«Жизнь – это ежедневный выбор и ответственность»

Сегодня в «Беседке» речь пойдет о гражданской ответственности, прозрачности власти, интеллектуальной элите, феминизме и счастье. Наша гостья – журналист, ведущая радиостанции «Эхо Москвы-Ярославль» Анна Богданова-Тарковская, с которой беседовала обозреватель «Юности» Ольга Демидова.

– Анна, в своих передачах вы часто говорите о гражданском обществе. А как вы думаете, оно у нас есть?

– Наверное, да, но в зачаточном состоянии. Есть общество, а есть народ – то, что народилось. Вот у нас то, что народилось, не хочет никак идти к гражданскому обществу. Видимо, жизнь еще не так прижала. Я считаю, если человек постоянно жалуется, но ничего не делает, чтобы что-то изменить – значит на самом деле есть лимит, есть запас, значит, все не так плохо, где-то что-то припрятано, явно не последний кусок хлеба доедает.

– Проще ведь ничего не делать…

– Вы знаете, у меня сложилось ощущение, что русские люди не живут, они спят, при этом думая, что завтра у них случится еще одна жизнь. А главное, они не хотят отвечать вот за этот конкретный момент. Но поскольку жизнь состоит из конкретных моментов, если ты не отвечаешь за себя в этом моменте, значит, ты и за свою жизнь не отвечаешь. Нет у нас навыков ответственности.

– Может, поэтому и на выборы не ходят?

– У наших людей тоталитарное мышление. Человек демократического мышления считает: да, существует государство, это очень мощная сила, но все зависит не от власти в этом государстве, а от меня, и пусть медленно, но я могу повернуть этот механизм. Я буду ходить из года в год и голосовать на выборах, буду принимать обдуманные решения, буду отвечать за свою жизнь. Но проще жить, ни за что не отвечая, проще быть рабом. Вроде от тебя ничего не зависит, что позволяет тебе с чистой совестью ничего не делать. Заметьте, в русском языке существует слово «получка» – не зарплата, а получка. Вот ты сходил на завод, отработал за получку – и совершенно не важно, как ты отработал. Твои дети в любом случае будут учиться и лечиться, ты простоишь двадцать лет в очереди, но к пенсии получишь квартиру.

– То есть вы намекаете на то, что за советские годы мы привыкли к халяве?

– Нет, мы просто рабы по своей натуре. Отвечать – это очень тяжело. Почему плохо живем – правительство плохое. Почему на улице грязно – мэр дурак. Почему все бедные – страна такая. Мы сами убедили себя, что от нас ничего не зависит. Но это не так! Наш мир изменился! Та же частная собственность налагает ответственность: ведь квартира – это не только богатство, но и ответственность, ее нужно застраховать, содержать в хорошем состоянии, потому что иначе она может развалиться, и ты потеряешь свои деньги.

– А как вы относитесь к тому, что сегодня за все надо платить?

– Я считаю, что человек должен работать и зарабатывать, и если он получает какую-то услугу – он должен за нее платить, должен дать возможность заработать другим людям. Меня раздражает не чрезмерное потребление – на нем построена вся современная экономика, а «понты» – например, когда богатые для всей своей семьи покупают одинаковые циферки номеров на машины. Отдай эти деньги бедным!

– Возвращаясь к духовному и материальному – что же мы сегодня можем противопоставить обществу оголтелого потребления?

– Буржуазия со своими либеральными ценностями верит, что рынок все отрегулирует, что нет закона выше, чем закон товарно-денежных отношений. Но есть люди, для которых духовные ценности выше материальных. Проблема в том, что в нашей стране эта прослойка людей чрезвычайна бедна и поэтому, увы, не авторитетна… Но есть же Ростропович, интеллигент, носитель морально-нравственных ценностей, но при этом не бедный человек! У нас должен появиться класс состоятельной интеллигенции, которая станет примером, в том числе и для молодежи. Тогда к мнению интеллигенции начнет прислушиваться и высокомерная буржуазия, которую, кстати, вопросы морали и нравственности тоже беспокоят, особенно на финишной прямой… Сделать это можно, только применив государственную волю и обеспечив благосостояние учителям, врачам, социальным работникам, художникам и писателям. Эти люди и станут носителями пресловутой «национальной идеи». Только вот придумывать ее не надо! Все прописано в Библии и иных учениях, просто у нас пока некому нести эти истинные ценности людям.

– А православная церковь?

– Православная церковь давно уже занимается своими делами, а не тем, о чем я сказала.

– А на чьем примере тогда воспитывать молодежь? Может быть, вернуть молодежные организации вроде пионерии и комсомола? Вот сейчас «Наши» появились.

– Я считаю, что это пустая трата денег, узаконенное воровство, обогащение отдельных личностей. Нет главного – нет людей, которые бы своим примером показывали, что деньги в этой жизни значат не все. Нет людей, на которых бы хотелось смотреть и думать: так ведь можно быть простым инженером, честно работать, иметь квартиру, машину, семью и двоих детей, быть при этом счастливым человеком. Которые понимают, что покупать золотой унитаз, в то время как ты платишь своим работникам «серую» зарплату, БЕЗНРАВСТВЕННО. И, кстати, незаконно…

– Анна, вас очень часто называют сторонницей феминизма…

– По Конституции у нас мужчины и женщины равны, а фактически даже врущая статистика говорит о том, что женщина получает 60 процентов от заработка мужчины, выполняя ту же самую работу. И более того, общество у нас равнодвуполо, почему же власть неравнодвуполая – вот этого я понять не могу. Общество равнодвуполое по сути должно стать равнодвуполым и по форме его управления.

– Ну а почему у мужчин это вызывает такое раздражение?

– Потому что им приятно видеть рядом с собой домашнее животное, ну, может быть, с элементами разума. Но проблема ведь и в женщинах тоже, и не самая маленькая, к сожалению. Это та же самая проблема с русским рабством, с рабством русских женщин. Так удобнее, проще быть животным. Ну какой спрос с кошки или собаки? У нас огромное количество женщин живут с мужчинами потому что, во-первых, «одинокой быть неприлично», и во-вторых, за то, что он ее банально кормит. Кроме того, российский мужчина часто после развода не несет никакой ответственности за своих детей, и, конечно, женщина, особенно если у нее много детей, – рабыня. Она принадлежит мужу, а вот этого не должно быть.

– А не размывают ли разговоры о свободе институт семьи?

– Размывают. На мой взгляд, институт семьи должен отмереть, что и происходит в Европе. Экономически когда-то он был обоснован – сейчас и экономическая, и морально-нравственная база существования семьи подорвана. Институт семьи умрет еще и потому, на мой взгляд, что это институт несвободы, институт сильного сдерживания людей. В средние века люди умирали сразу после 30 лет, поэтому там хоть как-то можно было объяснить позицию единобрачия, плюс религия очень сильно работала. Сейчас люди живут долго, меняются из-за количества потребляемой информации быстро, не всегда синхронно… Кроме того, человек практически ни во что не верит, экономическая основа брака подорвана – ради чего должны люди, которые не любят друг друга, жить вместе?

– Получается, у нас замуж выходят, чтобы был хоть кто-нибудь рядом.

– Половина – потому что «так надо», половина – прячется за широкую спину мужа. Но спина, становится все уже и уже. Но вот вроде как «неприлично быть одной». У нас до сих пор говорят: мужчина – свободный, женщина – одинокая. Как с этим не бороться? Конечно, побороть это можно только в себе, но говорить об этом нужно. Я говорю – и уже нажила себе врагов, причем и среди женщин. Почему? Может быть, завидуют свободе – свободе внутренней, свободе мысли, свободе говорить.

– А в чем, по-вашему, заключается женское счастье?

– Счастье – оно не может быть женским или мужским. Счастье – от слова «сейчас», это умение быть адекватным каждому моменту, умение свободно творить собственную жизнь – не существовать, не идти, как цирковая лошадь по кругу, с закрытыми глазами, выполняя какую-то стереотипную программу, которую тебе задали.

– Анна, а вас как феминистку не оскорбляют те 250 тысяч, которые президент пообещал за рождение детей?

– Весь мировой опыт говорит – уж если люди не захотят рожать, то денежные вливания не помогут. Меня унижает другое – как это у нас преподносится. По Первому каналу пытаются рассказать, как замечательно, наша страна вышла на одно из первых мест по уровню пособий на второго ребенка. А мне хочется сказать – а вот в Норвегии, где женщина нормально зарабатывает, она может завести и второго, и третьего ребенка без 250 тысяч. На самом деле наше правительство расписалось в собственном бессилии. Власть говорит: «Мы не можем сделать так, чтобы все люди жили хорошо, чтобы у них было желание размножаться в этой стране, но мы можем с вами поторговаться. У нас локальная проблема – нам не хватает детей, давайте мы у вас их купим». Но если государство решает локальную проблему, оно автоматически признается в неспособности решить проблему глобальную – низкий уровень жизни населения.

– Анна, вам не кажется, что сегодня Россию захлестнул морально-нравственный кризис?

– Существует такая теория, согласно которой приход демократии всегда характеризуется падением морали, нравственности, общего уровня образования. Индивидуальность утрачивается. Мне кажется, что это ответ нашего народа на строительство общества потребления. Мещанство было и в советские годы, но тогда и интеллектуальная элита, и менее образованные слои общества просто не имели доступа к материальным ценностям, и это насильственно, конечно, но обеспечивало определенный высокий уровень духовности.

– И что же, мы скатимся до уровня Америки?

– Скатимся. В Америке еще не все так плохо, если сравнивать с нами. Причем мы, видимо, пойдем именно по американскому, а не по европейскому сценарию. Европу захватил кризис отсутствия веры. Человек не может найти счастья здесь, на Земле, но и в загробную жизнь не верит – пришло осознание бессмысленности человеческого существования. В Америке же тебе предлагают – потребляй и будешь счастлив. В Европе, где смогли сохранить интеллектуальные ресурсы, поняли, что, к сожалению, потребляя, счастлив ты не будешь. Потребляя, наполнить себя невозможно. И из-за этого возникает глубокая депрессия. Если почитать современных европейских писателей, ощущение черноты, безысходности – оно присутствует.

– Анна, а как вы относитесь к людям, которые идут во власть?

– Я считаю, и власть, и государство, ограничивающие свободу человека, – это абсолютное зло. Чиновники же – люди, которые добровольно пошли служить абсолютному злу. Понимаете, для меня свобода это абсолютная ценность. Но для большинства людей, похоже, это не так. Редко кто осознает, что на выборах он не галочку ставит, он часть своей свободы отдает, самое ценное, что у него есть, единственную валюту, которой он владеет, пока живет.

– Как вы думаете, реально ли в России бороться с воровством и коррупцией?

– А давайте сделаем так, чтобы нахождение человека во власти было абсолютно прозрачно. Как в Дании или Швеции – любой гражданин может запросить сведения о расходах и доходах чиновника, вплоть до его счета в ресторане. Конечно, большинство людей не будут это все изучать, но для этого и есть СМИ! И находясь под их бдительным контролем человек помнит, что во власть он шел для того, чтобы улучшит не только свою жизнь, но и жизнь своих сограждан. Жизнь под лупой – это делает существование во власти человека трудно выносимыми. Нет возможности украсть, вступить в коррупционный сговор. И тогда ты понимаешь, что власть – это ярмо. Четыре года отработал – ушел! У тебя уже нет желания остаться во власти на веки вечные и умереть на своем рабочем месте.

Ольга Демидова 

Оригинал материала

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе