Алексей Подкидышев: «Хороший дизайн понятен интуитивно, на уровне чувств»
13 сентября 2023 ● THE ART NEWSPAPER RUSSIA
Один из самых востребованных российских музейных архитекторов и сценографов рассказал, как ищет контекст для произведений искусства, а также о том, чем хорош «тихий» дизайн.
Алексей Подкидышев. 2021.
Фото: Архив Алексея Подкидышева
Как вы себя определяете в качестве профессионала и с чего начиналась ваша практика?
Я архитектор, экспозиционер, художник; 95% наших проектов — работа с экспозициями и выставками, временными и постоянными, с музейными комплексами. Сторонние архитектурные проекты — редкость. Например, мы практически не занимаемся дизайном интерьеров и проектами частных домов. У меня первое образование техническое, второе — архитектурное (Московский архитектурный институт — МАРХИ, мастерская Некрасова — Цыбайкина). Успел еще поучиться у Иосифа Бакштейна в ИПСИ, Институте проблем современного искусства. Мне всегда было интересно создавать контекст для произведений искусства — разными средствами, в том числе архитектурными. В начале 2000-х занимался стрит-артом и другими художественными практиками. Когда ищешь своему рисунку подходящее место в городской среде, учишься видеть контекст. Тренируешь глаз и воображение.
Потом поле экспериментов расширилось, появились произведения искусства, созданные другими художниками, или музейные экспонаты. А задача поиска или формирования контекста осталась. Примерно с начала 2010-х годов я стал видеть свое дело не в художественной практике, а именно в поиске контекстов. Первые проекты были реализованы с Фондом Кандинского. А в 2012 году мы, Alexey Podkidyshev studio, уже начали работать с Третьяковской галереей. Там реализовался наш первый проект — выставка «Украшение красивого. Элитарность и китч в современном искусстве», над которым мы работали вместе с куратором Кириллом Светляковым. Вот такой музейный дебют. И если оглядываться назад, за прошедшие десять лет мы сделали, кажется, около 300 проектов.
БИОГРАФИЯ
Алексей Подкидышев
Художник, архитектор, экспозиционер, создатель Alexey Podkidyshev studio
Родился в 1984 году.
Номинант Премии Кандинского (2008, 2009). Обладатель спецприза Премии Сергея Курехина «Искусство в общественном пространстве» (2011).
Автор более 300 постоянных и временных экспозиций. Сценограф крупных монографических музейных проектов: «Хаим Сутин. Ретроспектива» (ГМИИ им. А.С.Пушкина, 2017–2018), «Василий Верещагин» (Третьяковская галерея, 2018), «Михаил Ларионов» (Третьяковская галерея, 2018–2019), «Василий Поленов» (Третьяковская галерея, 2019–2020). Среди международных проектов — «Лицом к будущему. Искусство Европы 1945–1968» (ГМИИ им. А.С.Пушкина, 2017), «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж» (Третьяковская галерея, 2021–2022). Автор экспозиции павильона России на Венецианской архитектурной биеннале (2018). Преподаватель Британской высшей школы дизайна.
Три сотни проектов — солидный опыт. Какие из реализованных наиболее полно отражают кредо студии, ваш стиль и предпочтения?
Это проекты, которые, может быть, с точки зрения сегодняшних представлений скучные. Они традиционные, простые, в них вроде бы всё на своем месте, но «вау-эффекта» вы там не найдете. Например, я люблю нашу выставку «Пиранези. До и после. Италия — Россия. XVIII–XXI века» в Пушкинском музее в 2016 году. Тот редкий случай, когда удалось сделать аккуратный, простой, уместный дизайн в сочетании с невероятно плотным разносортным материалом. Это и современная фотография, и видео, и исторические вещи из коллекции музея: гравюры, гравировальные доски, оттиски, демонстрирующие разные состояния произведения. Особая забота — огромное количество крупноформатных листов, которые надо было разместить так, чтобы у посетителей не создавалось впечатления антикварной лавки со шпалерной развеской. Мы смогли найти правильные инструменты. Остановились на нейтральном сером фоне. Под предметами пустили металлическую медную полосу, которая отлично работала с гравировальными досками: она одновременно и управляла вниманием посетителей, и придавала целостность всей экспозиции. Амбиций на создание уникального архитектурного образа не было. Для нас история, когда архитектура работает самостоятельно внутри музея или экспозиции, «рвет» ее и «кричит», — это, скорее, плохой опыт. То, чего мы стремимся избегать.
Выставка «Наметив контуры резцом...» в ГМИИ им. А.С.Пушкина. 2016.
Фото: ГМИИ им. А.С.Пушкина
Каждый проект — новая история, но есть ли факторы, которые в корне определяют успех работы?
Могу сказать, что большой бюджет проекта не всегда определяет успех. Опыт сотрудничества с государственными музеями учит, что работа с небольшим бюджетом почти всегда оказывается более интересной и плодотворной. У нашей команды довольно простой и доступный экспозиционный инструментарий. Мы мало используем мультимедиа — а это часто дорогой инструмент. Что по-настоящему важно, так это интересный материал и увлеченный куратор. Вот это плюсы в нашей работе. Важно, когда есть о чем рассказать, когда есть классная подборка экспонатов, когда есть идеи создания нарративов внутри экспозиции. Вот это здорово. При любом бюджете можно найти решения, если у вас достаточно времени. Вот время — фактор.
Выставка «Скульптор Андреев. Кем вы были до 1917 года?» в Третьяковской галерее. 2017.
Фото: Анастасия Замятина
Экспозиционный дизайн во всем мире модная область проектирования. Кто из современных коллег вам интересен?
Мне нравятся работы нидерландского бюро Tom Postma Design. В свое время они сделали очень модную, прогремевшую именно своей сценографией, выставку, посвященную Бетховену в венском Музее истории искусств. Может быть, вы помните подвешенный к потолку рояль... Та же студия делала «Комнату фарфора» в Фонде Prada — проект, получивший огромное количество премий. Притом эта студия работает очень деликатно, у нее неагрессивный, классический подход к дизайну. Конечно, и у них бывают и активный цвет, и активный свет, и дерзкие экспозиционные приемы, но в целом есть ощущение очень тонкой режиссуры.
Из архитекторов, которые тоже работают с музеями, я бы выделил английскую студию Stanton Williams. Они минималисты, и, что бы ни оформляли, у них получаются элегантные и комфортные пространства. Почти все блокбастеры Музея Виктории и Альберта могут похвастаться отличной сценографией. Например, образцово-показательной работой была гастролирующая выставка, посвященная Дэвиду Боуи. Мастерски решенная задача экспозиционного пространства, когда, проходя по выставке, вы не смешиваете настроения, которые вас охватывают в разных залах. Не смешивается медиа. Все прекрасно артикулировано, и все уместно.
Выставка «Борис Кочейшвили. Я и ОНИ» в Третьяковской галерее. 2021.
Фото: Юлия Захарова
Что сейчас у вас в работе?
У нас есть проекты, которые можно будет увидеть относительно скоро, а есть те, над которыми предстоит еще работать несколько лет. Среди долгих, например, Музей Чеченской Республики в Грозном. Современный музей с высокими стандартами по сохранности и презентации экспонатов, доступной средой и современной инфраструктурой. Это крупный музей с фондохранилищем, отдельным блоком постоянной экспозиции, в которую войдут археология, этнография, декоративно-прикладное искусство. Целый этаж будет отдан под временные выставки. Ведем переговоры с Ростовским кремлем. Они сейчас занимаются реконструкцией Самуилова корпуса. Потрясающее здание — несколько веков живой истории. Очень бы хотелось включиться в этот проект. Там есть и уникальная фактура, и богатый материал: большая коллекция древнерусского искусства, коллекция живописи XVIII–XIX веков и редкая коллекция старинных рукописей и книг.
Выставка «Наметив контуры резцом...» в ГМИИ им. А.С.Пушкина. 2016.
Фото: ГМИИ им. А.С.Пушкина
А в Москве?
В сентябре в Третьяковке откроется выставка мариниста Алексея Боголюбова. Кроме того, уже несколько лет мы работаем над реконструкцией музея Анны Голубкиной. Это «малый музей» Третьяковской галереи в Большом Левшинском переулке. До 1952 года музей Анны Семеновны занимал две мастерские (мастерская Голубкиной и художника Михайлова) с высокими потолками и стеклянными фонарями в крыше. Эти пространства останутся в своем первозданном виде. В процессе работы над проектом были обнаружены образцы обоев в алькове и личных покоях скульптора, которые будут восстановлены в этих пространствах. Наша основная задача была совместить современную экспозицию и интерьер исторического здания. Ярких навязчивых мультимедийных решений здесь не будет, хотя есть активные приемы. В залах экспозиции появится анимированный персонаж, который будет комментировать экспонаты. Он решен как проекция на стене. Друг, коллега, критик. Он появляется то в одном, то в другом зале и произносит слова, которые действительно были адресованы Анне Семеновне и сказаны по поводу ее произведений. Мы придумали прозрачные экраны, встроенные в оконные проемы одного из залов (зал «Звездный час», который посвящен ее выставке 1914 года в Пушкинском музее). На этих экранах будут появляться изображения московского дворика — исторические фотографии, смонтированные как видеоряд. То есть реальный современный вид из окон будет совмещен с историческим. Прием, позволяющий слегка переключить сознание зрителей, а может быть, и подключить воображение.
Выставка «Скульптор Михаил Дронов» в Третьяковской галерее. 2016.
Фото: Евгений Алексеев
Что вас раздражает или категорически не устраивает в современной практике?
Сейчас формируется отдельный жанр — экспозиция для досуга, туристическое зрелище. Считается, что человек, увидев в Третьяковской галерее маленькие работы Ивана Похитонова, будет разочарован. Слишком «тихо». Ему хочется понятнее, ярче, громче. Мне совсем не близко желание, которое все чаще возникает у заказчиков, превратить выставку в развлекательный центр для неограниченного круга посетителей. Соблазн велик. Действительно, есть тенденция мешать все в одну кашу, скрещивать выставки традиционного искусства и выставки развлекательного характера. Хочется одновременно показать все, всем возрастам, на всех языках. Но много не есть хорошо.
Дайте совет, как посетителю выставки оценить класс экспозиционного дизайна.
Это простой подход: хороший дизайн вы не должны заметить. Если вы пришли на выставку и чувствуете, что вам ничто не мешает, вам комфортно, нет «острых углов», которые вызывают у вас волнение или внутреннее неудобство, если в зале гармония, которую образуют пространство, материалы, свет и цвет, ритм развески произведений и их компоновка на стенах, — значит, все хорошо, значит, все сделано, как надо. Хороший дизайн понятен интуитивно, на уровне чувств
Фото: Архив Алексея Подкидышева
Как вы себя определяете в качестве профессионала и с чего начиналась ваша практика?
Я архитектор, экспозиционер, художник; 95% наших проектов — работа с экспозициями и выставками, временными и постоянными, с музейными комплексами. Сторонние архитектурные проекты — редкость. Например, мы практически не занимаемся дизайном интерьеров и проектами частных домов. У меня первое образование техническое, второе — архитектурное (Московский архитектурный институт — МАРХИ, мастерская Некрасова — Цыбайкина). Успел еще поучиться у Иосифа Бакштейна в ИПСИ, Институте проблем современного искусства. Мне всегда было интересно создавать контекст для произведений искусства — разными средствами, в том числе архитектурными. В начале 2000-х занимался стрит-артом и другими художественными практиками. Когда ищешь своему рисунку подходящее место в городской среде, учишься видеть контекст. Тренируешь глаз и воображение.
Потом поле экспериментов расширилось, появились произведения искусства, созданные другими художниками, или музейные экспонаты. А задача поиска или формирования контекста осталась. Примерно с начала 2010-х годов я стал видеть свое дело не в художественной практике, а именно в поиске контекстов. Первые проекты были реализованы с Фондом Кандинского. А в 2012 году мы, Alexey Podkidyshev studio, уже начали работать с Третьяковской галереей. Там реализовался наш первый проект — выставка «Украшение красивого. Элитарность и китч в современном искусстве», над которым мы работали вместе с куратором Кириллом Светляковым. Вот такой музейный дебют. И если оглядываться назад, за прошедшие десять лет мы сделали, кажется, около 300 проектов.
БИОГРАФИЯ
Алексей Подкидышев
Художник, архитектор, экспозиционер, создатель Alexey Podkidyshev studio
Родился в 1984 году.
Номинант Премии Кандинского (2008, 2009). Обладатель спецприза Премии Сергея Курехина «Искусство в общественном пространстве» (2011).
Автор более 300 постоянных и временных экспозиций. Сценограф крупных монографических музейных проектов: «Хаим Сутин. Ретроспектива» (ГМИИ им. А.С.Пушкина, 2017–2018), «Василий Верещагин» (Третьяковская галерея, 2018), «Михаил Ларионов» (Третьяковская галерея, 2018–2019), «Василий Поленов» (Третьяковская галерея, 2019–2020). Среди международных проектов — «Лицом к будущему. Искусство Европы 1945–1968» (ГМИИ им. А.С.Пушкина, 2017), «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж» (Третьяковская галерея, 2021–2022). Автор экспозиции павильона России на Венецианской архитектурной биеннале (2018). Преподаватель Британской высшей школы дизайна.
Три сотни проектов — солидный опыт. Какие из реализованных наиболее полно отражают кредо студии, ваш стиль и предпочтения?
Это проекты, которые, может быть, с точки зрения сегодняшних представлений скучные. Они традиционные, простые, в них вроде бы всё на своем месте, но «вау-эффекта» вы там не найдете. Например, я люблю нашу выставку «Пиранези. До и после. Италия — Россия. XVIII–XXI века» в Пушкинском музее в 2016 году. Тот редкий случай, когда удалось сделать аккуратный, простой, уместный дизайн в сочетании с невероятно плотным разносортным материалом. Это и современная фотография, и видео, и исторические вещи из коллекции музея: гравюры, гравировальные доски, оттиски, демонстрирующие разные состояния произведения. Особая забота — огромное количество крупноформатных листов, которые надо было разместить так, чтобы у посетителей не создавалось впечатления антикварной лавки со шпалерной развеской. Мы смогли найти правильные инструменты. Остановились на нейтральном сером фоне. Под предметами пустили металлическую медную полосу, которая отлично работала с гравировальными досками: она одновременно и управляла вниманием посетителей, и придавала целостность всей экспозиции. Амбиций на создание уникального архитектурного образа не было. Для нас история, когда архитектура работает самостоятельно внутри музея или экспозиции, «рвет» ее и «кричит», — это, скорее, плохой опыт. То, чего мы стремимся избегать.
Выставка «Наметив контуры резцом...» в ГМИИ им. А.С.Пушкина. 2016.
Фото: ГМИИ им. А.С.Пушкина
Каждый проект — новая история, но есть ли факторы, которые в корне определяют успех работы?
Могу сказать, что большой бюджет проекта не всегда определяет успех. Опыт сотрудничества с государственными музеями учит, что работа с небольшим бюджетом почти всегда оказывается более интересной и плодотворной. У нашей команды довольно простой и доступный экспозиционный инструментарий. Мы мало используем мультимедиа — а это часто дорогой инструмент. Что по-настоящему важно, так это интересный материал и увлеченный куратор. Вот это плюсы в нашей работе. Важно, когда есть о чем рассказать, когда есть классная подборка экспонатов, когда есть идеи создания нарративов внутри экспозиции. Вот это здорово. При любом бюджете можно найти решения, если у вас достаточно времени. Вот время — фактор.
Выставка «Скульптор Андреев. Кем вы были до 1917 года?» в Третьяковской галерее. 2017.
Фото: Анастасия Замятина
Экспозиционный дизайн во всем мире модная область проектирования. Кто из современных коллег вам интересен?
Мне нравятся работы нидерландского бюро Tom Postma Design. В свое время они сделали очень модную, прогремевшую именно своей сценографией, выставку, посвященную Бетховену в венском Музее истории искусств. Может быть, вы помните подвешенный к потолку рояль... Та же студия делала «Комнату фарфора» в Фонде Prada — проект, получивший огромное количество премий. Притом эта студия работает очень деликатно, у нее неагрессивный, классический подход к дизайну. Конечно, и у них бывают и активный цвет, и активный свет, и дерзкие экспозиционные приемы, но в целом есть ощущение очень тонкой режиссуры.
Из архитекторов, которые тоже работают с музеями, я бы выделил английскую студию Stanton Williams. Они минималисты, и, что бы ни оформляли, у них получаются элегантные и комфортные пространства. Почти все блокбастеры Музея Виктории и Альберта могут похвастаться отличной сценографией. Например, образцово-показательной работой была гастролирующая выставка, посвященная Дэвиду Боуи. Мастерски решенная задача экспозиционного пространства, когда, проходя по выставке, вы не смешиваете настроения, которые вас охватывают в разных залах. Не смешивается медиа. Все прекрасно артикулировано, и все уместно.
Выставка «Борис Кочейшвили. Я и ОНИ» в Третьяковской галерее. 2021.
Фото: Юлия Захарова
Что сейчас у вас в работе?
У нас есть проекты, которые можно будет увидеть относительно скоро, а есть те, над которыми предстоит еще работать несколько лет. Среди долгих, например, Музей Чеченской Республики в Грозном. Современный музей с высокими стандартами по сохранности и презентации экспонатов, доступной средой и современной инфраструктурой. Это крупный музей с фондохранилищем, отдельным блоком постоянной экспозиции, в которую войдут археология, этнография, декоративно-прикладное искусство. Целый этаж будет отдан под временные выставки. Ведем переговоры с Ростовским кремлем. Они сейчас занимаются реконструкцией Самуилова корпуса. Потрясающее здание — несколько веков живой истории. Очень бы хотелось включиться в этот проект. Там есть и уникальная фактура, и богатый материал: большая коллекция древнерусского искусства, коллекция живописи XVIII–XIX веков и редкая коллекция старинных рукописей и книг.
Выставка «Наметив контуры резцом...» в ГМИИ им. А.С.Пушкина. 2016.
Фото: ГМИИ им. А.С.Пушкина
А в Москве?
В сентябре в Третьяковке откроется выставка мариниста Алексея Боголюбова. Кроме того, уже несколько лет мы работаем над реконструкцией музея Анны Голубкиной. Это «малый музей» Третьяковской галереи в Большом Левшинском переулке. До 1952 года музей Анны Семеновны занимал две мастерские (мастерская Голубкиной и художника Михайлова) с высокими потолками и стеклянными фонарями в крыше. Эти пространства останутся в своем первозданном виде. В процессе работы над проектом были обнаружены образцы обоев в алькове и личных покоях скульптора, которые будут восстановлены в этих пространствах. Наша основная задача была совместить современную экспозицию и интерьер исторического здания. Ярких навязчивых мультимедийных решений здесь не будет, хотя есть активные приемы. В залах экспозиции появится анимированный персонаж, который будет комментировать экспонаты. Он решен как проекция на стене. Друг, коллега, критик. Он появляется то в одном, то в другом зале и произносит слова, которые действительно были адресованы Анне Семеновне и сказаны по поводу ее произведений. Мы придумали прозрачные экраны, встроенные в оконные проемы одного из залов (зал «Звездный час», который посвящен ее выставке 1914 года в Пушкинском музее). На этих экранах будут появляться изображения московского дворика — исторические фотографии, смонтированные как видеоряд. То есть реальный современный вид из окон будет совмещен с историческим. Прием, позволяющий слегка переключить сознание зрителей, а может быть, и подключить воображение.
Выставка «Скульптор Михаил Дронов» в Третьяковской галерее. 2016.
Фото: Евгений Алексеев
Что вас раздражает или категорически не устраивает в современной практике?
Сейчас формируется отдельный жанр — экспозиция для досуга, туристическое зрелище. Считается, что человек, увидев в Третьяковской галерее маленькие работы Ивана Похитонова, будет разочарован. Слишком «тихо». Ему хочется понятнее, ярче, громче. Мне совсем не близко желание, которое все чаще возникает у заказчиков, превратить выставку в развлекательный центр для неограниченного круга посетителей. Соблазн велик. Действительно, есть тенденция мешать все в одну кашу, скрещивать выставки традиционного искусства и выставки развлекательного характера. Хочется одновременно показать все, всем возрастам, на всех языках. Но много не есть хорошо.
Дайте совет, как посетителю выставки оценить класс экспозиционного дизайна.
Это простой подход: хороший дизайн вы не должны заметить. Если вы пришли на выставку и чувствуете, что вам ничто не мешает, вам комфортно, нет «острых углов», которые вызывают у вас волнение или внутреннее неудобство, если в зале гармония, которую образуют пространство, материалы, свет и цвет, ритм развески произведений и их компоновка на стенах, — значит, все хорошо, значит, все сделано, как надо. Хороший дизайн понятен интуитивно, на уровне чувств