Лето 1918-го – время гибели императорской семьи в Екатеринбурге, начало красного террора и военного коммунизма. Уже создавались первые комбеды, была запрещена частная торговля, а законодательство о «социализации земли» делало «государство рабочих и крестьян» единственным собственником земли. В городах ввели карточки почти на все продукты, была провозглашена массовая национализация предприятий.
Ответом на это стали многочисленные восстания, охватившие центр России.
В отечественной историографии длительное время господствовала достаточно логичная схема, согласно которой Ярославское восстание стало результатом заговора, подготовленного французской разведкой и российскими «контрреволюционными, антисоветскими подпольными центрами». Но наивно полагать, что антибольшевистское сопротивление возникло бы без организующих его центров, ведь сами большевики пришли к власти, опираясь на богатый опыт нелегальной работы. Однако не следует и забывать, что любой, даже самый тщательно продуманный, план заговора обречен на неудачу без поддержки местного населения.
Организаторами восстания стало местное отделение Союза защиты родины и свободы, созданного Б.В. Савинковым. В начале 1918 г. это была наиболее сильная и авторитетная антибольшевистская структура в Центральной России. Савинковский Союз объединялся с местными организациями Союза офицеров, Союза фронтовиков и Союза георгиевских кавалеров. Его ячейки имелись не только в Ярославле, но и во всех крупных верхневолжских городах: Рыбинске, Муроме, Костроме. Наличие хорошо разветвленной подпольной сети позволило создать ядро будущего сопротивления. Союз защиты координировал работу с антибольшевистским подпольем и в Москве, но из-за слабости последнего и растущей активности ВЧК основное внимание уделялось провинциальным центрам. Активно использовалась и поддержка со стороны французской военной миссии.
Ярославское восстание представляло собой одну из первых попыток организации единого антибольшевистского фронта. Ярославль мог бы стать объединяющим центром для частей Чехословацкого корпуса и Народной армии Комуча, наступавших на Москву с востока, а также для французского десанта, высадка которого в Архангельске и последующее наступление на Вологду и Вятку предполагалось в начале июля.
После провалов московского антибольшевистского подполья в мае - июне 1918 г. уцелевшая часть организации во главе с полковником А.П. Перхуровым - будущим главой восстания - выехала в Ярославль. Другая часть московского отделения Союза во главе с полковником Бредисом отправилась в Рыбинск. Но большая часть военных сил союза во главе с генералом Рачковым уехала в Казань, где, перейдя линию фронта, соединилась с частями армии Комуча.
Успех восстания могла обеспечить только внезапность и решительность действий подпольщиков. Их оперативность должна была парализовать возможное сопротивление местной ЧК. Ярославские офицеры рассчитывали на поддержку из Калужского центра (до 200 человек). В случае удачного выступления в Ярославле предполагалось развернуть широкое повстанческое движение, опираясь на подпольные ячейки в Рыбинске, Муроме, Ростове и Иваново-Вознесенске. Эти города, в свою очередь, должны были стать центрами, вокруг которых собиралось бы недовольное крестьянство. Но к началу восстания из Калуги прибыло только 30 человек, 12 - из Костромы и 50 – из Москвы.
Офицерский союз в самом Ярославле, опираювшйся на военспецов, служивших в различных учреждениях Ярославского военного округа, насчитывал 120 человек. Общепризнанными лидерами его были полковник Лебедев и генерал Карпов. Организация имела вид боевого подразделения, ее члены разделялись на отделения по 5 - 6 человек, которые сводились в 2 батальона - кадры будущих повстанческих отрядов.
Начало восстания является образцом быстрой и успешной операции. В ночь на 6 июля, на Леонтьевском кладбище, недалеко от городского вокзала полковником Перхуровым было собрано 105 бойцов, выступивших на рассвете в центр города. По воспоминаниям участников, все их вооружение состояло всего из... 12 револьверов. Но уже к полудню после короткого боя был полностью разоружен и арестован коммунистический отряд, ликвидирован большевистский штаб в доме генерал-губернатора, заняты почта, телеграф, радиостанция и казначейство. Весь центр Ярославля оказался в руках повстанцев.
Однако удержать часть города за р. Которослью не удалось и именно с этой стороны, а также со стороны железнодорожной станции Всполье, началось позднее наступление советских войск. Повстанцев поддержало православное духовенство. Расположенный в 10 верстах от города Толгский монастырь стал базой восставших. Через него осуществлялась связь с волостными центрами и деревнями уезда. Восставших поддерживал и митрополит Ярославский и Ростовский Агафанел (Преображенский).
Силы полковника Перхурова именовались «Ярославским отрядом Северной Добровольческой армии» и его численность (реальная) колебалась от 400 до 1 000 штыков. Хотя, по некоторым данным, численность восставших доходила до 2 - 6 тыс., но это, скорее всего, была численность «записавшихся», но не сражавшихся. Восставших поддержала городская милиция, а губернский комиссар прапорщик Фалалеев возглавил один из отрядов и погиб в бою. Почти все участковые комиссары милиции также перешли на сторону повстанцев, что не было редкостью, ведь местные органы МВД были сформированы еще до октября 1917 г. и многие должности в них занимали противники большевиков (достаточно вспомнить того же Антонова - руководителя восстания в Тамбовской губернии).
Поскольку отряду не удалось удержать артиллерийские склады на окраине города, то пришлось воспользоваться лишь тем оружием, которое хранилось в старом арсенале вблизи казарм бывшего кадетского корпуса. И хотя в распоряжении повстанцев было 2 трехдюймовых пушки и на их сторону перешел автоброневой дивизион под командованием поручика Супонина (25 офицеров, 2 пушечных бронеавтомобиля «Путилов-Гарфорд» и 5 крупнокалиберных пулеметов) противостоять превосходящим силам красных было очень сложно.
Первоначальный успех восстания не удалось использовать в полной мере, и Перхуров прибег к оборонительной тактике. Расчет же на то, что сам факт восстания поднимет Ярославскую и соседние губернии, оказался несостоятельным. Точный учет повстанцев не проводился, а имевшиеся списки офицеров-подпольщиков, очевидно, были уничтожены. Бойцы знали друг друга, и им даже не требовалось специальных знаков различия. Офицеры носили георгиевские ленточки в петлицах и на фуражках, некоторые одели и погоны. Отличительным знаком для добровольцев стали белые или трехцветные повязки на левом рукаве.
Весь фронт от реки Которосли до железнодорожного моста через Волгу был разделен на 6 участков, на каждом из которых был сосредоточен отряд (около 100 - 150 бойцов при 6 пулеметах), ядро, которого составляли члены офицерских организаций.
Через несколько дней после начала боев один из броневиков вышел из строя, но второй сражался до последних дней в качестве своеобразного подвижного резерва, переезжая с одного участка фронта на другой. Стрелкового оружия (трехлинейных винтовок, револьверов) хватало на всех, но вскоре в результате беспрерывных боев стал ощущаться острый недостаток патронов. Пришлось использовать необычный способ «перевооружения»: на передовые позиции стали посылать винтовки Бердана или Ветрелли, а оставшиеся патроны трехлинеек использовали для набивки пулеметных лент. Таким образом, бойцы имели две винтовки: одну для стрельбы - «берданку», а на случай штыковой атаки - «трехлинейку».
Помимо офицеров в состав Ярославского отряда входила учащаяся молодежь: кадеты, лицеисты Демидовского юридического лицея и гимназисты. Это была та самая русская молодежь, которая, как и везде в России, составила основу Белого движения в период его становления в начале 1918 г.
Вскоре после начала восстания стало ясно, что силами одних офицерско-добровольческих частей удержать город не удастся и необходимо привлечь на свою сторону окрестных крестьян и рабочих.
Большие надежды возлагались на рабочих железнодорожных мастерских (еще осенью 1917 г. поддерживавших «Викжель»), которые, как казалось, могли бы выставить на фронт около 300 человек, однако реально на фронт вышло только около 140 (но и это довольно большой показатель для восстания). Рабочие ремонтировали броневики в мастерских, готовили бронепоезд для контратак на позиции красных (бронепоезд курсировал на Заволжском участке фронта между станциями Уроч и Филино).
В этом проявилась специфика антибольшевистского сопротивления, а именно тенденция к расширению социальной базы путем поиска союзников. Ошибочно было бы полагать, что с самого начала офицеры надеялись только на свои собственные силы. По оценке самого Перхурова, накануне восстания в местное отделение Союза неоднократно являлись «ходоки» не только из окрестных сел, но даже и из Тверской и Костромской губерний, говоря, что они готовы «выступить с голыми руками» против большевиков. Для крестьянства, указывали они, «наступает голод и отсутствие полной возможности купить хлеба, потому что куда ни поедут, повсюду рискуют, что у них хлеб отберут и даже арестуют, или побьют... Некоторые просто высказывались против существующей власти, некоторые были согласны на наши лозунги «Учредительное собрание», «земля - народу», и что если будут восстания, то они поддержат их своей добровольной мобилизацией». Если даже не брать в расчет столь оптимистические заверения представителей поволжских деревень, то следует отметить: крестьянство было не равнодушно по отношению к событиям, происходящим в Ярославле.
Наибольшую активность проявляли жители Диево-Городищенской и Толгобольской волостей. 8 июля, собравшись по звону колокола и отслужив молебен о даровании победы в «борьбе с безбожной властью», волостной сход села Диево-Городищево принял решение идти на помощь ярославцам, и отряд двинулся к городу. Действиями крестьян руководили свои же односельчане, (офицеры военного времени) Конанов, Москвин, Тарасов, Ершов и Перелыгин. Это вполне типично для повстанчества времен Гражданской войны, когда бывшие фронтовики являлись наиболее активными организаторами и участниками антибольшевистского сопротивления. На ярославских позициях сражалось около 50 крестьян-добровольцев, но многие, получив оружие из городского арсенала, возвращались в свои села.
Полученное оружие сыграло впоследствии свою роль в антисоветской борьбе: в «кулацком бандитизме», в нападениях на большевистских работников. Правда, за повстанцами пошли только наиболее активные и заинтересованные в борьбе против Советской власти крестьяне. Таковых было еще мало (в основном - бывшие фронтовики и крестьянская молодежь), большинство же оставалось пассивным, выжидая крупных успехов повстанцев.
Примечательна и программа, принятая повстанцами. Уже в своем первом обращении-приказе к населению города Перхуров заявил о своей связи с южнорусским Белым движением: «На основании полномочий, данных мне главнокомандующим Северной Добровольческой армией, находящейся под верховным командованием генерала Алексеева, я, полковник Перхуров, вступил в командование вооруженными силами и во временное управление гражданской частью в Ярославском районе...».
Таким образом, руководство восстания отошло от программы «демократической контрреволюции» и ими выдвинуло лозунги, весьма близкие к политической программе Белого движения и в чем-то предвосхитившее ее. Так, полковник Перхуров был объявлен «главноначальствующим Ярославской губернии», то есть занял должность, которая стала использоваться в практике южнорусского Белого движения только с 1919 г. При нем же было сформировано и гражданское управление. В городе была восстановлена городская управа, в которую вошли как представители политических партий, так и «деловые», «цензовые элементы», двое кадетов и двое меньшевиков.
Управа, несмотря на бесконечные бои и почти полное окружение советскими войсками, пыталась наладить нормальную работу городского хозяйства, водопровода и электростанции. В обращении управы «К населению города Ярославля» говорилось, что только «единая, собранная, сплоченная национальной идеей Россия должна выйти победительницей в начавшемся разгаре борьбы. Перст истории указал на наш город и нужно верить, что Бог спасет нашу Родину в тяжелую настоящую годину. Воспрянь же Русь, и крикни клич и принеси еще жертву для освобождения. <…> Нужно твердо помнить и отчетливо знать, что выход только в победе, мужестве и самоотвержении. Твердо решившись отстоять свое благополучие, нужно собрать все свои душевные и телесные силы и довести дело до конца, не предаваясь малодушию и унынию...». Воззвание заканчивалось призывом «Да здравствует Всенародно-законно-избранное Учредительное Собрание!».
«Помощником главноначальствующего по гражданской части» стал член партии меньшевиков И. Савинов. После подавления восстания он направился в Костромскую губернию, надеясь организовать там центры сопротивления, но был арестован и расстрелян Костромской ЧК.
Таким образом, в рядах восставших сложился политический блок от социал-демократов до кадетов и монархистов. Партийные разногласия отошли на задний план перед надеждами на возможную победу восстания.
Примечателен и еще один документ, по существу определивший программу будущих политических преобразований, - «Обращение к гражданам города Ярославля», изданное 13 июля. В нем отмечалось, что «все органы и распоряжения так называемой “Советской власти”» упраздняются. Но при этом ликвидировались и органы управления, созданные при Временном правительстве: не созывалось волостное земство, функции городской думы брала на себя городская управа. Упразднялись милиция и волостные земельные комитеты. В самом Ярославле их заменяла власть «Управления Главноначальствующего по гражданской части», а в «прочих городах губернии - власть начальников уездов», восстанавливались полномочия волостных старшин. Возрождались окружные суды, а функции общей полиции передавались «уездной и городской страже» (предшественнице Государственной стражи, созданной на белом Юге).
Этот законодательный акт весьма примечателен: в нем почти с абсолютной точностью предвосхищалась система местного управления на белом Юге в 1919 г. Между тем во время Ярославского восстания Добровольческая армия еще только начинала свой 2-й Кубанский поход, и ни о какой развернутой политической программе не было и речи. И в эти же дни за сотни верст от Северного Кавказа, в центре России уже начали формироваться структуры власти, повторенные затем в проектах Особого Совещания лишь через год.
Это обстоятельство еще не изучен, поскольку, как правило, Белое движение на юге России и Ярославское восстание рассматривались изолированно друг от друга. Косвенно подтверждается факт взаимодействия руководства Добровольческой армии, ее «Верховного руководителя» генерала М.В. Алексеева с деятелями как савинковского Союза, так и, вероятно, с самим Перхуровым. Поэтому рискнем утверждать, что в случае победы Ярославского восстания и взятия Москвы, а на это мог рассчитывать Алексеев, здесь была бы реализована структура власти Белой России: военная диктатура, приоритет исполнительной власти над представительной, представительство не партийное, а сословно-профессиональное. Ярославская земля могла бы стать основой для осуществления программы создания будущей «национальной России».
Однако этим планам не суждено было воплотиться в жизнь. Кольцо красных войск, вначале весьма слабое, к концу июля стало сжиматься все сильнее. Становилось очевидным, что повстанцы не смогут надолго удержать город. Попытки поднять восстания в Рыбинске (8 июля) и Муроме (9 июля) были подавлены. Полк красной гвардии, рабочие отряды и части венгерских и австрийских «интернационалистов» (самая надежная опора большевистского режима), начали наступление на Ярославль.
Из-за Которосли и со стороны ст. Всполье город постоянно обстреливали бронепоезда. Начались бомбежки с воздуха и из тяжелой артиллерии. Особенно опасным в последние дни восстания стал заволжский участок фронта (посад Тверицы - его защищали крестьяне-добровольцы), через который красные делали неоднократные попытки прорваться в город.
Город беспрерывно бомбили. Только короткие июльские ночи были для горожан более или менее спокойными, но с рассветом в небо снова поднимались большевистские аэропланы и сбрасывали сотни бомб на город. Так, по данным Чрезвычайного штаба по ликвидации мятежа во главе с Я. Ленцманом «за два полета сброшено более 12 пудов динамитных бомб, большая часть которых, по полученным сведениям, попала в район расположения штаба противника около бывшего губернаторского дома… Летчиками замечены сильные повреждения зданий и возникшие пожары… Артиллерийский огонь противник не открывал, ограничившись одним или двумя выстрелами из мелкокалиберных орудий (Следствие нехватки снарядов. – Авт.), по-видимому с броневиков. В настоящее время, в виду упорства противника, решено усилить бомбардировку, применяя для этой цели наиболее разрушительной силы бомбы».
Последние дни боев в городе бушевали пожары, пожарная часть была разрушена, уничтожена городская водонасосная станция. Итогом варварской бомбардировки стало практически полное разрушение центра города, гибель многих исторических памятников. Огромные разрушения были в Афанасиевском монастыре, бывшем Спасо-Преображенском монастыре, основанном еще в начале XIII в. ростовским князем Константином Всеволодовичем. В огне пожара погибла ценнейшая библиотека Демидовского лицея, сгорел и сам лицей. Были уничтожены городская больница, гостиный двор, 15 фабрик, 9 зданий начальных училищ.
И спустя шесть лет обгорелые корпуса заводов и заросшие бурьяном пустыри напоминали об июльских боях 1918 г. При этом некоторые советские историки относили все эти разрушения исключительно на счет «итогов двухнедельного хозяйничанья “защитников свободы”».
Дальнейшее продолжение вооруженной борьбы становилось бесперспективным. Мнения защитников города разделились. Большинство их - местные жители во главе с генералом Карповым - отказались покинуть город и решили продолжать борьбу в случае поддержки со стороны городских рабочих. Другие - около 50 членов офицерских организаций во главе с Перхуровым - решились на отчаянный прорыв на пароходе к Толгскому монастырю с целью возможной последующей организации партизанских отрядов вокруг Ярославля и поддержки обороняющихся извне. Однако их попытка не увенчалась успехом, и крестьяне, получив оружие, закопали его в лесу. Офицерская группа Перхурова еще в течение месяца бродила по заволжским лесам и деревням (за это время никто из бойцов его отряда не был выдан советским властям местными крестьянами; напротив, они повсюду встречали доброжелательное отношение). Группе Перхурова удалось перейти фронт и соединиться с частями Народной армии Комуча.
Оставшиеся в Ярославле бойцы 21 июля сдались «Германской комиссии военнопленных № 4». Хотя ее председатель лейтенант Балк заверил сдавшихся повстанцев, что комиссия займет позицию «вооруженного нейтралитета» и не выдаст их большевикам, на следующий же день передал всех советским властям.
Тут же началась расправа над повстанцами. По оценке С.П. Мельгунова, практически без суда было расстреляно 428 человек, в большинстве своем местные офицеры, студенты, кадеты и лицеисты. Если присоединить к ним прорвавшихся из окружения (около 100 человек) и погибших на позициях во время обороны (около 600), то получится, что почти все участники восстания были убиты (сколько же было убито во время беспощадных самосудов в первые часы после сдачи – не известно).
Ярославское восстание завершилось поражением.
Несмотря на это формальное поражение, оно позволило оттянуть часть большевистских сил с Поволжского фронта, а ведь это было время наиболее ожесточенных боев под Казанью и Симбирском. Восстание показало, что и в центре России, который традиционно считался оплотом большевистской власти, имеются многочисленные противники нового режима. Однако после подавления восстания здесь уже не было возможности рассчитывать на продолжение сколько-нибудь серьезного антибольшевистского сопротивления.
Восстание, хотя и продолжалось больше двух недель, потерпело поражение из-за огромного превосходства сил красной гвардии и варварских, ничем не оправданных бомбардировок города большевиками. Тот факт, что в восстании приняли участие крестьяне и рабочие, свидетельствует о расширении социальной базы участников антибольшевистской борьбы. Теперь уже не только офицеры, кадеты, юнкера и гимназисты, но также крестьяне и рабочие сражались в одних рядах, объединенные одними лозунгами и одной программой.
Публикации документов:
Борис Савинков на Лубянке: Документы. М., 2001.
Дневники и воспоминания:
Перхуров А.П. Исповедь приговоренного. Рыбинск, 1990.
Исследования:
Балашов Р. Пламя над Волгой (Ликвидация белогвардейского мятежа в Ярославле летом 1918 г.). Ярославль, 1984.
Мельгунов С.П. Красный террор в России. М., 1990.
Ярославское восстание. Июль 1918: Материалы научной конференции «К 80-летию июльского 1918 г. восстания в Ярославле: мифы и реальность», 23 июля 1998 г. М., 1998.
В. Ж. Цветков