Убежище для Софии

История о том, как Ярославль спас будущую звезду французской литературы графиню де Сегюр 

У французов имя детской писательницы графини де Сегюр стоит в одном ряду с Жюлем Верном и Александром Дюма, а ее книги они называют своим национальным достоянием. Обидная несправедливость, но в нашей стране писательница почти забыта, а на родине Бонапарта лишь немногие помнят, что родилась их сказочница в России. И уж тем более мало кто вам расскажет, что в 1812 году графиню де Сегюр от возможной гибели спас Ярославль. 

Из Москвы! Из Москвы!..

Будущей графине тогда было 13 лет, звали ее София, а отец ее, Федор Васильевич Ростопчин, занимал пост губернатора Москвы. Когда осенью 1812 года войска Наполеона оккупировали столицу, граф Ростопчин отправил семью в Ярославль. В начале сентября сюда приехали его жена Екатерина Петровна и три дочери: Наталья, Елизавета и София. «Ты видишь, мой друг, – позже писал Ростопчин жене в Ярославль, – что я выбрал единственный город, где ты могла быть до известной степени спокойна».


Впрочем, несмотря на высокое положение в обществе, мать с детьми чуть было не остались на улице. «Ярославль кишел беженцами из Москвы. Мы в течение двух часов тщетно искали себе пристанища», – писала в своих воспоминаниях, изданных ровно 100 лет спустя, старшая из сестер Наталья. Федор Ростопчин попросил генерал-губернатора Ярославской губернии принца Ольденбургского позаботиться о родных. С его помощью «уговорили одного мучного торговца, имевшего дом на главной площади, уступить несколько комнат...».

Если с «главной площадью» все понятно, то имя «мучного торговца» Наталья не называет. А потому сейчас трудно установить, о каком именно доме в Ярославле шла речь. 

Чужие среди своих

Сестры Ростопчины «грустно проводили время в Ярославле». Да и откуда было взяться веселью, когда в городе стояла атмосфера страха, все сидели на чемоданах и готовились при необходимости спасаться бегством. 

От графа в Ярославль приходили письма. В них он ругал Кутузова («был у негодяя Кутузова», «эгоист», «от него ничего не зависит»), сообщал о разорении Москвы, мародерстве, убитых.

Ко всему прочему ярославцы относились к Ростопчиным неласково. Они не одобряли действия столичного губернатора, согласившегося сдать Москву французской армии. Неприязнь эта, конечно, распространялась и на его семью.

При этом к самим французам, пусть и пленным, ярославцы относились с большим сочувствием – парадокс! 

«Эти несчастные были одеты в лохмотья, вместо обуви они обвертывали ноги соломой или кусками войлока, – пишет о пребывании французов в Ярославле Наталья Ростопчина. – К концу октября холода стали невыносимы для полуголых людей, и сердце сжималось при виде страданий, переносившихся с поразительным мужеством и веселостью. Надо отдать справедливость ярославцам: сострадание их к обезоруженному врагу было безгранично. Каждый раз, когда обоз с пленными появлялся на площади, как тотчас же со всех сторон туда устремлялись разного рода люди с корзинами, наполненными провизией и одеждой. Жалкие телеги пленных наполнялись овчинными тулупами, валенками, теплыми одеялами, пакетами с чаем, сахаром, кофе и хлебом. Богатые помогали деньгами, бедные предлагали, что могли. Правительству не приходилось ничего давать от себя, и после нескольких дней отдыха пленные могли продолжить свой путь, обильно снабженные всем необходимым...».

В гостях у щелкунчиков

Кроме милосердия у ярославцев было и другое качество, поразившее столичных аристократок. 

Купец, у которого квартировали Ростопчины, пригласил их на именины. Идти особого желания не было, но и обидеть «квартиродателя» не хотелось. Поэтому Екатерина Петровна, сославшись на мигрень, послала «отдуваться» дочерей. Те досидели в гостях ровно до того момента, когда хозяйка внесла в комнату угощение – поднос, наполненный орехами разных сортов. И собравшиеся радостно начали щелкать их зубами и даже давить ногами, чем ввергли сестер в культурный шок. 

«Один молодой офицер, обладавший великолепными зубами, наполнил рот миндальными орехами, очистил их зубами от скорлупы и с особой грацией поднес мне это своеобразное угощение...» – с ужасом вспоминала потом Наталья. 

Ростопчины были счастливы, когда граф позвал их домой. 7 ноября семейство покинуло Ярославль. Их встретили почерневшая после пожара Москва и «состарившийся на 10 лет» отец.

Вскоре семья уехала во Францию, где София, выйдя замуж, стала графиней де Сегюр. Она издала более двадцати романов и сотни сказок, которые официально причислены к памятникам национальной культуры. А не сберегись осенью 1812-го София Ростопчина от французов в Ярославле, возможно, не было бы у потомков Бонапарта такого достояния, как графиня де Сегюр.

Анна КОУЗОВА, Александр ТИХОНОВ

"Ярославский Регион"
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе