Урожай от мамонта

Исчезновение мегафауны плейстоцена могло подтолкнуть человечество к освоению производящего хозяйства и, в первую очередь, земледелия. Именно оскудение почв, вызванное вымиранием, возможно, заставило человека впервые начать ухаживать за растениями.

Конец эры гигантов

Мезолит и неолит - важнейшие периоды в истории человечества. В мезолите человек начал использовать гарпун, снасти, лук, лыжи. Разумеется, не каждый человек и не везде, но всё же технический прогресс в ту далекую уже эпоху сильно ускорился. В последующем неолите он движется ещё стремительней: человечество осваивает скотоводство и земледелие. В прочем, ещё в мезолите рацион жителей Европы сильно изменяется. Кулинарные «пристрастия» женщин и мужчин тогда стали серьёзно различаться. Если все дети и мужчины тогда ели мясо, то женщины «предпочитали» (видимо, далеко не всегда по своей воле) растения. В прибрежных районах человек теперь питается преимущественно морскими организмами. На юге Европы появляются первые сообщества, почти полностью отказавшиеся от мяса.

Пищевых ресурсов в это время, видимо, действительно не хватает: мезолит – приходится на конец плейстоцена – время вымирания мегафауны. Дело не в том, что были, условно говоря, «мамонты», человеку было на кого охотиться, человек существовал безбедно, а потом этот мамонт исчез. Всё несколько сложнее, хотя охоту человечество освоило достаточно давно, да и умершее своей смертью хоботное не теряло пищевой ценности. Но о хитросплетениях пищевых цепей чуть позже.

Пока же об исчезновении гигантов. Исчезли они не вдруг и не синхронно: скажем, на территории современной Британии шерстистые носороги, видимо, вымерли около 35 тыс. лет назад, тогда как в других регионах они существуют ещё десятки тысячелетий. В счастливой изоляции на остове Врангеля популяция мамонтов доживает до времен постройки великих пирамид на плато Гиза. Вопреки творениям современных кинематографистов, на своих стройках египтяне этих зверей точно не использовали, едва ли приближенные фараонов вообще были осведомлены о том, что у взрослого хоботного может быть шерсть, однако, важен факт: мамонты ещё существуют и во вполне исторические времена. На Ямале, вероятно, овцебыки пережили и местных мамонтов, и прочих гигантов. В общем, какие-то осколки плейстоценовой мегафауны сохранялись на отдельных территориях ещё недолгое (по геологическим меркам) время и в голоцене. Однако начинали исчезать гиганты ещё до последнего ледникового максимума. Они вымирают, оставляя после себя просто грандиозную пустоту: в северной Америке к рубежу эпох - 9-12 тыс. лет назад - исчезло до 70% видов наиболее крупных млекопитающих (в том числе все весившие более тонны), в южной Америке – до 80% (в том числе все весившие более тонны). Сейчас крупнейшее млекопитающее, встречающееся на территории южной Америки – тапир, вес его американских видов не превышает и 300 кг. В Австралии млекопитающие-гиганты исчезли полностью. Теперь крупнейшее млекопитающее этого материка – рыжий кенгуру.

Смену принял

Если что-то где-то убавляется, то взамен что-то и прибавляется. Дейл Гатри, исследовавший вымершую фауну Юкона, ещё в середине 2000-х установил закономерность: в период активного вымирания мамонтовой фауны численность лосей, бизонов и оленей вапити только возрастает. Это связанно с изменением растительного покрова. На смену любимых мамонтами засушливых степей приходит влаголюбивое разнотравье и деревья, в первую очередь высоко ценимые оленями и бизонами ивы. При этом сами мамонты, несмотря на изменившиеся условия, продолжают ещё какое-то время существовать, окончательно они вымирают спустя тысячелетие после изменения растительного покрова. Вероятно, на других континентах дела обстояли схожим образом: вымирание одних животных сопровождалось распространением других. И всё же, если причина именно в смене растительности, то чем она была вызвана? Проведенное несколько лет назад исследование содержания в отложениях позднего плейстоцена спор грибков, прораставших на навозе крупных млекопитающих, показало: скорее именно сокращение численности наиболее крупных животных (по крайней мере, в северной Америке) предшествовало изменениям растительного покрова. В частности, предшествовало оно распространению деревьев, до того безжалостно уничтожавшихся гигантами, а следовательно, и к распространению фауны, приспособленной к новым условиям.

Кто виноват?

Однако, если в изменении растительного покрова повинно исчезновение гигантов, то кто же погубил их самих. Здесь твердого ответа до сих пор нет. Конечно, менялся климат (какие-то регионы становились засушливее, какие-то теплее). Конечно, северная Америка в конце плейстоцена пострадала от падения крупного космического тела, а возможно и нескольких. Конечно, наш предок добавлял проблем переживавшим сложные времена гигантам. Даже косвенно его деятельность наносила природе ущерб. Так австралийская фауна и до прибытия на континент человека переживала не лучшие времена: климат континента становился засушливей, на нём чаще бушевали пожары, но благодаря человеку, пользующемуся огнём для охоты, пожары здесь стали почти постоянными. В них гибли и животные, не представлявшие для человека кулинарного интереса, не говоря уже об вызванных пожарами изменениях ландшафта. Это так и всё же…

И всё же, климат в северных широтах не стал намного мягче, чем в предыдущие межледниковья. К концу последнего ледникового периода, по крайней мере, на территории всё той же Северной Америки, наблюдалось даже некоторый период (пускай и довольно краткий) похолодания. Изменений климата в экваториальной зоне вообще не происходило, однако гиганты вымирают и там. Метеориты на землю падали и безо всяких вымираний, и хотя «бумкнуло» над северной Америкой сильно, вымирание там началось ещё до катастрофы. По крайней мере, на Юконе гигантские бобры и некоторые другие, характерные для плейстоцена животные исчезают где-то 18 тыс. лет назад, до какого бы то ни было импакта. Популяция бизонов начала сокращаться еще около 37 тыс лет назад (хотя, как уже сказано, в период упадка мамонтов бизоны еще переживут новый расцвет). Ну и, конечно, импакт, затронувший один конкретный континент, не объясняет повсеместное вымирание. А что касается человека, то ведь даже в той же Австралии разнообразие крупных животных стремительно сокращается ещё до его прихода. И наоборот: в Евразии охотиться на хоботных человек начал, вероятно, ещё сотни тысячелетий назад, и все эти сотни тысячелетий он как-то и с хоботными и с прочими гигантами уживался (конечно, это не был человек современного типа, но всё же).

Выявить какую-то одну общую причину вымирания пока не удаётся: слишком разнообразны были ландшафты и климатические зоны, в которых обитали гиганты плейстоцена, видимо такой единственной причины и не было, а было множество факторов, каждый из которых сыграл свою роль, причем разную в разных регионах.

Что делать?

И всё же что бы ни вызвало вымирание, человеку, уже основательно расплодившемуся к этому времени, приходилось во внезапно обедневшей крупными животными природе как-то существовать. Появление более совершенных орудий охоты и рыболовства было с этим связано, но не только оно. Человечество искало выход из затруднительного положения. Почему затруднительного, об этом чуть позднее.

Приблизительно 10-12 тыс. лет назад человек начинает осваивать сельскохозяйственное животноводство. Собака, конечно, была приручена намного раньше, но она не так часто использовалась в пищу, хотя, для некоторых народов долгое время всё же оставалась важнейшим источником мяса. Процесс одомашнивания длится на протяжении неолита, бронзового века, на самом деле, он не завершился до сих пор. Можно, например, считать совсем недавно одомашненным видом лабораторную крысу. Конечно, вряд ли современному европейцу придет в голову приготовить из неё жаркое, но как подопытный организм она незаменима.

Однако, о существах, которыми человек интересовался не с научной, а с кулинарной точки зрения. Показательно исследование израильских специалистов в районе неолитического поселения Шаар ха-Голан. Согласно его результатам в период перед одомашниванием коров и свиней их популяции становились малочисленней, в них всё чаще встречались животные небольшого размера. Такое измельчание могло быть связано с охотой на них человека, но так же и с тем, что сокращались территории пастбищ и места кормежки. Что могло так же происходить из-за деятельности человека, использовавших эти территории для разведения культурных растений и оберегавших свои посевы от вторжений диких животных. Когда истребление заходило слишком далеко, наши предки сталкивались с необходимостью как-то сохранить пищевой ресурс - животных, находящихся на грани исчезновения, во многом в результате их же деятельности (хотя не обязательно только благодаря ей). Усилия по сохранению того или иного животного приводили, в конце концов, к его одомашниванию (если одомашнить его было возможно). Как уже видимо из выше сказанного тогда же – на границе мезолита и неолита начинается одомашнивание растений (оно может даже предшествовать одомашниванию животных).

Причём здесь растения?

Казалось бы, растения не вымирали, даже наоборот, после окончания последнего ледникового периода, когда климат в северных широтах стал мягче, на огромных территориях ранее занятых ледниками теперь были все условия для роста всевозможных трав и злаков, зачем было одомашнивать то, что прекрасно растёт без дополнительного ухода? Всё не так просто. Более того, можно сказать, что именно оскудение флоры и было тем затруднением, с которым в первую очередь столкнулся человек. Как сказано выше, вымирание крупных животных может привести к изменению растительного покрова, и дело тут не только в вытаптывании. Согласно исследованиям Криса Даути, из Оксфордского университета, вымирание крупных травоядных привело к сильнейшему оскудению почв. Гиганты не просто пожирали тонны растительности, они сполна возвращали долги природе - обильным помётом и разлагающимися трупами. Математическое моделирование показало: скорость распространения соединений фосфора в таком плодородном регионе, как бассейн Амазонки, после вымирания южноамериканской мегафауны сократилось на фантастические 98%. Сопоставимое по масштабам оскудение почв, скорее всего, произошло и практически на всех других континентах, кроме Антарктиды, где такой фауны никогда не было, и Африки, где мегафауна пока ещё существует. Хотя и в Африке наблюдались явные изменения климата.

Если подсчёты Даути и его коллег верны, то Амазония всё ещё продолжает меняться под влиянием исчезновения животных - гигантов, более того эти изменения продлятся ещё не одно тысячелетие.

Размеры катастрофы могли быть даже больше, чем пишет Даути. Крупное животное прекрасный агрегат для выработки навоза, но навоз не только удобрение, он ещё и источник корма для питающихся испражнениями насекомых, а некоторые из них, в свою очередь, участвуют в опылении растений. С исчезновением крупных животных копрофаги лишились важных источников пищи, что должно было сказаться на их численности, что в свою очередь может вести к снижению урожайности растений. Приведу пример: в южноафриканском национальном парке Крюгера после истребления белого носорога исчезли и размножавшаяся в его помете крупная муха Gyrostigma pavesii. Как только носорог в парк возвращается, восстанавливается и популяция мух. Конечно, некоторые сельскохозяйственные культуры не требуют опыления насекомыми, но ведь и овцу сложно отнести к мегафауне, важно, что и одомашнивание овцы и зарождение земледелия произошло именно в условиях нехватки ресурсов, нехватки связанной с вымиранием.

Зачем их выращивать?

Итак, переход от собирательства к земледелию, мог быть вызван уменьшением урожайности дикорастущих видов.

Можно возразить, что одним из центров одомашнивания растений является Абиссиния - регион африканский, а Африка от недостатка крупных травоядных и от истощения почв, в целом, как уже сказано, не страдала. Однако и в Африке оскудение почв всё же наблюдалось, за примерами далеко ходить не надо: ещё несколько тысячелетий назад территория Сахары была покрыта лесами, по ней текли полноводные реки, сейчас же это одно из наиболее засушливых мест на планете.

То, что плодородие падает, не означает, что именно в наименее плодородных регионах и происходит одомашнивание растений. Для того что бы понять как оно шло, надо выяснить, что собственно происходит с теми самыми соединениями фосфора, о которых пишет Даути, откуда они берутся? Они вовсе не вырабатываются в кишечнике крупных млекопитающих: они приносятся водными потоками с горных склонов, размываемых эрозией, а представители мегафауны всего лишь транспортируют их дальше от речных русел.

Именно флора гор и предгорий должна была от исчезновения крупных животных пострадать менее всего. Практически все овощные и полевые (зерновые) культуры имеют предгорное происхождение (плодовые, скорее лесное). Действительно после исчезновения мегафауны именно предгорья остаются достаточно плодородными, именно они снабжаются фосфатами по-прежнему хорошо, так как располагают в непосредственной близи от их источников. К тому же у обитателя предгорий нет такой свободы, как у жителя равнины. Человек, живший в низине, может в период истощения ресурсов просто перекочевать: попробовать найти другое, более плодородное и обильное дичью место.

Покинуть горную долину их обитателям было не всегда так просто. К концентрирующимся на небольшой территории пищевым ресурсам обитателям горных долин приходилось относиться с большей бережливостью, что бы внезапно не оказаться взаперти и без каких либо средств к существованию. Осторожность и заставила их сделать первый шаг к земледелию. Кроме того в горных долинах если не земледелием, то селекцией было проще заниматься, чем в низинах. Все исторические центры возникновения земледелия находились в зоне субтропиков (а Андский центр затрагивает даже тропическую и экваториальную зону). Количество видов там достаточно велико, есть из кого выбрать кандидатов на одомашнивание, но в горных районах это разнообразие даже возрастает. К теплолюбивым субтропическим растениям прибавляются ещё и растения, приспособившиеся к жизни на большой высоте и сопутствующим ей низким температурам. Изоляция в горных долинах вела к появлению большого числа подвидов и видов эндемиков, обладающих уникальными свойствами. Простое переселение возникшей на одной территории разновидности на новое место или её скрещивание с разновидностью, произраставшей в соседней долине, могло дать весьма неожиданные результаты. Горы были идеальным полигоном для эксперимента.

Наконец, в условиях периодически возникающей нехватки продовольствия особенное внимание человека привлекают культуры, которые способны храниться достаточно долго (т.е. зерновые и бобовые).

Но особенная сложность ожидала человека, когда он переселялся из привычных горных долин в низины – где знакомые ему и оберегаемые им растения, привыкшие к обильному снабжению фосфатами, теперь уже просто не могли существовать без дополнительного ухода: гигантов, усердно переносивших фосфаты от рек и гор вглубь континентов, больше не было.

Превращение собирателей в земледельцев происходило постепенно - археологические свидетельства о том, что человек собирает злаки и даже изготовляет из собранных зерен муку на тысячелетия древней свидетельств о начале выращивания зерновых. Как бы ни страдал человек от голода, а двухлетние растения (каковыми изначально были, скажем, пшеницы) для разведения не годятся: должны были измениться появиться однолетние сорта, от которых человек смог получить урожай в год посева, чтобы он занялся сознательным их разведением. Но это уже детали. Производящее хозяйство позволило не просто преодолеть породивший его кризис, оно позволяло прокормить гораздо большее население, чем охота и собирательство, на тех территориях, где раньше жило всего несколько охотников, теперь возникали постоянные поселения, и, в скором времени, появились настоящие города, зародилась цивилизация.

ЮРИЙ УГОЛЬНИКОВ

Полит.ру

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе