Прост, жесток, непогрешим, как правда революции

Памятник Ленину при жизни. Было и такое

Почти три четверти века день 21 января помечался в наших календарях черным цветом. Траурная рамка на том листке – годовщин со дня смерти В.И.Ленина – давно исчезла, как и само имя вождя и учителя мирового пролетариата. Вот и на сегодняшнем Нахапетов и Харатьян есть, а Ленина нет. Имени, для тысяч и тысяч россиян старшего и среднего поколений остающегося трагическим знаком времени и судьбы.

«Все величайшие вопросы человечества, учил Владимир Ильич, решаются «борьбой и войной». Свою мартовскую, 1922 года, записку Л.Б.Каменеву, после смерти вождя надолго попавшую в число самых строго оберегаемых кремлевских тайн, Ленин тоже начинает одним из самых любимых своих эпитетов – «величайшая». «Величайшая ошибка думать, что НЭП положит конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому».

В первые же месяцы после гражданской войны, когда тифозная, голодная, беженская Россия чуть было уж не возмечтала о конце жестокости и покое, вождь теоретизирует: «Хоть насилие и не наш идеал, без него, насилия, мы жить не можем, даже если речь идет об идеях, взглядах, духе человеческом».

Это ведь он, простой, как сама правда революции, подал мысль – не взирая на лица, расстреливать за антисоветскую агитацию.

Тем временем созданная им партия, всячески приглаживая и оскопляя жестокую философию своего отца основателя, начала делать из него величайшего демократа и гуманиста – доброго и непогрешимого земного бога.

Летом 1918 года был опубликован План монументальной пропаганды, с перечнем из 66 имен, революционеров, героев освободительной борьбы, мыслителей, деятелей науки и культуры, от Маркса, Энгельса и Плеханова, Стеньки Разина и Гарибальди до террористов Каляева, Халтурина и Перовской. Были в том перечне и Пушкин, и Достоевский, и Толстой. Их образы надлежало увековечить в памятниках, бюстах, мемориальных досках и знаках.

Сам Ленин не мог не участвовать в составлении и утверждении этого документа, в хронику революции вошел он под названием Ленинский, имени самого вождя в нем не было и быть не могло по здравому смыслу.

Однако уже на следующий год после опубликования Плана монументальной пропаганды на главной площади Ярославля Советской, только что переименованной Ильинской, прямо перед крыльцом церкви Ильи Пророка установлен был ленинский бюст работы московского скульптора, живописца и графика Георгия Алексеева – фото из газеты «Северный рабочий» о том событии есть в Интернете.

IMG_2499.JPG

Скульптурный портрет Ленина был выполнен по эскизам, сделанным автором, выходцем из рабочей семьи, выпускником Московского училища живописи, ваяния и зодчества, во время встречи с Лениным в его кремлевском кабинете.

Опыта установки памятников не было. Голову вождя наскоро вылепили из недолговечного, боящегося влаги гипса. Бюст сразу стал оплывать под дождями и мокрым снегом и его вскоре убрали, не дожидаясь худшего.

Власти Ярославля, города, исторический центр которого в братоубийственных боях восстания 1918 года, на половину был превращен в кирпичное крошево, и не подумали опускать руки в упорном стремлении делать хорошую мину при плохой игре, демонстрируя преданность делу революции.

Бюст исчез, но уже на пятом году революции на той же Советской площади, чуть в стороне от храма, в створе площади с бульваром, появилась скульптура вождя в полный рост.

Фигуру подняли на постамент трехметровой высоты. Такого прецедента в истории, по крайней мере отечественной, еще не было, подобной чести при жизни не посчастливилось удостоиться у нас ни одному из самодержцев.

Вообще-то, судя по его биографии, вождь таких вещей не любил. Хотя, как философски оговаривается автор беспощадно правдивого двухтомного жития «Ленин» Дмитрий Волкогонов (год первого издания – 1994-й), «был небезгрешен и в этом».

Когда обсуждался вопрос, отмечать ли скульптурной композицией или памятным знаком место покушения на Ленина в августе 1918 года, Владимир Ильич вовсе не возражал. По этой логике, если бы до него дошли слухи об установке в Ярославле памятника его персоне, то он вряд ли был бы против, пусть даже, как мы сейчас говорим, по умолчанию.

По словам того же Волкогонова, установку монументов вождям революций вместо памятников господам самодержцам Ленин считал не столько «актом прославления и возвеличивания личности, сколько способом утверждения большевистской идеи».

Такой человек-идея и был поднят на пьедестал в полтора человеческих роста на главной площади в Ярославле.

В середине 90-х вопросом, как выглядело творение неизвестного автора, заинтересовались журналисты. Сколько-нибудь сносного фотоснимка памятника или хотя бы каких-то данных об авторе, времени и обстоятельствах его закладки и скороспешном, как и бюста перед Ильинским храмом, его исчезновении не нашлось ни в фондах местных музеев, ни в Центре документации новейшей истории Ярославской области – бывшем партийном архиве, ни в отделе краеведения универсальной научной библиотеки имени Н.А.Некрасова.

Наша версия: «засветиться» еще до начала беспрецедентной эпопеи «ленинизации всей страны» местные ленинцы опасались вовсе не по собственной скромности.

Материал на сей раз мог быть более долговечным, чем гипс – в отсутствии каких-то надежных сведений на сей счет, предполагаем, что это был цемент. А вот выразительные достоинства памятника оказались таковы, что похвастать его заказчикам было ну совершенно не чем.


Скульптор Георгий Алексеев

По чьему-то, возможно, и случайному, недосмотру изображение монумента появилось на вклейке в одном из номеров журнала губкома РКП(б) «На перевале» за год 1923-й. Разглядывая памятник на журнальном снимке, нетрудно догадаться, что причина его быстрого демонтажа, плюс к недолговечности материала, могла быть и другой.

Божество изваяли, да - в полный рост, но что-то не видно в его облике того куража и порыва к лучезарному грядущему, по каким узнаем мы более поздние произведения скульптурной ленинианы – хотя бы установленный через полтора десятилетия после смерти вождя памятник работы Василия Козлова у нас на Красной площади, копия «Ленина номер один» в Питере перед Смольным дворцом.

Этот Ленин указует путь. Судя хотя бы только по нацеленному взмаху его руки, вождю и поныне лучше всех известно, где, в какой стороне находится тот земной рай, куда предначертано шагать нам с вами.

А тому первому, мы видим, на трехметровой высоты постаменте словно неловко от такой чести. Взгляд сверху вниз куда-то под ноги, непокрытая голова, кургузый пиджачок, рука в кармане брюк. Но каков многоступенчатый пьедестал, со ступенями лестницы, ведущими к его ногам, как величав он в сравнении с не очень-то выразительной фигурой. Чтобы взглянуть от подножия в светлый лик Ильича, простому смертному надо было, закинув голову, постараться не уронить при этом шапку.

Читаем подпись на вклейке в журнале: «Монумент в Ярославле Великому Учителю марксизма, передовому революционеру В.И.Ленину». Ничего особенного, пафос в духе времени, без лишних подробностей, снимок журнал не комментирует.

Зато каким уникальным наглядным пособием к теме слепого идолопоклонства может стать не только само фото утаенного памятника, переснятое корреспондентом нашего «Северного края» (номер за 21 января 1995 года), но и вся подшивка губернского партийного издания за тот, последний для Ленина, год.

Ежемесячник цитирует вождя еще не безоглядно, скорее, можно сказать, с чувством, с толком, с расстановкой. Но неизменно с настоятельным посылом на день завтрашний, в том смысле, что вам и потомкам вашим, уважаемые товарищи читатели, надлежит всегда помнить сказанное Ильичем.

По всем номерам – эпиграфы с цитатами из ленинских трудов. На снимках – строится ГРЭС на Ляпинских торфяных болотах, по докладам о ГОЭЛРО на партсъезде Кржижановского и Ленина.

В разделе библиографии – аннотация к книге Д.Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Читаем: никто иной, как он, Владимир Ильич, «рекомендовал это сочинение рабочим всей страны».

Представлен и сборник статей верного ленинца Луначарского «Революционные силуэты». Силуэт номер один – конечно, он, Владимир Ленин. Журнал приводит то место у наркома просвещения, где автор на живом глазу отмечает «большое, и не только внешнее», сходство Ленина с античным мудрецом Сократом.

Нарком предлагает читателям оценить «контур колокольного купола лба вождя», чтобы постараться заметить «какое-то физическое излучение от его поверхности».

Есть и хроника с подробностями мировой панорамы непримиримой борьбы пролетариата с буржуазией. Есть и соответствующая злободневная беллетристика. Напечатана целая поэма, «Народная песнь о России». С посвящением кому? Ну конечно, ему, ему, Владимиру Ильичу.

«Распахнулась грудь // Русской волюшки, // Подходи, народ, // Чашу всем нальем! // Через край всплеснет // Чаша радости. // Будешь ты во хмелю, // Моя Родина!».

Есть там и виночерпий. Кто? «Сын, великий сын // Руси-матушки. // И со всех сторон // Стар и млад спешит // Чашу ту испить // В мировом пиру»…

Так и хочется ввернуть собственное словцо. Испили всласть, и в новом-то веке всё никак не протрезвимся. Но переводишь взгляд со стихов на тот журнальный снимок, и что-то совсем не тянет балагурить.

Он, этот одинокий черный силуэт человека с непокрытой головой, присыпанной снежком – разве это не предостережение нам от той непостижимой слепоты, что снова и снова, как по чьему-то злому умыслу, оборачивалась для страны народными бедами?

Смотришь на фото, и становится больно глазам от того снега на ступенях, ведущих к вождю, от его бесприютности и одиночества на высоком пьедестале посреди пустой площади.

Юлиан Надеждин, член Союза журналистов России, корреспондент газеты «Северный край» с 1992 по 2013 годы.

Постскриптум от автора.

«Уберите Ленина с денег!» - в постсоветской России выполнить сей призыв поэта Вознесенского оказалось куда проще, чем убрать большевика номер один с постаментов (и вместе с ними) многочисленных, один аляповатее другого, памятников, до сих пор стоящих по всей стране, на заводских дворах, в скверах у проходных, перед зданиями бывших горкомов и райкомов партии, на бульварах и в парках – в Ярославле сейчас их около десятка.

Памятники, спущенные в провинцию сверху, почти все типовые, с конвейера, страдающие хроническим недугом безликости. Между тем сам Владимир Ильич в последние годы жизни, остро чувствуя злобу дня, как руководитель молодого советского государства – менялся, и особенно в своих экономических и социально-культурных воззрениях.

abroad.jpg

У большого террора, одним из зачинателей которого был Ленин, среди нормальных людей сочувствующих уж точно нет. Можно было бы ожидать, что только по одной этой причине вождя пролетариата давно пора вычеркнуть из числа тех политических деятелей его поколения, чьи идеи все еще способны реально влиять на судьбы России.

Такое ожидание не оправдалось. Сильнейшим доводом в пользу того, что с ленинской публицистикой времен его «Политического завещания» прощаться нам рано, стала еще с конца 90-х сенсационная статья Юрия Буртина «Три Ленина», опубликованная в «Независимой газете».

Справедливо упрекнув тогдашних левых и правых, что Владимира Ильича не читают ни те, ни другие, автор статьи сравнивает ленинские реформы начала 20-х годов с нынешними – и вовсе не в пользу последних. Ленин на таком фоне смотрится, по словам Буртина, «Гулливером среди лилипутов».

Третий Ленин – не военного коммунизма и не нэпа, автор своего экономического завещания, продиктованного им весной 1923 года в виде статьи «О кооперации» - это, по Буртину, реформатор-еретик, прозревший путь страны на десятилетия вперед.

Если смыслом новой экономической политики была «максимальная поддержка старательного хозяина», которого председатель совнаркома Ленин в этот период считал (и в городе. и в деревне) «центральной фигурой нашего хозяйственного подъема», то Ленин кооперативный проповедует нечто подобное «сахаровскому рыночному, социально-ориентированному социализму с человеческим лицом» и двуединой экономикой, когда госсектор занимается и коммерцией, а частный сектор, при поддержке государства, развивается через добровольную кооперацию производителей.

Логика Буртина: пора бы-де товарища Ленина, а тем более товарища Сталина, оставить на попечение исторических романистов и архивариусов, да не получается: «Если Сталин (вслед за октябрьским Лениным) наше неизжитое прошлое, гирей висящее на ногах, то поздний Ленин – будущее, до которого мы нынче еще не в состоянии дотянуться».

Можно себе представить, какой сладкий елей пролил публицист из поколения «шестидестников» Буртин (он ушел из жизни двадцать лет назад) одной этой фразой на души наших политрадикалов, и господ, и товарищей, постоянных участников очень нервных и громогласных телевизионных ток-шоу.

Все же стоит посоветовать им не полениться, перечитать «Три Ленина» повнимательней. Автор ведь ни чуть не предлагает крутить колесо истории назад. Родоначальника тотального красного террора Ленина он и намеком не обеляет. Убедиться в том может всякий, еще раз открыв статью двадцатилетней давности в «Независимой газете».

Еще подробней о «третьем Ленине» можно узнать из последних выпусков московского общественно-политического журнала «Демократия. Социализм ХХI». Один из них, №8 за прошлый год, целиком посвящен 150-летней годовщине со дня рождения Владимира Ленина.

В одном только не согласимся с автором версии «Три Ленина» и его единомышленниками. В том, что он, третий, перестал быть правоверным большевиком, что призывы к насилию исчезают из его речевого обихода.


Загляните в самое начало этих заметок, где мы отсылаем читателей к мартовской, 1922 года, записке Каменеву про «террор экономический». Нет-нет, волки траву не едят.

Автор
Юлиан Надеждин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе