— Вас знают под псевдонимами — блогерским pesen net или литературным Слава Сэ... Кто вы на самом деле — сантехник, блогер, писатель?
— Уже не сантехник. Уволился. Водопроводчик из меня был такой же, как из Цоя кочегар. С той разницей, что кочегарам платят меньше. Я не фанат рукоделия, при виде ржавых труб слезы умиления не наворачивались, работа, и все. Но когда нет возможности зарабатывать приятным способом, музыкой или рисованием, неплохо бывает найти неказистое занятие, не разрушающее нервную систему. Чтоб не вскидываться по ночам, как бывает у банкиров и милиционеров. И чтобы не жалко было бросить.
Блогер — да. Конечно. По критерию вложенных усилий и потраченного времени. Как всякий заядлый интернетчик, я не путешествую даже путешествуя — лишь перемещаюсь от Wi-Fi до Wi-Fi. Сейчас полегче, а раньше совсем больной был, полчаса на природе воспринимались как экзекуция, прогулка за грибами — бессмысленным тяжелым испытанием. Увлекаюсь, теряю интерес ко всему постороннему. Раньше сутками писал в блог, теперь вот увлекся новой книжкой. Там сюжет закручивается, герой заходит в дом, где темно и прячется негодяй с дубиной. Какие грибы и природа, надо срочно бежать, дописывать сцену. Все, что отвлекает, — злит. Не умею расслабляться.
Писателем меня называть тоже неправильно. Это почетное звание присуждается за выслугу лет и длину полки с твоими сочинениями. Хотя вот Авдотья Андреевна Смирнова говорит, писателем можно признать всякого, у кого есть свой язык. Не знаю, относится ли это ко мне: у меня в текстах не столько язык, сколько своя мифология. Литературные критики, спасибо им, признали за мной такую радость. Например, у меня на чердаке гномики вырабатывают Интернет и часы на кухне показывают нелинейное время. Вот. Так что, наверно, я небезнадежен.
— Может быть, вы просто рижанин?
— Я рижанин, да. Но без фанатизма. У меня нет любимых городов. Кроме того, Ригу сложно любить, живя в ней. На расстоянии — сколько угодно. Здесь слишком много небесной влаги, которая смывает с лиц не только загар, но и оптимизм. Жить в Риге комфортнее, чем в Москве или Питере. Но этим, увы, ее прелести и заканчиваются. То есть тут точно не Венеция, где можно стоять на улице, смотреть, как из воды в небо растут дома, ощущая при том бессмысленную, отчетливую радость.
— Живете в Латвии, но пишете по-русски и преимущественно для русскоговорящей аудитории. Что думают о вас земляки?
— По латвийским меркам я вполне себе знаменитость. Бывшие союзные республики с некоторой провинциальной тоской смотрят в сторону Москвы. Вся эта подчеркнутая европейскость Прибалтики происходит из комплексов. Москва для нас как богатый жених. Все хотели бы понравиться, но показать свой интерес нельзя, реноме страдает. На самом деле, стоит кому-то из прибалтов засветиться в России, поймать хотя бы тень успеха, начинается коллективный сельский праздник. Гомон, гулянья: дескать, знай наших. Историю латышского сантехника, ставшего популярным в России, пересказали все местные газеты. Всяк на свой лад, но смысл один: жил-был водопроводчик, пугал котов по подвалам, потом как в сказке: соткалась из вакуума фея, подарила новый лапсердак, из тыквы выстругала карету — и отправила на бал. И все это под заголовком «Латвийский блогер обогнал в рейтинге ЖЖ президента России». Газетам нравится разогревать историю до андерсеновских придыханий. Читатель хочет читать про чудеса. Моя реальность прозаичнее.
— Что в ваших текстах правда, а что художественный вымысел?
— Правда все. Если вымысел считать признаком литературы, то моя книга вовсе не литература. Это затянутый в переплет дневник, собрание баек. В нем ни сюжета, ни сверхзадачи, ни персонажей с продуманными характерами. Интриги тоже нет. Я писал именно дневник, без намерений его издать. Хотелось сохранить, записать речь моих детей. Пока они маленькие. Протоколировал болтовню двух девочек, разбавлял своими комментариями. Оказалось, что удобнее делать это в Интернете, потому что документы в родном компьютере куда-то все время пропадают, а блог — вот он. Зашел, посмотрел старинные записи, порадовался.
Когда издательство предложило сделать из дневника книжку, мне представлялось, это будет малотиражное издание, для себя и близких. Первый, маленький тираж допечатывали несколько раз. Общий тираж уже приближается к ста тысячам. И до сих пор на Озоне мой «Сантехник» в топе продаж. Изданная таким большим тиражом интимная жизнь, видимо, обретает черты вымысла, в этом дело...
— Вам известно, кто ваш читатель? Ведь у блогера есть возможность вступить с ним в переписку.
— У меня больше читательницы, судя по комментариям. Горожанки, барышни, населяющие офисы. Читают с утра, под кофе. Пять минут, разминаясь перед работой. Мне с ними тепло, я по ним скучаю. С некоторыми переписываюсь, с кем-то встречались, кофе пили. Прекрасные, романтичные девочки в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Они же покупают книжки и дарят их знакомым.
— Успех «бумажной» книги, феноменальная популярность в блогах, премия «Имхонета» — все это сделало вас достаточно приметной фигурой. Это как-то изменило вашу жизнь?
— Приметной стала книжка. Я же как ходил в магазин за макаронами, так и хожу. Единственное вот, дочка таскает мои книжки в школу, хвастает перед подругами, что-де попала в литературу. Я препятствую этому волнующему процессу, как могу. У меня там истории о гендерных приключениях, детям такое лучше не читать. Зато заметно изменился круг общения. Он расширяется каким-то астрономическим, галактическим способом. Новые люди приходят, звонят, пишут письма. Великодушные хвалят, несчастливые ругают. Позвонил Михаил Задорнов, написал Ефим Шифрин. Когда Людмила Улицкая похвалила, я весь день сиял, как пирожок. Как-то все ожило, задвигалось. А быт — он не меняется. Я ведь не сундук дублонов выкопал, просто книжку настрочил. Прежде чем зажить ленивым барином в усадьбе, нужно писать много, не месяц и не год, причем очень хорошо писать.
— Как вы относитесь к тому, что граница между литературой как таковой и блогом в последнее время стирается?
— Не думаю, что граница стирается. У литературы нет границ, как не бывает границ у дерева. Она растет куда захочет, в любую сторону. Не границы стираются, это литература прорастает в Интернет, принимает новые формы существования. Человек точно так же разросся, отрастил себе пятую конечность, компьютер. Стал Homo numeralis, человек цифровой. И литература тащится вслед за ним. Писателям приходится поспевать за технологиями. Интернет для литератора уже не хобби — рабочий инструмент. Без него книжку не продашь. Весь книжный маркетинг завязан на поисковых системах.
Мой случай писателям старой школы кажется абсурдным, но он очень показателен. Не будучи писателем, я со своей первой книжкой вдруг вышел в топы продаж, обойдя признанных литературных монстров — не талантом, а именно что технологиями. Вот Донцова и Рубина, говорят, пишут в тетради, шариковой ручкой. Но им присутствовать в Сети помогают издательства. Эффективнее Интернета разве что телевизор. Лицо с экрана может собрать в книжку хоть свои школьные сочинения. И они гарантированно будут проданы.
— ...или скачаны.
— Да, конечно, есть и другая сторона Интернета — электронные книги. Это-де беда писателей. Некоторые с тревогой рассуждают — не вымрет ли бумажная книга как вид. Какая-то часть читателей предпочитает скачивать бесплатно то, за чем раньше ходили в магазин. Тиражи падают, небольшие издательства глядят на мир мрачно, как когда-то Ной смотрел на подозрительно затяжной дождь. Но я думаю, ничего — все мы как-нибудь выплывем: и издатели, и писатели. У писателя вот, например, вообще есть только два смертных греха — страх и лень. Если не бояться и пахать-пахать, обязательно доберешься до какого-нибудь своего персонального Арарата.
— Я знаю, что сейчас вы работаете с собственным продюсером, который раньше занимался раскруткой музыканта Петра Налича. Как вы с ним видите ваши перспективы? Новые книги? Телевидение? Театр?
— Не знаю, не загадываю ничего. Мне хорошо и спокойно, сижу дома, вторую книжку вот сочинил. События сами по себе зреют, собираются и входят в дверь. Искать ничего не приходится. Все складывается как-то удачненько, сам бы я так даже и не спроектировал красиво. А художественный мой руководитель, он да, полон фантастических планов. Но его красивые, летящие по небу корабли остаются мечтой — пока. Я очень медленно пишу, все в это упирается. Страницы две в неделю. Бедный мой продюсер только вздыхает о плывущих мимо сказочных возможностях: писать можно было бы и в журналы, и для ТВ, но мне не хватает букв на все. Книжка в приоритете — и даст бог, скоро выйдет в свет.