописи Булатова разных лет, начиная с середины 1960-х годов и кончая нулевыми, а в Музее Выксунского металлургического завода отдельно показывают его новую картину «Между светом и пламенем», написанную в прошлом году. На выставках побывал Игорь Гребельников.
Это сейчас для нас булатовские слова, уходящие перспективой в небо, либо слова, написанные поверх пейзажей, либо слова без всяких картинок, ставшие мощными графическими фигурами, стражами картинного пространства,— уже свершившаяся данность, классика искусства. Но для своего времени эти эксперименты — отчаянный шаг, особенно для дипломированного живописца-соцреалиста, успевшего на первых курсах в Суриковке даже удостоиться повышенной «сталинской стипендии».
Чудо творческого преображения, причем случавшееся с Булатовым не раз, могло бы стать главным сюжетом юбилейной выставки. Но пока этого не произошло.
Выставка «Горизонты» на нижегородской Стрелке собрана исключительно из хрестоматийных картин Булатова (ее куратор — Марина Лошак). Организаторы трезво оценили свои возможности: помещение — это новый модный выставочный зал на месте слияния Оки и Волги — небольшое; картин всего двадцать (они из частных коллекций, за исключением одной — из Третьяковки) — и решились на смелый дизайн экспозиции.
По сути, это инсталляция, правда, авторства художника и архитектора Юрия Аввакумова. Ярко освещенный, белый параллелепипед зала поделен рядом перегородок, на каждой с обеих сторон висит по большой картине Булатова, расстояния между ними тесноваты, и, чтобы рассмотреть одну картину, становишься спиной чуть ли не вплотную к висящей напротив, тем самым мешая смотреть на нее другим зрителям.
Фотогалерея
Художник Эрик Булатов и его работы
Возможно, такая планировка должна усиливать оптическое, физическое неудобство, которое испытываешь, глядя на картины Булатова: реалистичность этих изображений не то чтобы обманчива, она разрушена художником, причем теми же приемами, которыми создается картина. Даже если это пейзаж, изначально приятный глазу, он как бы вспорот словом «Осторожно», дважды нанесенным на его поверхность, уходящим по закону перспективы вглубь полотна, как на одноименной картине Булатова 1977 года. Важно обращать внимание на годы создания картин: художник хоть и всегда сторонился «злобы дня», но всегда проявлял исключительную чуткость к своему времени (или безвременью). Вот «Художник на пленэре» (1968): его друг Олег Васильев лежит, но на самом деле будто парит в невесомости перед нарисованным пейзажем, а фоном выступает геометрическая абстракция — квинтэссенция «оттепельной» вольницы. А вот он же, изображенный снова на картине «Странник» (1990–2003): мужик в резиновых сапогах с посохом бредет по типично российской расхлябанной дороге, над его головой будто испаряются изображения герба РСФСР.
Иногда эта теснота слишком ощутима: между черно-белыми «словесными» картинами «То-то и оно» и «Черный вечер, белый снег» (обе — 2000 года) чувствуешь себя словно в жерновах, причем не столько поэтических (это цитаты из Всеволода Некрасова и Александра Блока), сколько визуальных: буквы и слова выстроены в жесткие перспективы, а если учесть год создания картин, то в них и вовсе проступает роковой смысл. Впрочем, отнюдь не все так мрачно в этой подборке живописи: долгая жизнь мастера со сменами локаций, настроений, впечатлений органично продолжается в искусстве и лишний раз убеждает, что нет ничего более постоянного, чем перемены.
Может показаться странным, что юбилей Булатова отмечают выставкой в Нижнем Новгороде, ведь как художник он сформировался в Москве, где прожил большую часть жизни, а последние 30 лет, уже в статусе признанного в мире классика, живет в Париже. Там он и встретил свой 90-й день рождения (см. интервью с ним в “Ъ” от 5 сентября), посетовав в разговоре с “Ъ” на то, что теперь его картины убрали из постоянной экспозиции Центра Помпиду, что большая ретроспектива, планировавшаяся к юбилею в петербургском Манеже, сорвалась, а также рассказав, что его выставку готовит московский Мультимедиа Арт Музей (но пока что он временно закрыт из-за ремонта).
Так вышло, что с нижегородским регионом связан последний крупный проект Булатова на родине.
В октябре 2020 года художник приезжал в Выксу, чтобы лично открыть гигантскую, в 2,5 тыс. кв. м, фреску на фасаде одного из цехов Выксунского металлургического завода. Эта роспись, созданная на основе его картин: «Стой — иди» (1974), представляющей собой чередование этих слов, и «Амбар в Нормандии» (2013), стала третьей по счету в Индустриальном стрит-арт-парке на территории завода. Два предыдущих мурала нарисованы известными современными «уличными художниками», но по соседству с ними стена Булатова вовсе не смотрится «данью уважения мастеру». Его фреска устроена так, что вблизи ее трудно сразу рассмотреть целиком: она уверенно командует зрителем, отдавая то один приказ — стоять, то другой — идти, то переводит взгляд на идиллический пейзаж справа, то — на какую-то тьму слева (оказывается, это тот же самый пейзаж, но написанный ночью). Работы Булатова в публичных пространствах смотрятся развитием его фирменных живописных приемов: только теперь слова «врезаются» в реальную обстановку. Как тут не вспомнить его гигантскую скульптурную композицию из красных букв — «Вперед», установленную на террасе галереи Tate Modern к 100-летию Октябрьской революции (были же времена!).
Но и в сильно изменившемся с тех пор мире Булатов не впадает в тоску. Одну из последних его картин «Между светом и пламенем» показывают в Музее Выксунского металлургического завода: это автопортрет, созданный по воспоминаниям о его поездке в Выксу. В пандемийной маске, заводской каске и специальных наушниках он фотографирует производство, вокруг — грохот, темнота, плавящийся металл. Убедительный образ художественной стойкости.