Историк и журналист Илья Смирнов – о рыночной справедливости в вопросах культуры
У М.М. Жванецкого была хорошая шутка про министерство, которое само производит, само же и потребляет произведенное.
Илья Смирнов. Фото из личного архива
Тогда — при ужасном тоталитарном режиме — и сам сатирик, и его массовая аудитория понимали, что так быть не должно, что любое ведомство существует для блага людей, причем это благо — не теоретическое (не процент коллективизации или, наоборот, приватизации), а конкретный простой продукт.
«По плодам их узнаете их»
Но по ходу интеграции в постиндустриальное общество множатся попытки выделить ту или иную сферу деятельности в опричнину, которая должна жить по своим законам (как учил Иван Васильевич, «судите праведно, наши виноваты не были бы») ради эзотерических целей, непонятных и даже чуждых окружающему населению.
«Пусть погибнет мир, но торжествует юстиция!» Звучное заклинание. Но кому в здравом уме нужна юстиция, грозящая погибелью? Зачем содержать факультеты и целые вузы, где не учат никакой полезной специальности? Почему называется озеленением деятельность, в результате которой суммарная площадь живого зеленого листа в городе становится не больше, а, наоборот, намного меньше? Отчего современный театр — такое странное заведение, где смотреть на сцену должно быть противно? (Именно так формулируют продвинутые искусствоведы: «Красивый человек на сцене — это фашизм»… Нормы репрессивны, идеалы опасны»).
И если авторское кино снимается для личных знакомых автора, то с какой радости все остальные оплачивают съемки? Хотел написать: «не хватало еще и за чужую выпивку платить», но сообразил, что за фуршеты на фестивалях мы уже платим. Из налогов с благодарного населения, по статье «культура».
Люди выразили недовольство работой магазина, поликлиники, учреждения культуры. Это нормально. И нормальная реакция — разобраться по существу, кто прав. Вместо этого изнутри профессионального сообщества начинают извергаться гневные отповеди:
— Мы никому ничем не обязаны. Как хотим, так и самовыражаемся. Судить об этом вправе только посвященные в почетных малиновых штанах, а всем остальным заткнуться.
По-моему, подобная реакция на жалобы и предложения свидетельствует о крайнем неблагополучии в отрасли, вплоть до того, что обесценивается профессия как таковая.
Десятилетиями через головы людей (прежде всего несчастных студентов-гуманитариев) прокачивалась ахинея про какие-то «сложносочиненные» художества, которые «в качестве потребителя подразумевают не толпу, не массу, даже не публику», потому что подлинное искусство «способно воспринимать 3–4 процента жителей». Что ж, не зря старались. Сегодня мнение случайного зрителя о фильме или спектакле — стоит ли смотреть? — более ценно, чем экспертное заключение кино- и театроведов с дипломами.
Выскажу совсем крамольную мысль. «Коммерциализация» не представляет такой серьезной опасности для искусства, какой нас пугают. Конечно, «корыстный интерес чужд эстетическому отношению к действительности» (профессор Г.И. Куницын). Но в реальных обстоятельствах ХХI века рынок обеспечивает пусть искаженную, но хоть какую-то обратную связь между творцом и окружающими людьми. Романтическое противостояние свободного художника корыстному ремесленнику было актуально в те времена укромные (теперь почти былинные), когда и тот, и другой должны были как минимум уметь рисовать.
Нынешняя альтернатива совсем иная.
«Сложносочиненное» тоже производится на продажу. Только покупатели — не обычные граждане, «что толпой заходят в транспорт», а светский сноб с другом-чиновником, и платит сладкая парочка не своими деньгами, а казенными. В ситуации выбора из двух зол предпочтительнее то, которое выводит на открытый рынок. Коммерсант просто вынужден делать поправку на народный консерватизм и нормы морали, хотя бы самые элементарные (иначе товар не купят).
Тот самый Голливуд, которые периодически предлагают давить квотами, честно заслужил свою популярность. При всех претензиях к сценарию толкиеновской киноэпопеи она и эстетически, и этически на голову выше всего «артхауса», вместе взятого. Конечно, тамошний голливудский партком был бы не прочь подкачать в блокбастеры агитпропа. Чтобы Гарри Поттер из отличника перестроился в альтернативно одаренного, и в ответ на происки Волан-де-Морта мужественно мычал и пускал слюну. Чтобы лирический дуэт в «Аватаре» был не только межпланетным, но и однополым. Увы, отсталые ватники (по-американски «реднеки») такого не поймут. И за билет не заплатят. Так что приходится, наступая на горло собственной партийной программе, снимать для людей красивое кино про благородных героев.
Нас стращают пошлыми комедиями, которые могут заполонить российскую сцену в результате ее «коммерциализации». Но даже самый примитивный юмор про любовников в шкафу все равно лучше «элитарной» сраматургии. Хотя бы потому, что не затрагивает темы Христа и Великой Отечественной войны.
Хорошо, что в приставленных к искусству канцеляриях начали наводить порядок (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить). Честный чиновник безусловно лучше такого, который оплачивает инсталляции из мусора по цене византийской мозаики. Но никакая бюрократия не решит за людей (и помимо людей) их проблемы. Прежде всего ту главную проблему, с которой начинается демократия. Общественного контроля за расходованием бюджетных средств. Чтобы под аккомпанемент «сложносочиненного» словоблудия они не утекали от нас в очередную опричнину.