– Александр Любимов говорил, что лет пять назад этот проект был невозможен.

– Конечно.

– Для меня это удивительно, потому что пять–десять лет назад он был бы ещё нужнее, чем сейчас. Если телевизионное сообщество не готово, это не значит, что страна не готова… Проект «Имя Россия» вызвал громадный интерес, однако многие остались недовольны итогами выбора.

– А кого, собственно, мы выбирали? И почему мы выбирали? Некоторые обстоятельства этого проекта погружают нас в стихию массовой культуры и даже отчасти гламура, некоего хит-парада. Это не значит, что я противник этого проекта, но к всеобщим выборам в таком контексте я отношусь очень настороженно. Когда-то во время перестройки была передача «12 этаж», там собирали подростков, которые чего-то жевали, плевали, а их спрашивали, как реформировать страну. Они начинали отвечать. Хотя ничего об этом не знали, были элементарно не готовы. И в проекте «Имя Россия» по поводу известных исторических имён стали спрашивать людей, в большинстве своём не готовых, с разрушенным историческим сознанием.

– Но хорошо хоть, что впервые за долгие годы привлекли внимание к нашей истории. А как вы относитесь к тому, чтобы ввести такой предмет – не знаю, как его назвать, – чтобы ученик, выходя из школы, знал сотню пословиц, поговорок, пятьдесят народных песен, народные обычаи…*

– Вопрос очень серьёзный, сразу подхватывает тему введения основ православной культуры… У меня в данном случае очень прагматический подход. Я убеждён: если мы будем преподавать русскую историю и русскую литературу так, как нужно, именно как русскую историю, а не как абстрактное прошлое абстрактной страны, – без мировоззрения, без историософии, вне реального культурного контекста, иначе говоря, если мы по-настоящему будем преподавать и русскую историю, и русскую литературу, то все те вопросы, о которых вы говорили, будут охвачены. 

– А что значит «по-настоящему»?

– История должна быть адекватна той стране, о которой она рассказывает, которую она изучает. В России до сих пор не решена проблема подобной адекватности. Всех, кто интересуется этим вопросом, отошлю к замечательной книге академика Юрия Пивоварова «Полная гибель всерьёз». Учёный, который всю жизнь занимался русской историей (и историей русской мысли), пришёл к выводу, что мы своей истории не имеем. У нас нет нужного подхода, самобытных понятий и методов изучения прошлого уникальной русской цивилизации. Такое признание требует колоссального мужества, это как тот врач, который исследует пациента и признаётся: нет, мы не знаем, что происходит с этим организмом. Мне кажется, это гораздо достойнее, чем морочить современникам голову и говорить: а давайте попробуем это, давайте то. Надо найти ключ к осмыслению русского прошлого, а значит, и ключ к осмыслению русской действительности. 20 лет мы блуждаем в потёмках. Все, кто учился до 90-го года, прекрасно себе представляют, что было главной пружиной исторического процесса.

– Классовая борьба?

– Да, но можно вспомнить хотя бы массовое «хождение в народ» лета 1874 года: дворяне поднимают крестьян на бунт против самодержавия. Где тут классовая борьба? А таких явлений в русской истории можно найти десятки, сотни. Конечно, это не значит то, что классовой борьбы не существует, но она объясняет очень незначительный сегмент русской жизни. Всё самое важное лежит в совершенно другой плоскости.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ОТВЕТ

– Вы всё время говорите про Русскую историю. Но ведь государство-то Российское – не только русское. Есть и дагестанцы, татары, башкиры…

– Самое важное, каким содержанием мы наполняем проблему национального. Если делать упор на кровь, на этничность, то неизбежны противостояния, конфликты… Но русская цивилизация так никогда вопрос не ставила. Было создано гигантское пространство, на котором прекрасно уживались сотни народов, никто не потерял свой язык, культуру. Таких явлений, как резервации или погоня за скальпами, в русской истории не существовало. Вообще обвинение: Россия – тюрьма народов – совершенно безосновательно. Эту фразу бросил заезжий французский путешественник, плохо себе представлявший реалии русской жизни; потом её подхватили революционеры… Если мы возьмём историю любой российской окраины – Средней Азии, Прибалтики или той же Грузии, мы нигде не увидим какого-то прозябания, колониального гнёта… Это противоречило бы историческим задачам России. Национальная русская самобытность коренится в культуре, прежде всего в духовной культуре, в высоких идеалах красоты, правды и справедливости. Недаром к нашему национальному делу и национальному призванию приобщилось столько самых разных людей: немцев, татар, евреев, поляков, грузин… Перечислить всех невозможно. Нет сомнений, что в данном случае перед нами едва ли не самая сильная сторона русской цивилизации, и этого не нужно стесняться. Нам заморочили голову русским национализмом. Да, есть в нашей истории примеры шовинизма, то же черносотенство, но мы же не видим там ни одной яркой значительной фигуры – это была болезнь… В цикле «Судьба без почвы и почва без судьбы», который в начале марта, бог даст, выйдет на канале «Культура», мы об этом будем говорить подробно. История русской самобытности очень драматическая, не всегда мы умели или хотели оставаться самими собой.

