Дед патриарха водил паровозы

Василий Степанович Гундяев родился в Астрахани, а в маленьком городке Нижегородской области — в Лукоянове Гундяевы поселились в 1903 году: здесь, в лукояновском депо, опытному машинисту-механику Василию Гундяеву доверяют вождение литерных поездов. Василий Степанович и Прасковья Ивановна (в девичестве Добровитова) воспитывали своих семерых детей и одну девочку-сиротку. Их дом, который, к сожалению, не сохранился, располагался недалеко от железной дороги. Об атмосфере, царящей в доме Гундяевых, можно судить по воспоминаниям ныне покойного лукояновского старожила Алексея Ивановича Поха.

— Алексей Иванович рассказывал мне, — вспоминает местный краевед Галина Кашина, — что он дружил с детьми Гундяевых и часто бывал в их доме. Учился он в одном классе вместе с Михаилом — отцом патриарха Кирилла в лукояновской железнодорожной школе имени Георга Стефенсона. По воспоминаниям Алексея Ивановича, семья Гундяевых была очень гостеприимной и религиозной. Они содержали огромную библиотеку, книгами из которой могли пользоваться все лукояновцы. Детям прививалась набожность и любовь к молитве.

Василий Гундяев объединил всех верующих рабочих лукояновского депо в так называемую церковную двадцатку. Под его руководством железнодорожники посещали собор Тихоновского женского монастыря.

“Обновленец? Свечей не получишь!” 

В 1920 году в Лукоянов приехал Павел Петрович Покрышкин — ученый, архитектор, занимающийся вопросами развития культовых учреждений, объездивший всю Россию с целью запечатления облика православных храмов.

— Предчувствовалось страшное время разгрома церквей, и Покрышкин, фотографируя российские храмы, выполнял важнейшую миссию. Его альбомы с фотографиями и планами церквей должны были помочь в будущей реставрации разрушенных обителей и храмов, — объясняет Галина Кашина.

Павел Петрович сдружился с Василием Гундяевым на почве противления идеям обновленчества, которые внедрялись большевиками в среду священнослужителей, — им разрешалось жениться второй раз и вести богослужение на русском языке.

Василий Степанович с братом содержали еще и маленькую свечную мастерскую. Когда церковные старосты приходили к Гундяеву за свечами, он допытывался, какую церковь они поддерживают — обновленческую или каноническую. Если староста сомневался, то строгий Василий Степанович отказывался продавать ему свечи. Кстати, лишь 2 из 34 лукояновских храмов приняли обновленчество.

Покрышкин же стал одним из последних настоятелей Тихоновского монастыря. Но прожил он в Лукоянове недолго — через два года тяжело заболел сначала воспалением легких, потом оспой, а затем подхватил брюшной тиф от умирающего, к которому был приглашен отпустить последние грехи. О смерти Покрышкина более всего сожалели железнодорожные рабочие во главе с Василием Гундяевым — они собрали деньги и организовали пышные похороны. Василий Степанович был объявлен религиозным фанатиком за то, что он и его соратники не вышли на работу в будний день, когда были похороны Покрышкина.

За “фанатизм” — на Соловки 

В 1922 году, после статьи в местной газете “О фанатике машинисте Василии Гундяеве”, его сослали на Соловки, после чего он провел 18 лет жизни в лагерях. Освободившись только в конце 40-х годов, Гундяев, которому запрещали селиться в центральных районах России, уехал жить в Башкирию, где и принял сан священника. Его сын Михаил, у которого в 1946 году родился Владимир (будущий патриарх Кирилл), жил в то время в Ленинграде, куда он уехал поступать в богословский институт.

— Надо сказать, что Высшие богословские курсы Михаил Васильевич так и не смог закончить, потому что они, равно как и другие духовные семинарии, были закрыты. Михаил Гундяев вынужден был поступить в механический техникум, а потом — в военно-механический институт, — продолжает наша собеседница. — Он пережил ленинградскую блокаду и чуть не умер от истощения. В больнице его вынесли в коридор, считая умершим. Но проходящая мимо санитарка увидела, что “труп” приоткрыл один глаз. Михаила Васильевича выходили, но так как он был слишком слабым, признали негодным к военной службе и отправили в Горький (ныне Нижний Новгород), где он и проработал всю войну в отделе технического контроля Сормовского завода, проверяя выходящие с конвейера танки. После окончания войны Михаил Гундяев вернулся в Ленинград, где по примеру своего отца принял сан священника.

