Брянск — городок тихий, зелёный, с низкорослыми домами советской застройки, с редкими вкраплениями современных супермаркетов, отелей, развлекательных центров. Прекрасна протекающая через город Десна. Таинственны сырые, полные зелени овраги, рассекающие город. Умеренное движение транспорта. Люд на улицах и площадях спокойный, ничем не напоминающий московский Вавилон, взвинченность и истеричность москвичей, их гордыню, избыточность во всех проявлениях и какую-то болезненность московского сознания, словно забывшего о существовании великой страны.
Мне показали гордость Брянска — это советское святилище, именуемое "Партизанской поляной". В лесу, за городом, среди сосняков и дубрав построен уникальный памятник — храм под открытым небом. Суровый прекрасный монумент, где на гранитных плитах золотом выбиты тысячи и тысячи имён партизан, что погибли в схватках с фашистами. Тут же трепещущий на ветру Вечный огонь, тут же уникальная коллекция советских бронетранспортёров, боевых машин пехоты, танков, самоходных установок, гаубиц всех калибров и даже вертолёт огневой поддержки Ми-24. И каждое орудие — как отлитый из стали монумент погибшим воинам великой русской державы, мистической победе.
Вы услышите здесь о великой лесной войне, которую вели брянские партизаны с фашистами, пуская под откос эшелоны, взрывая мосты, совершая налеты на немецкие гарнизоны, принося неисчислимые жертвы, которые к концу войны составили тридцать миллионов — погибших на фронтах советских людей. Жертвы, соизмеримые с жертвой Христовой. Жертвы, остановившие вселенскую тьму, жертвы, делавшие русских народом-победоносцем, святым народом.
Вы увидите на окраине Брянска, на высокой зелёной горе у излучины полноводной Десны знаменитый Свенский монастырь, что возведён в давние домонгольские времена. По преданию, здесь на дубу люди узрели икону Богородицы. Хотели снять её с ветки, но икона словно приросла к древу, не желала покидать это место. И многомудрый князь велел основать на этом месте обитель. С тех пор деревянные постройки сменялись каменными, вместо частоколов поднялись стены. И монастырь к ХХ веку был одной из главных русских святынь. Славился угодьями, землями, шумящими вокруг ярмарками. А потом, подобно многим другим русским обителям, разделил их горькую участь. Монахов разогнали и перебили. Величественный центральный собор был взорван. Здесь размещались отряды НКВД, колония малолетних преступников, которых перевоспитывали по заветам Макаренко. Во время оккупации здесь находился немецкий гарнизон, позже — производственные мастерские. Из монастыря вывозили пудами золото и серебро. Сбивали позолоту и украшения. До недавних времён он являл собой печальную руину, заросшую бурьяном и дикими кустами.
Но появился настоятель — дивный монах отец Алексей, православный мистик, утончённый романтик, которому местный владыка повелел восстановить монастырь. И вот — повсюду кипят работы, возводится разрушенный собор, реставрируются барочные храмы, начинают блестеть позолотой купола и кресты.
И с зелёной кручи открывается такая божественная даль! С безбрежной синевой лесов, с серебряной подковой реки, с таинственными облаками и тучами, из которых вырываются шатры лучей. И невольно думаешь: "Поселиться бы здесь, в тени монастырских стен. Ухаживать за розами, смиренно молиться, смотреть, как над рекой пылают огненные зори".
Но эти эпические переживания, умиления перед провинциальной тишиной и покоем покинули меня, как только я оказался в зале, наполненном представителями брянской элиты: предпринимателями, партийцами, краеведами, журналистами. И всё, что я от них услышал, весь тон и энергия разговора напомнили мне атмосферу Болотной площади, и мои прежние представления о тихом провинциальном Брянске оказались полной иллюзией. Люди гневались, негодовали, корили власть, называли её воровской и преступной, ненавидели и впадали в отчаяние. Предприниматели, что побогаче, говорили о лютом иге чиновников, которые воруют, требуют взяток, ненасытно хапают, отнимают честно наработанный бизнес. Они готовы уехать из Брянска за границу, куда уже перевели деньги, где обустроили себе дома для жилья, и намерены навсегда расстаться с русской жутью.
Политики говорили о фальшивых выборах, о подлогах и фальсификациях, о подкупе избиркомов, о невозможности честным путём пройти в Думу, чтобы изменить криминальный климат политически мирными средствами, очистить Брянск от воров и мздоимцев.
Молодые бизнесмены утверждали, что больше нет разницы между демократами и патриотами, а граница проходит между воровской властью и народом, который испытывает насилие, сравнимое лишь со временами оккупации.
И в этот нервический протестующий хор вливались голоса коммунистов, справедливороссов, представителей правящей партии, русских националистов. Это гневное собрание напоминало шаровую молнию, которая вот-вот вырвется за пределы здания и полетит по городу, поджигая резиденцию губернатора, законодательное собрание, здания банков и супермаркетов.
Собравшиеся не желали слушать моё выступление, мои суждения о метафизике русской истории, о мистической русской победе, а жили насущным — нестерпимым и едким. И я думал: какая ужасная опасность подстерегает русскую государственность, если негодование охватило все слои общества, все пласты народа. Похоже, близится час, когда Поклонная гора сольётся с Болотной площадью.
Меня пригласил в Брянск местный предприниматель Олег Васильевич Розанов — умница, добывший себе немалое состояние торговлей медикаментами и ювелирными изделиями. Стоящий на ногах настолько прочно, что ему не страшны интриги и злые козни власти. Человек очень русский, окруживший себя русскими сподвижниками и соратниками, озабоченный не только личным преуспеванием, не только благосостоянием своего города, но и судьбой русского народа, всего русского мира, о котором размышляет далеко и глубоко, верно, знакомый с трудами русских философов и духовидцев.
Мои беседы с Олегом Васильевичем открыли мне совершенно новую ситуацию, которая складывается среди русского предпринимательства. В 90-е годы и речи не могло быть о появлении русского капитала. Капитал в основном был еврейский или мусульманский. Вся советская собственность, все государственные деньги, все сырьевые и природные богатства России оказались в руках Абрамовичей, Фридманов, Вексельбергов. Русские люди, у которых отняли заводы, нефтяные поля, алмазные копи, не имели серьёзного автономного бизнеса, серьёзных автономных денег, а то, что имелось, вливалось и обезличивалось в финансовых потоках корпораций-гигантов.
К началу 2000-х годов повсеместно стал образовываться русский бизнес: мелкий, средний. И в регионах появились русские предприниматели, русские купцы, осознающие свой бизнес, своё дело как русский бизнес, русское дело. И небольшие излишки, прибыли его они готовы были тратить на русское дело, понимаемое ими как строительство православных часовен, жертвование в монастыри, финансирование паломнических поездок.
Однако, как показывает пример Олега Васильевича Розанова, появился новый слой русских капиталистов — тех, что остро и горько ощущают трагедию русского народа, чувствуют непомерность и жестокость сил, направленных на русских: на их культуру, на их самосознание, на их глубинные национальные коды. Сил, что отравляют русскую жизнь, в которой русского народа становится всё меньше и меньше. И убывание его повсюду, в том числе и в Брянской губернии, носит катастрофический характер.
Все новые русские предприниматели, добившись финансовой самостоятельности и независимости от местных чиновных князьков, готовы жертвовать деньги на русское просвещение, русское радио, на русские газеты, которые среди бесчисленных либеральных изданий, ведя с ними информационные войны, доносят до русских национальную правду, раскрывают тот ужасный механизм, с помощью которого из России вымываются её ресурсы, умы, исторические смыслы. И страна, населённая русским народом, становится жутким полигоном, где испытываются новые средства этнографического оружия.
Мы согласились с Розановым, что повсюду по русским городам и городкам создаются, иногда ощутимые, а иногда едва заметные, ядра новой русской цивилизации, русского сообщества, ячейки русской жизни, в которой принимают участие предприниматель, священник, краевед, отставной военный, местный газетчик или художник. Такие ядра множатся, и их соединение, их сложение в общее русское поле является огромной информационной и организационной задачей. Необходимо содействовать созданию такой общероссийской сетевой структуры, в которой люди узнали бы друг о друге, делились своими достижениями и успехами, обращались друг к другу за помощью, соединяли свои усилия в борьбе с врагами, содействовали умножению и развитию этого русского мира.
Сегодня власть неуверенна, она качается, её деятельность наполнена противоречиями и несуразностями. На глазах совершается либеральный реванш, "перестройка-2", ползучая горбачёвщина. Говорят о пересмотре Конституции, о создании новой либеральной России, в которой нет места русскому традиционализму. В такое время актуальность создания русского движения абсолютна очевидна. Это русское движение не может быть организовано сверху, а возникает снизу, и для его организации и поддержки нужны нетрадиционные инфор- мационные идеологические средства.
Я уехал из Брянска, одухотворённый посещением "Партизанской поляны", Свенского монастыря — этих святилищ двух разных русских эпох. Был очень огорчён и взвинчен общением с брянской элитой, увидев, как вскипают в ней раскалённая смола нигилизма и отрицания, слепое отчуждение от власти. И был исполнен раздумий и надежд, познакомившись с замечательным русским человеком Олегом Васильевичем Розановым и его дружиной.
Александр Проханов
Газета "Завтра"