О решениях Общественной палаты мы еще поговорим, а пока отметим, что реакция Церкви, с одной стороны, понятна и оправданна (ибо "Курс мировых религий", конечно, никак нельзя считать адекватной заменой курсу ОПК), с другой же стороны, совершенно очевидно, что большая часть вины за разгоревшийся скандал лежит на самих православных. Ведь, как заметил дьякон Андрей Кураев (лучше всех, наверное, выразивший суть конфликта): "Сказали, что курс культурологический, а изготовили Закон Божий, решив, что не заметят и проглотят". При этом ответственные за ОПК еще и здорово подставили патриарха, который не раз и не два предупреждал и подчеркивал, что курс должен быть культурологическим и никаким другим.
Маленькая уклончивость и большие тупики
О том же говорил недавно игумен Петр Мещеринов, руководитель Школы молодежного служения при Свято-Даниловом монастыре: "Несмотря на неоднократные заявления патриарха, что это должен быть культурологический предмет, совершенно явно протаскивается в школы Закон Божий, причем в самом неудачном варианте... К какому эффекту это может привести - учит (вернее, не учит) нас история. Именно это, на мой взгляд, вызывает недовольство общества, которое мы привычно интерпретируем как козни злых либералов". Анализ же ряда учебников и методических пособий по ОПК привел о. Петра к следующему выводу: "Все они никакого отношения собственно к культуре не имеют, все они - переложение учебника Закона Божия протоиерея Серафима Слободского, даже его структура полностью соблюдена. Ученику первого класса предлагается за год усвоить средний семинарский курс по догматическому, сравнительному и литургическому богословию".
Причина этих интеллектуальных тупиков в общем банальна. Она в той "сопутствующей ныне всем делам церковным полуискренности", о которой писал еще Василий Розанов: "Ошибается тот, кто говорит о неискренности. Ему сейчас укажут патетический голос, великий восторг, умиление, преданность. Но не допрашивайте эту патетичность: щеки ее поблекнут, язык начнет путаться. Все пойдет в маленькую уклончивость и умолчания. Все теперь - в "полу"... нигде - "полного".
"Полуискренность" эта - есть результат многих исторических перипетий (здесь и тысячелетние отношения с Империей, и запуганность Церкви, начиная с Петровских времен, и большевистский плен), до сих пор сильна еще в Церкви эта психологическая предпосылка, что мир является ее исконным врагом. Из такой установки вырастает и "вражеское окружение", и "козни злых либералов", и "списки врагов Церкви". Так парадоксально Церковь - мистическая основа мира, образ вселенского единства человечества - оказывается фактором общественного раскола.
Христос, однако, в Свое время отнюдь не был окружен со всех сторон только восторгами и умилением. Скорее, наоборот. И до сих пор, Своим Крестом держит этот расколотый мир, протягивая с него руки всем - и правым, и виноватым.
О. Александр Шмеман верно заметил, что "слабость христиан почти всегда в том, что они сами не верят в свое добро, и, когда приходит час борьбы со злом, противопоставляют ему такое же зло, такую же ненависть, тот же страх" и призывал "вспомнить этот сердцевинный парадокс христианства - что побеждает в нём только крест, его непобедимая, непостижимая сила, его единственная красота, его дух захватывающая глубина. Не пришел Христос спасти нас ни силой, ни внешней победой, но заповедал нам, чтоб мы знали, какого мы духа".
И пока сами христиане не вспомнят, "какого они духа", пока не поверят в силу "добра, любви и красоты", которые проповедуют, побеждать они не научатся, и по "Основам православной культуры" раз за разом будут получать двойки.
Соломоново решение
Но ничуть не более разумной кажется и позиция властей. Курс "Истории мировых религий", который предлагается вместо ОПК - это явный компромисс, причем компромисс, по большому счету никому не нужный. И главное - совершенно бессмысленный, ибо ни сохранить национальную культуру, ни справиться с ксенофобией, ни воспитать человека, неравнодушного к своей стране и истории, он не в состоянии.
Обращение Министерства образования и науки к Общественной палате стало знаком тупика, бессилия и желания найти наконец приемлемое решение.
"Третейский суд" Общественной палаты свой вердикт вынес, однако ситуация от этого не прояснилась. Наиболее вразумительно решение Общественной палаты прокомментировал главный научный сотрудник Государственного НИИ семьи и воспитания Игорь Метлик, принимавший участие в обсуждении: "Общественная палата подтвердила право на изучение основ религии, но с принципиальным условием - обеспечить полную добровольность и свободу выбора. Общественная палата пошла по европейскому пути - дать возможность преподавания всех традиционных культур на основе добровольности, многообразия и свободы выбора. И даже предложила выделить в дальнейшем определенную область в учебном плане под "Духовно-нравственную культуру", опять же, конечно, при полной свободе выбора: хочешь - изучай православие, хочешь - ислам, хочешь - основы этики и философии".
Этот путь кажется единственно разумным. Но что получится на практике? И получится ли что-нибудь вообще? Или мы получим Закон Божий, законы шариата и категорический императив Канта в одном флаконе? А по сути все тот же узел проблем и разделений по религиозному признаку уже в каждой школе, что и предсказывается сегодня многими экспертами.
"У нас слово "отечество" узнается одновременно со словом "проклятие"
Европейские принципы - это, конечно, здорово. Но не стоит забывать и о национальных особенностях, при которых эти принципы не всегда дают адекватные результаты, и о нашей истории, гораздо более трагичной, нежели история европейская.
Проблема образования остро встала у нас не сегодня и даже не вчера. Тот же Розанов, заостряя ее, еще сто лет назад писал: "У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков она есть. Была у римлян. У евреев есть. У французов - "прекрасная Франция", у англичан - "старая Англия", у немцев - "наш старый Фриц". Только у прошедшего русскую гимназию и университет - "проклятая Россия". Как же не удивляться, что всякий русский с шестнадцати лет пристает к партии "ниспровержения государственного строя". У нас слово "отечество" узнается одновременно со словом "проклятие".
И далее Розанов вспоминает историю своего учения: "Я учился в костромской гимназии, и в 1-м классе мы учили: "Я человек, хотя и маленький, но у меня 32 зуба и 24 ребра". Потом - позвонки. Только доучившись до 6-го класса, я бы узнал, что "был Сусанин". Но до 6-го класса (в Костроме) я не доучился. И очень многие гимназисты до 6-го класса не доходят: все они знают, что у человека "32 позвонка", и не знают, как Сусанин спас царскую семью. Потом Симбирская гимназия (2-й и 3-й классы) - и я не знал ничего о Симбирске, о Волге (только учили - "3600 верст", да и это в 4-м классе). Не знал, куда и как протекает прелестная местная речка, любимица горожан - Свияга. Потом Нижегородская гимназия. Там мне ставили двойки по латыни, и я увлекался Боклем!.. Я до тошноты ненавидел "Минина и Пожарского", и, собственно, за то, что они не написали ни одной великой книги вроде "Истории цивилизации в Англии". Потом университет. "У них была реформация, а у нас нечесаный поп Аввакум". Там - римляне, у русских же - Чичиковы. Как не взять бомбу; как не примкнуть к партии "ниспровержения существующего строя"?
В основе просто: учась в Симбирске - ничего о Свияге, о городе, о родных (тамошних) поэтах - Аксаковых, Карамзине, Языкове; о Волге - там уже прекрасной и великой. Учась в Костроме, не знал, что это имя - еще имя языческой богини; ничего - об Ипатьевском монастыре. О чудотворном образе (местной) Федоровской Божией Матери - ничего. Учась в Нижнем - ничего о "Новгороде низовые земли", о "Макарии, откуда ярмарка", об Унже (река) и ее староверах. С 10 лет, как какое-то Небо и Вера, и Религия: "Я человек, хотя и маленький, но у меня 24 ребра и 32 зуба" или наоборот, черт бы их брал".
Стоит заметить, что с Законом Божьим во времена Василия Васильевича все было в полном порядке! Этому главному в учебной программе гимназий и реальных училищ предмету отводилось не менее двух уроков в неделю. Он же был первым и основным экзаменом на аттестат зрелости. В 1817 году министерство духовных дел и народного просвещения установило строгий надзор за тем, чтобы "в преподавании по училищам наук ничего, колеблющего веру и благонравие, не укрывалось". По цензурному уставу 1826 года запрещались любые сочинения, переводы или извлечения, в которых "отвергается, ослабляется или представляется сомнительным Святое учение откровения, достоверность и святость книг Священного писания". По уставу 1828 года число уроков по Закону Божьему было еще увеличено за счет естествознания. В 1850-х годах в университетах были упразднены "сеявшие вольнодумство" кафедры философии. Преподавание логики и психологии было поручено профессорам богословия. А в конце XIX века в программу 7-го и 8-го классов был введен критический разбор материалистического мировоззрения с позиций церковной идеологии и креационизма.
Хорошо известно, к чему привели все эти меры. Словно в насмешку, главными рассадниками вольнодумства и кузницами революционных кадров перед революцией стали даже не гимназии и университеты, а именно бурсы! И личность недоучившегося семинариста Иосифа Сталина увековечила этот божественный парадокс русской истории для назидания потомков. А митрополит Иоанн Шаховской вспоминал после революции, что до февраля 1917-го в русских войсках не было ни одного случая отказа от причастия, но после того как обязательное исповедание веры было отменено, причастников осталось 3%. Таким, считал митрополит Иоанн, было действительное состояние веры во всей России. Таким был печальный результат всех усилий "Ведомства православного исповедания" по ее насаждению. Революция лишь вынесла на поверхность все то, что долгие годы зрело под фарисейским покровом церковного "благочестия" и официальной идеологии.
Революция и произошла именно тогда, когда Церковь окончательно выродилась в непроницаемую идеологию. И лишь тогда, спасая живой Дух ее, Бог руками большевиков разбил каменные хоромы. И сегодняшнее относительное благополучие (благополучие для Церкви - вещь всегда неоднозначная) основано на крови тех, кто сумел доказать, что вера в России проходит отнюдь не только по бюрократическому ведомству.
Последний урок
Сегодняшние болезни Церкви - сердца мира - те же, что и болезни самого мира (ведь именно из сердца исходят и добро, и зло), и защищать ее надо не от общества и "либералов", а от действительно главного ее врага - эгоизма. Ибо "нет ничего печальней Церкви, обращенной на саму себя, живущей ради самой себя", как сказал тот же Александр Шмеман.
И для того чтобы экзамен свой все-таки сдать, действовать Церковь должна не столько "по-европейски", сколько прежде всего по-христиански. То есть идти туда, где в ней нуждаются более всего. Идти в первую очередь к тем отверженным, наркоманам, бездомным, алкоголикам, заключенным, к тем двум с половиной миллионам (по неофициальной статистике) детям-сиротам, которые все еще вращаются в системе соцобеспечения - этого поистине страшного наследия большевизма, подобного которому нигде больше в мире нет! Идти к тем, кто по большому счету никому больше не нужен.
И если бы Церковь на уровне полномасштабного национального проекта взялась за решение этой на небо вопиющей проблемы - разве не выполнила бы она свою роль совести и спасителя нации? Не воцерковила бы ее будущее? Не дала бы своему народу настоящий, а не "полууклончивый" урок по основам православной культуры как она есть? И кто посмел бы тогда обвинить ее в "продавливании своих эгоистических интересов", в претензиях на роль государственной идеологии и "новой КПСС"?
Добавлю, что по той же статистике лишь 20% детей, прошедших через детские дома (системы, выстроенной в свое время ВЧК Феликса Дзержинского), обретают сегодня социальный статус. Остальные опускаются на дно, оседают в притонах и тюрьмах. Еще есть время задуматься над тем, что всего через десять лет страна может получить не сегодняшних трудяг-мигрантов, о которых кричат сегодня все, а 2,5 миллиона выращенных собственной бесчеловечностью уголовников, которые (вспомним недавние события в предместьях Парижа!) завтра сметут и это общество, и это государство, и эту Церковь, равнодушно отвернувшихся от них сегодня. И это будет уже совсем другой урок, который, возможно, окажется для нас последним.
От идеологии к человечности
Замечательно, что Общественная палата и Церковь вспомнили о европейских принципах. Но нужно помнить и о том, что мы все же немного другая Европа. Западная Европа исторически дифференцирована, там глубоко проработана система права. У нас же правовой инстинкт до сих пор находится в зачаточном состоянии, но зато в нас глубоко заложены интуиции всечеловеческого братства. Ведь в отличие от корпоративной Европы, в России всегда единственной реальностью были лишь эти трое: Бог, царь и народ. Так это остается и поныне, и, думается, это не просто национальные особенности, но и историческое наше задание.
Даже Европа, тоскуя по утерянному средневековому единству, ищет сегодня единства нового. И тот чудовищный парадокс, что призывы к разделениям раздаются сегодня из уст церковных иерархов, есть лишь отражение последних духовных тупиков нашего времени, исторический итог полного извращения сознания.
Ибо главная наша проблема - не в недостатке "православной" или какой-либо иной "государственной идеологии", а в отсутствии простой человечности, элементарной общечеловеческой культуры. Эту проблему не решат ни ОПК, ни "История мировых религий", ни даже "История мировых философий". Слово "отечество" у нас будет все так же узнаваться одновременно со словом "проклятие" (а единственным результатом пришествия в школу священников станет, боюсь, лишь то, что тихой ненавистью возненавидят уже и саму Церковь - учите историю!)
Недавняя гибель семьи священника в Тверской области - грозное предупреждение. Таково (хотя из московских белокаменных чертогов это и трудно разглядеть) реальное положение дел в нашей деревне, среди спивающегося народа и задыхающейся от отсутствия смысла молодежи. И ни "законы о религии", ни даже "религиозные законы" здесь не помогут, но лишь перемена ума, которая должна произойти прежде всего в головах самих христиан, составляющих Церковь, прямое дело которой не насаждение повсеместно себя любимой, а, напротив, забвение себя и самозабвенное спасение погибающих.
От расколов к новому единству
Спасение же культуры - дело самой культуры. Подход здесь должен быть самым простым и естественным. Для того чтобы привить детям любовь к родной земле и своей стране, в школах (читайте Розанова!) должны преподаваться не столько основы религии, сколько история родной культуры прежде всего. А идеальным для школы (думаю, немного найдется тех, кто станет со мной спорить) стал бы курс, который мог быть написан Дмитрием Лихачевым.
Этот идеал и нужно держать в уме, рассуждая о культуре в образовании. Ибо только такой, фундаментальный, не разделяющий, а объединяющий общество курс, проходящий через все годы обучения, мог бы еще исправить ситуацию. Это должен быть совершенно особый (может быть, даже безо всяких оценок), но живой, свободный, яркий, открытый, творческий курс, с которым в школу пришел бы очищающий поток нашей исторической культуры - с посещением краеведческих музеев, картинных галерей, монастырей, филармоний, просмотром фильмов, спектаклей и т.д., и т.п.
Никакого специального обучения религии здесь и не потребовалось бы. Ибо и "православная", и "исламская", и любая иная культура входили бы в такой курс совершенно естественно, сквозь саму культуру, саму историю: соборы, мечети, фрески, песни, предания и легенды и т.д.
Такое знакомство в Татарстане, скажем, с исламом, а у нас - с православием непосредственно сквозь культуру (а вся наша культура насквозь им пропитана) сделала бы детей недоступными для любых идеологических спекуляций. Православие таинственно мерцало бы в глубине родной культуры как вечная и непостижимая тайна, из которой только и может свободно произрастать не мимикрирующая под религию идеология, а подлинная вера. И в этом бы исполнялась задача образования: не насадить идеологию, а создать благоприятные условия для произрастания живой культуры.
Нашелся бы кто-нибудь среди православных, мусульман, атеистов, кто стал бы против такого курса возражать? Трудно себе представить. Таким образом, курс стал бы и настоящей школой дружбы народов, гражданского общества, мощным заслоном и от ксенофобии, и от все разъедающей попсы.
А работа над таким фундаментальным курсом (который, естественно, потребовал бы глубокой проработки) могла бы вылиться в осуществляемый культурой, субсидируемый государством и курируемый общественными и религиозными организациями общенациональный проект, центральным органом реализации которого и стала бы Общественная палата. Такая работа придала бы ей вес настоящего легитимного общественного института. Да и для самой нищей культуры он стал бы настоящим спасением.
И главное - такой проект стал бы основой не раскола уже, но нового единства общества, настоящего "общего дела", и по-настоящему христианской "культурной революции".
Владимир Можегов