Как Кирилл научил лукояновцев петь 

Как вспоминают лукояновцы, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл смог побывать на родине своих предков лишь один раз, когда в июле 1991 года сопровождал делегацию возвращения мощей Серафима Саровского в Дивеевский Свято-Троицкий монастырь. Об этом рассказывает Вячеслав Васяев, бывший в то время первым секретарем местного райкома партии:

— В конце июля мне позвонили из секретариата Юрия Христораднова, первого секретаря Горьковского обкома партии и председателя Комитета по делам религий при правительстве страны. Сообщили, что митрополит Кирилл находится в Арзамасе и хочет посетить Лукоянов. Как общаться со священниками, я просто не знал. Называть кого-то “батюшкой” было настолько непривычно для меня, что я, честно говоря, просто растерялся… Митрополит Кирилл приехал, по-моему, на черной “Волге”. Напряжение немного отпустило меня, когда я увидел, что он примерно моего возраста и достаточно общителен. Было видно, что ему абсолютно неважно, партийный я или нет. Я рассказал о Лукояновском районе, в то время еще было чем похвалиться — район был экономически очень сильный, только крупного рогатого скота у нас было 41 тысяча голов (для сравнения: сейчас всего 4 тысячи голов). Мы съездили на железнодорожный вокзал, где работал его дед. Потом сходили в музей, Дом культуры.

В коридоре ДК мы вдруг услышали мужское церковное пение. Об этом случае я до сих пор вспоминаю с недоумением: как в светском заведении это могло произойти? Оказалось, что во время отдыха наши певцы решили вот так попеть.

Когда мы с владыкой Кириллом зашли к ним, то он показал, как надо петь правильно. Однако времени у него было очень мало — всего два часа, поэтому митрополит Кирилл даже не смог отобедать у нас. В конце нашей встречи мы заговорили о том, что происходит в России, — все чувствовали смутные времена. И владыка Кирилл сказал: “Эта возня идет на верхах. Россия находится в очень тяжелом положении, но она выживет и воспрянет за счет глубинки, где люди как работали, так и работают, и их не охватила эта зараза, червоточина”. Человеком он мне показался общительным, но при этом очень сдержанным, строгим и даже суровым, имеющим твердый стержень, который невозможно сломить.

Сейчас в Лукоянове всего одна церковь — те 34 храма, которые так рьяно охранял дед будущего патриарха, советская власть разрушила до основания. В 1991 году митрополит Кирилл осмотрел место, где Лукояновская администрация планировала строить новый храм. Но после памятного августовского путча финансовое положение не только Лукоянова, но и всей России становилось все хуже и хуже. Денег на воздвижение церкви не было, поэтому стройка встала.

— Необходимость в строительстве храма действительно остро назрела, — рассказывает Валерий Яблоков, который был главой Лукояновской администрации в 90-е годы. — И с архиепископом Нижегородским и Арзамасским Николаем мы долго думали, как решить эту проблему. Кстати, верующие поговаривали, что Лукоянов пришел в упадок еще и потому, что когда-то, после революции, здесь расстреляли порядка 30 священников. Дело в том, что у нас была тюрьма, бывшая пересыльным пунктом арестованных священнослужителей, которых собирали в Лукоянове, а потом куда-то отправляли и казнили. По непроверенным данным, их топили в Волге. И вот однажды видели, как партию священников, по каким-то причинам никуда не отправленных, отвели на лукояновское кладбище и расстреляли. Возможно, этот случай не прошел для нас просто так, вроде как Бог отвернулся, а у нас даже церкви нет, чтобы отмолить страшное убийство… Ну так вот, владыка Николай, зная о том, что предки Кирилла из Лукоянова, дал мне телефон его приемной. Я стал звонить и настаивать на встрече.

Встреча была назначена на 3 июля 2000 года, в Свято-Даниловом монастыре.

— Поначалу владыка Кирилл был очень сдержан и замкнут, но, как только я ему преподнес маленький томик стихов лукояновских поэтов, он стал таять на глазах, — вспоминает Валерий Яблоков. — Его лицо выразило какую-то детскую радость, очень искреннюю, не напускную. Первоначальный официоз сменился неформальным общением. Еще мы преподнесли ему ленту и диплом почетного жителя Лукояновского района, а также икону, сделанную на зоне близ Лукоянова. Икона Богоматери Одигитрии оказалась главной иконой Смоленской и Калининградской епархии, которую возглавлял Кирилл, это совпадение его удивило и обрадовало. В результате мы проговорили вместо назначенных десяти минут все сорок и расстались очень тепло.

Валерий Яблоков тогда узнал, что митрополит Кирилл еще в 1991-м высылал деньги на строительство храма в Лукоянове, но куда они делись — неизвестно. В этот раз владыка дал 100 тысяч рублей, которыми оплатили закладку фундамента церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Храм открылся в 2008 году — теперь сюда на праздничные службы собирается весь Лукоянов.

Оксана Ольшанская

Московский комсомолец