– «Желание стать испанцем» в XIX веке, а сейчас, конечно, американцем…

– У Фонвизина в «Бригадире» персонаж Иванушка говорит, что, хотя я и родился в России, но душа моя принадлежит короне французской. Сегодня иные наши граждане могут сказать, что их душа принадлежит если не какой-то заграничной «короне», то всё же чему-то явно нерусскому. Но это наша беда, это издержки европейской модернизации, и мы из такого состояния на протяжении трёх столетий пытались выйти. Все русские писатели обсуждали вопрос: что такое Россия? Можно и нужно ли понять Россию или в неё достаточно только «верить»? Все эти вопросы были центральными в русской культуре. Они, конечно, стоят и сегодня. «Русское – значит отсталое» – от этого нужно отказаться. Если за нами одна нелепость, история города Глупова и ничего больше, как же нам строить свою жизнь? К счастью, за последнее время мы всё-таки кое-что о себе узнали. Замечательный исследователь русской культуры академик Александр Панченко открыл закон культурной топики. Оказывается, есть тот самый культурный код, который, если его разрушить или от него отказаться, нация просто перестаёт существовать. С культурным кодом надо аккуратно обходиться, таблички вешать: «Не подходи – убьёт!»

– И что же это за код?

– Один из принципов Русского мира можно обозначить словом «застенчивость». Есть ещё такое утраченное ныне русское слово – «застень». В Суздале на одном пятачке много маленьких храмов. Ну казалось бы, взяли и построили бы один большой собор. Нет, потому что всё, что создано русским человеком на Русской земле, не должно заслонять Солнце, а солнце в данном случае – это и есть та самая Правда и Истина, Солнце – это Господь Бог. Застенчивость – удивительная русская черта, которая очень уязвима в нашем медийном пространстве.

– Она-то и растаптывается в первую очередь.

– Самым жестоким образом. Нас соблазняют светом «звёзд», а по-русски это не что иное, как застень!

– Можно ли считать опорными точками русской истории: Крещение Руси, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Иоанн Кронштатдский вкупе с патриархом Тихоном?..

- Вы выстроили тот ряд, который нас до сих пор держит на плаву. Это важнейшее явление и событие в истории Русского мира.

В рамках вашего проекта «Кто мы?» был цикл «Еврейский вопрос – русский ответ», номинированный на ТЭФИ, но статуэтку получил тогда Николай Сванидзе…

Так решили телеакадемики, и это их законное право. К тому же дело не в статуэтках. С этим циклом связаны удивительные вещи. Федерация еврейских общин отметила его создателей премией «Человек года». Такой акт признания – событие поистине замечательное, тем более что, рассматривая этот очень сложный и болезненный вопрос, мы ничего не умалчивали и не сглаживали. Мы говорили, в частности, об участии евреев в революционном движении, в политическом терроре, вспоминали о комиссарах-евреях… Но, как нам кажется, был найден нужный тон разговора, который основную часть зрителей не обидел. Для нас это очень дорого. А что касается ТЭФИ, то мы вышли в финал… Но когда началась заключительная церемония, произошёл странный казус, впрочем, легко объяснимый квазилиберальным духом организаторов этого действа. Название цикла «Еврейский вопрос – русский ответ» их явно смущало, и они решили о нём не упоминать, оставив только название программы «Кто мы?». Очевидно, для этих людей невозможно признать, что есть такая проблема и что Русский мир вопреки всему может её достойно решать. В подобном разговоре по существу многие не заинтересованы, по крайней мере часть нашего медийного сообщества к нему явно не готова.

ОСТАНОВИТЬ ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ

– Как вы относитесь к такому понятию, как советский народ?

– Проект по созданию «новой общности»? Я думаю, мы долго ещё будем расхлёбывать эту историю. Безусловно, далеко не всё, что произошло в Советском Союзе, было ужасно, никуда не годно. Но советская конструкция, особенно в национальном аспекте, – это выворачивание наизнанку всей национальной психологии, всего национального сознания и в конце концов разрушение этого сознания. У такого общества не было будущего. Человек созидающий всегда является частью некоего культурного, духовного, религиозного и ментального сообщества. Если его оторвать от этой почвы и сделать придатком какой-то тоталитарной, утопической идеологии, он просто не сможет продолжать нормально жить, и страна не сможет нормально жить после этой хирургии. Наша геополитическая катастрофа стала неизбежной развязкой этой трагедии.

– Вы тоже считаете развал Союза катастрофой?

– Конечно, да, только это не Советский Союз распался, это развалился Русский мир, единое культурное пространство. Ведь всё, что было собрано в этом пространстве, те же Прибалтика и Грузия, – это часть Русского мира. Нас там обвиняют, создают музеи оккупации, но если бы не Российская империя, то сегодня Прибалтика была бы просто частью немецкого государства, Остзейским краем. Там уже давно шёл каток немецкой цивилизации. Были когда-то пруссы, прибалтийское племя, между прочим, и что от них осталось? И только Российская империя, Русский мир дали возможность прибалтийским народам обрести своё будущее. Так что нам есть о чём вспомнить и какие традиции возрождать.

– Ваше отношение к независимой русской мысли, которая объединена в текстах русского канона, начиная с Чаадаева и Герцена, к Толстому, Чехову, Фёдорову? Россия служит орудием то одной, то другой европейской партии…

– Национальная самокритика – вещь замечательная, но… Хочу напомнить, что Александр Сергеевич Пушкин очень сожалел, что не сумел, не успел отговорить Чаадаева печатать своё первое «Философическое письмо». В таких рассуждениях надо быть крайне аккуратным, очень осторожным, взвешенным. Национальная самокритика – хорошее лекарство, но при передозировке оно превращается в яд. Вот так бы я прокомментировал некоторые пассажи, особенно если они вырваны из исторического контекста и используются в качестве дубины, чтобы оглоушить собеседника.

– Не пора ли поставить точку, налить стопочку, сказать, что был период советский, был романовский, и забыть?..

– Восьмого февраля наша православная церковь отмечает память новомучеников и исповедников российских. Это тысячи людей, которые были расстреляны, иногда живьём закопаны в землю. Об этой трагедии нужно помнить, и из неё нужно выбираться. Их расстреливали и закапывали не марсиане, не люди, нанятые «мировой закулисой», закапывали в основном православные (хотя бы по крещению) русские люди… Мы мучеников наших помним, мы их чтим? Или мы чтим только разрушителей Русского мира – тех, которые похоронены у Кремлёвской стены? Не разрешив этих вопросов, дальше двигаться невозможно.

Должна быть создана мировоззренческая канва в отношении к тому, что происходило в советское время. Ведь это не только Гагарин и балет – это один из самых трагических этапов существования Русского мира. А мы до сих пор не удосужились даже понять, что такое Гражданская война. До сих пор считается, что это была эдакая перестрелка между красными и белыми. А это была величайшая смута. Деникин точно назвал свои воспоминания «Очерки русской смуты». Гражданская война началась не в 18-м году, она началась гораздо раньше, её первые проявления, т.н. «грабижки», описал В. Короленко задолго до событий 17-го года. Следовательно, Гражданская война не была реакцией на революцию, напротив – революция была следствием Гражданской войны. Чёрная кость, крестьянство, пыталась уничтожить белую кость; большевикам удалось оседлать эту стихию… Как же этого не знать, если гражданская война в своеобразной форме продолжается в России до сих пор. Она тлеет, и её нужно как-то избыть.

– Но сейчас воюют не чёрная и белая кость…

– ...А люди, у которых разный образ России. Эти образы никак не соприкасаются, из них нельзя создать нечто единое, нельзя делать общее дело, в конце концов. Нация расколота и развалена сама в себе. Вот что такое гражданская война. И вместо того, чтобы это как-то преодолеть, осмыслить, мы друг друга уговариваем: да нет, да не надо всё это вспоминать и так далее. И поступаем крайне, на мой взгляд, малодушно.

– Будем преодолевать, и, надеюсь, ваш новый цикл «Судьба без почвы и почва без судьбы» на канале «Культура» этому поможет.

Национальная самокритика – замечательное лекарство, но при передозировке оно превращается в яд.

Феликс Разумовский

Литературная газета