«И гранат поливать не забывай» – сказал отец на прощанье
3 января 2019 ● Православие и мир
Передо мной маленький бонсай.
Гранат скинул тонкие продолговатые листья. Они легли кружочком вокруг ствола, засыпали покрывалом пол, подоконник, все вокруг.
Гранат скинул тонкие продолговатые листья. Они легли кружочком вокруг ствола, засыпали покрывалом пол, подоконник, все вокруг.
Фото с сайта subject-design.com
На замысловатых сухих ветках висят крепкие плоды. Бурая кожура с паутинкой ветвящихся сосудов, разломить не так просто. Внутри СВЕТятся сочные, мелкие розоватые зерна. Новая жизнь.
Дарья Рощеня
Большую часть событий этого года я хотела бы стереть из памяти: крушение орского самолета Ан-148, «Зимнюю вишню», керченского стрелка, самоубийства подростков, убийство матушки, насилие в семьях и тюрьмах, «онкоквартиру» с травлей жильцов и жильцов. Каждое из этих событий полоснуло по сердцу глубоко, будто проверяя мою журналистскую профпригодность. Почти за каждым событием маячила смерть: реальная, близкая или ожидаемая.
Смерть – то, к чему невозможно привыкнуть, быть готовым, с чем нельзя научиться справляться. Можно, конечно, зачерстветь, отрастить носорожью кожу, окоченеть, наконец, чтобы перестать замечать все это. Иногда получается. Редко. Не в этот раз.
В марте 2018 года умер мой отец. Анатолий. Самый близкий и родной, самый понимающий и чуткий, самый строгий и умный, лучший. И эта смерть не царапнула и не полоснула, она громадным пушечным ядром пробила в сердце брешь. Дыра затянется, я знаю, зарастет, правда сердечная ткань никогда больше не будет гладкой и крепкой. Такая вот зарубка на память.
Что отец умирает, я поняла не сразу. Разговоры в лесу – «как грибник я кончился», на озере – «кончился как пловец», по телефону – «кончился как дед-нянька», «как театрал», «как читатель», «как шахматист»… казались просто признанием наступившей старости. Так бывает, когда энергичный человек не может больше быть таким, как привыкли видеть и знать его окружающие.
Но только после смерти папы я поняла, что все это было невероятное, пронзительное расставание с важными частями жизни, которые составляли полноту его мира. «И гранат поливать не забывай», – сказал на прощанье.
Гранат – яблоко бессмертия – вот что оставил отец на память. Когда на отпевании в храме священник говорил последние слова, сквозь гул горя я услышала лишь одно: «Обычно родители приносят детей в храм крестить, а тут дети (в этот момент он посмотрел на моего семилетнего сына) привели родного деда за руку, чтобы он увидел Свет Христов».
Передо мной маленький бонсай. Гранат скинул тонкие продолговатые листья. Они легли кружочком вокруг ствола, засыпали покрывалом пол, подоконник, все вокруг. На замысловатых сухих ветках висят крепкие плоды. Бурая кожура с паутинкой ветвящихся сосудов, разломить не так просто. Внутри СВЕТятся сочные, мелкие розоватые зерна. Новая жизнь.
Гранат – метафора жизни и бессмертия – главное открытие моего года. Как бы ни терзала судьба, как бы ни вынуждала грубеть и высыхать, оборачиваться скорлупой – уподобляйтесь гранату. Черствейте лишь снаружи, но не высыхайте внутри. Оставляйте место Божьей Любви в своем сердце. Лишь Она затянет и умастит елеем ваши раны. Дорогие, не забывайте, Христос посреди нас. Есть и будет.
На замысловатых сухих ветках висят крепкие плоды. Бурая кожура с паутинкой ветвящихся сосудов, разломить не так просто. Внутри СВЕТятся сочные, мелкие розоватые зерна. Новая жизнь.
Дарья Рощеня
Большую часть событий этого года я хотела бы стереть из памяти: крушение орского самолета Ан-148, «Зимнюю вишню», керченского стрелка, самоубийства подростков, убийство матушки, насилие в семьях и тюрьмах, «онкоквартиру» с травлей жильцов и жильцов. Каждое из этих событий полоснуло по сердцу глубоко, будто проверяя мою журналистскую профпригодность. Почти за каждым событием маячила смерть: реальная, близкая или ожидаемая.
Смерть – то, к чему невозможно привыкнуть, быть готовым, с чем нельзя научиться справляться. Можно, конечно, зачерстветь, отрастить носорожью кожу, окоченеть, наконец, чтобы перестать замечать все это. Иногда получается. Редко. Не в этот раз.
В марте 2018 года умер мой отец. Анатолий. Самый близкий и родной, самый понимающий и чуткий, самый строгий и умный, лучший. И эта смерть не царапнула и не полоснула, она громадным пушечным ядром пробила в сердце брешь. Дыра затянется, я знаю, зарастет, правда сердечная ткань никогда больше не будет гладкой и крепкой. Такая вот зарубка на память.
Что отец умирает, я поняла не сразу. Разговоры в лесу – «как грибник я кончился», на озере – «кончился как пловец», по телефону – «кончился как дед-нянька», «как театрал», «как читатель», «как шахматист»… казались просто признанием наступившей старости. Так бывает, когда энергичный человек не может больше быть таким, как привыкли видеть и знать его окружающие.
Но только после смерти папы я поняла, что все это было невероятное, пронзительное расставание с важными частями жизни, которые составляли полноту его мира. «И гранат поливать не забывай», – сказал на прощанье.
Гранат – яблоко бессмертия – вот что оставил отец на память. Когда на отпевании в храме священник говорил последние слова, сквозь гул горя я услышала лишь одно: «Обычно родители приносят детей в храм крестить, а тут дети (в этот момент он посмотрел на моего семилетнего сына) привели родного деда за руку, чтобы он увидел Свет Христов».
Передо мной маленький бонсай. Гранат скинул тонкие продолговатые листья. Они легли кружочком вокруг ствола, засыпали покрывалом пол, подоконник, все вокруг. На замысловатых сухих ветках висят крепкие плоды. Бурая кожура с паутинкой ветвящихся сосудов, разломить не так просто. Внутри СВЕТятся сочные, мелкие розоватые зерна. Новая жизнь.
Гранат – метафора жизни и бессмертия – главное открытие моего года. Как бы ни терзала судьба, как бы ни вынуждала грубеть и высыхать, оборачиваться скорлупой – уподобляйтесь гранату. Черствейте лишь снаружи, но не высыхайте внутри. Оставляйте место Божьей Любви в своем сердце. Лишь Она затянет и умастит елеем ваши раны. Дорогие, не забывайте, Христос посреди нас. Есть и будет.