В середине 20 века генетик Ангус Бейтман показал, что у мужских особей плодовой мушки дрозофилы имеется эволюционное преимущество, так как они спариваются с разными самками, тогда как женские особи так не поступают. Выводы, сделанные ученым, легли в основу эволюционной биологии. Однако в последние десятилетия открывается все больше фактов, ниспровергающих его тезисы.
Ученые из США повторили тот же самый эксперимент и использовали те же самые методы, что и Бейтман. Руководил исследованием эволюционный биолог Патриция Говати. В результате в научной работе о половом отборе была обнаружена роковая ошибка Бейтмана и опровергнуты выдвинутые им тезисы, пишет Sciencemagiс.ru.
Исследовав половое поведение насекомых и птиц, Патриция получила генетические данные, которые явно указывают на то, что женские особи социально моногамных видов, то есть верных своим партнерам, частенько любят погулять на стороне, за пределами традиционной пары. Эти результаты натолкнули биолога на мысль, что некоторые теории эволюционной биологии нуждаются в пересмотре.
Нынешние методы анализа генетической информации позволяю биологам точно определять родителей новых мушек. В распоряжении Бетмана таких инструментов, конечно, не было, поэтому для эксперимента он выбирал мушек с мутациями, которые можно было бы четко проследить у потомков. Мутации отобранных для эксперимента дрозофил действительно являлись экстремальными: одни мухи имели толстые щетинки, другие фигурные крылья, а у третьих глазная щель была очень узкой.
На тот период данный подход считался передовым, однако именно из-за него ученый и совершил роковую ошибку. Дело в том, что точно определить родителей Бейтман мог только в случае наследования потомством обоих уникальных признаков – от матери и от отца. Случаями, когда детеныши дрозофил наследовали только какую-нибудь одну мутацию, ученому приходилось пренебрегать, что, конечно, сильно искажало результаты эксперимента.
Патриция Говати заметила, что мушки с двумя мутациями имеют большую вероятность погибнуть, так и не дожив до взрослого состояния. Количество двойных мутаций у взрослого потомства было намного меньше 25%, ожидаемых Бейтманом. Таким образом, ученый в те времена просто не имел возможности точно определить число спариваний для каждой особи.
материал: Алексей Дмитриев
Московский комсомолец