Крушение Российской империи отразилось на ее окраинах по-разному.
Некоторые, воспользовавшись царившим в «метрополии» хаосом смуты, быстро откололись, однако и тут не обошлось без кровавых эксцессов.
105 лет назад, в мае 1918 года, в Финляндии завершилась своя гражданская война, которая стоила жизни тысячам русских людей — брошенных на произвол безжалостной судьбы и свирепых, мстительных автохтонов.
31 декабря 1917 года председатель Совета народных комиссаров Ленин подписал и лично отнес в типографию «Известий» Декрет о признании независимости Финляндии. Включенное в состав Российской империи (в результате русско-шведской войны 1808–1809 годов) Великое княжество Финляндское прекратило свое существование. И хотя суверенность наши северные соседи получили даром, без каких-либо препятствий со стороны русских, в Суоми полным ходом шла подготовка к силовому «освобождению»: финские националисты под видом спортивных обществ формировали добровольческие отряды шюцкора (от шведского «охранный корпус»).
К созданию собственных вооруженных сил сепаратисты приступили еще в самом начале Первой мировой, правда, на чужой территории. Устраивали тайные пункты сбора и отправки волонтеров в немецкую армию. На стороне кайзеровской Германии в боевых действиях под Ригой принимали участие финские егеря. В дальнейшем именно они сыграли особенно мрачную роль в гражданской войне — не столько в боевых действиях, сколько в этнических чистках, прокатившихся по территории бывшего великого княжества. Сами финны называли их «лахтарями» («мясниками»), а главнокомандующим шюцкором был назначен барон Карл Густав Маннергейм, швед по происхождению и «убежденный противник русификации», по его собственному признанию.
БЕЛЫЕ НЕРУССКИЕ
Финский охранный корпус часто называют «белой гвардией», тем самым внося некоторую путаницу. Настоящие белогвардейцы, воины сформированной на Дону и Кубани русской Добровольческой армии, сражались за единую и неделимую Россию, шюцкор же являлся в первую очередь антироссийским, антирусским образованием, что Маннергейм сразу же доказал. В ночь с 27 на 28 января 1918 года его войска напали на наши гарнизоны, расположенные в Северной Финляндии и Карелии.
Шюцкоровцы руководствовались не классовым подходом — провозглашали построение этнически чистой Великой Финляндии, границы которой должны были простираться далеко на восток. Планировался захват российской территории по линии Печенга — Кольский полуостров — Белое море — Выгозеро — Онежское озеро — река Свирь — Ладожское озеро. Маннергейм выражался вполне откровенно: «Я не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными». То есть намеревался осуществить неприкрытую аннексию, поскольку упомянутые им карельские земли принадлежали Новгородскому княжеству еще по Ореховецкому миру 1323 года. В 1721-м, в соответствии с Ништадтским договором, их выкупил у Швеции Петр I, а его праправнук Александр I «подарил» в декабре 1811 года эти территории завоеванной Финляндии (император хотел таким образом снискать благодарность финнов — не вышло).
В своей борьбе националисты использовали жесточайшие методы, к примеру, ввели известную со времен Древнего Рима децимацию. Установление независимости Финляндии ознаменовалось 19–21 февраля 1918 года массовым убийством на льду реки Хуруслахти. Восемьдесят из восьмисот сдавшихся в плен «красных» были расстреляны шюцкоровцами.
И все-таки, несмотря на подобные «лотереи смерти», сил, достаточных для того, чтобы выиграть в гражданской войне, у Маннергейма не было. Пришлось звать на помощь Германию: в начале апреля 1918 года в Финляндии высадилась дивизия под командованием генерала фон дер Гольца, после чего немцы начали наступление на Гельсингфорс. Совет народных уполномоченных (так называлось рабочее правительство Финляндии) бежал из столицы в Выборг. А в последних числах апреля «уполномоченные», бросив этот русский город и его население, уплыли на пароходе в Петроград.
«ЗДЕСЬ ЕСТЬ ОДИН РУССКИЙ, СТРЕЛЯЙТЕ»
Финны вошли в Выборг 29 апреля, и тотчас здесь, как и в других захваченных ими населенных пунктах, начались массовые расстрелы.
Ту резню трудно отнести к случайным эксцессам гражданской войны, то была этническая чистка «рюсся». Финские националисты методично обходили дома и арестовывали всех русских, а также тех, кто был на них похож. Выявляли так: задержанных заставляли считать до десяти, достаточно было человеку неправильно произнести «укс» (по-фински «один»), и его судьба была предрешена. Жившие долгие годы в мире и согласии с русскими соседи-финны указывали карателям нужные им дома и квартиры. Расправлялись не только с «рюсся». Так или иначе связанным с ними финским женщинам остригали волосы, рвали одежду и даже собирались ставить клейма каленым железом.
Всех арестованных собирали в команды и вели к крепостным валам Выборгской крепости, где расстреливали из пулеметов. Раненых добивали прикладами и штыками.
Русских в Выборге истребляли по национальному признаку, не уточняя их политических взглядов. До того купцы, воины царской армии, чиновники русской администрации, представители самых разных сословий ждали белофиннов как освободителей. По словам очевидца, один проживавший в Выборге офицер в день взятия города «с букетом в руках и в униформе пошел приветствовать белогвардейцев, но был вместо этого расстрелян». В подавляющем большинстве убивали тех, кто не имел никакого отношения к красной гвардии. Среди жертв резни оказались православные священники, женщины и дети.
«Самыми молодыми из убитых были 12-летний Сергей Богданов и 13-летний Александр Чубиков, которых расстреляли между валами. 14-летний сын рабочего Николай Гаврилов пропал. Возможно, это был тот самый мальчик, о котором рассказывал Импи Лемпинен: «Я опять попал в группу, где шепотом говорили по-русски, было много русских. Там был и мой знакомый 14-летний мальчик, говоривший по-русски, который родился в Выборге. К группе устремился один изверг с веткой лапника на шапке и прокричал: «Разве вы не знаете, всех русских убивают?» Тогда этот молодой мальчик обнажил грудь и прокричал: «Здесь есть один русский, стреляйте». Изверг достал оружие и выстрелил». Эти свидетельства опубликованы к книге шведского исследователя Ларса Вестерлунда «Мы ждали вас как освободителей, а вы принесли нам смерть...».
Слова, составившие название сборника (в него включены показания и воспоминания свидетелей трагедии), когда-то были выбиты на скромном монументе, установленном на месте массового захоронения жертв выборгской резни. Позднее все памятники на могилах погибших весной 1918 года русских граждан на православных кладбищах Выборга финны уничтожили.
Шведская печать писала, что в этом городе было «расстреляно 4000 красногвардейцев, русских и поляков без какого-либо суда». Граждан польской национальности здесь проживало немного, и практически все они симпатизировали белым, однако являлись славянами, и этого оказалось достаточно для того, чтобы их убить. Руководил расстрелами шведский майор Марти Эгстрем, специально приехавший в Финляндию для борьбы с русскими.
Всего от белого террора (его пик пришелся на конец апреля — начало мая, когда две недели подряд ежедневно происходило по 200 казней) погибли в период здешней гражданской войны более 8 тысяч человек.
«ВРАГ МОЕГО ВРАГА — МОЙ ДРУГ»
Несмотря на то что в составе Шведского королевства финны были на положении «быдла», а в империи получили широкую автономию и даже свой парламент, сейм, без согласия которого русский царь не мог вводить или отменять законы и налоги, никакой благодарности к России коренные жители не испытывали.
Их участие в террористических атаках на русскую монархию во второй половине XIX века еще ждет своего исследователя (как и факт стремления лидеров финских сепаратистов наладить контакты с подданными микадо в годы русско-японской войны). Более известна роль обитателей Суоми в Первой русской революции. Хрестоматийный пример — убийство в 1904 году финским шведом Евгением Шауманом генерал-губернатора Николая Бобрикова. Высокопоставленный чиновник погиб за то, что в 1901 году было принято решение о введении русского языка в делопроизводство княжества наравне (!) со шведским и финским, и это было признано «насильственной русификацией».
В 1905–1907 годы Финляндию называли «красным тылом революции». Ее территория служила базой для российских подпольщиков. Здесь они скрывались от полиции, проводили сходки, издавали нелегальную литературу, хранили оружие, и большинство должностных лиц из финнов оказывали им полное содействие — не потому, что сепаратистам нравились идеи социализма, скорее, те придерживались правила: «Враг моего врага — мой друг».
Министр внутренних дел Петр Столыпин в июне 1906 года сообщал: руководство тайного общества националистов «Войма» разослало циркуляр с призывом к населению великого княжества готовиться к вооруженной борьбе против царского правительства; финнам «рекомендовалось всячески поддерживать русских революционеров... дабы по возможности ослабить Россию».
Боевая организация эсеров, которой руководил Евно Азеф, имела в Финляндии свою главную базу. Сам он бывал тут неоднократно, к примеру, гостил у художника Ээро Ярнефельта. Неподалеку от Иматры скрывалась планировавшая убийство Столыпина террористическая группа Льва Зильберберга. Ленин, Красин, Троцкий — трудно назвать революционера, которого не приютила в тот период «добрая» Финляндия.
РУСОФОБИЯ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО
На территории княжества проживали русские чиновники, врачи, учителя, коммерсанты, квалифицированные рабочие, против них-то и было направлено острие националистических репрессий. «Буржуазия устроила кровавые бани в Таммерфорсе, Выборге, Гельсингфорсе и прочих городах, где рабочих убивали, как зверей, без всякого следствия и суда. Сотнями убивали на улицах, во дворах и сараях... В Выборге, Гельсингфорсе, Таммерфорсе была расстреляна масса русских рабочих...» — писал социал-демократ Эдуард Торниайнен.
Стоит вспомнить и о концентрационных лагерях, куда сгоняли уцелевших «рюсся», — весной 1918 года таких мест насчитывалось несколько десятков. Маннергейм приказывал арестовывать не только сдавшихся красных, но всех, кто на свободе якобы представлял опасность для реализации его планов. Всего за колючую проволоку бросили более 80 тысяч человек (при населении Финляндии в 3 миллиона) — преимущественно русских, включая женщин и детей. Из них 12–14 тысяч погибло.
С окончанием гражданской войны физическое уничтожение наших соотечественников в Финляндии прекратилось, но русофобия («рюссафобия») никуда не исчезла. Так, разжигавшее ненависть ко всему русскому Академическое карельское общество в 1923 году выпустило значительным тиражом брошюру «Проснись, Суоми!», где, в частности, говорилось: «Что же хорошее к нам когда-либо приходило из России? Ничего! Смерть и уничтожение, чума и русское зловоние... Россия всегда была и навсегда останется врагом человечества и гуманного развития. Была ли когда-либо польза от существования русского народа для человечества? Нет! А его исчезновение с лица земли было бы человечеству, наоборот, великим счастьем».
Из школьных учебников убирались любые упоминания о русских в положительном ключе. Из армии увольнялись говорившие и думавшие по-русски офицеры. В православных храмах запретили службы на церковнославянском, использовались только финский или шведский языки. Многие церкви была закрыты, а кладбища подверглись осквернению.
Хотели даже закрыть балет в Хельсинки, поскольку в нем было чересчур много русских танцовщиков.
Наших соплеменников высылали из страны десятками тысяч. Оставшиеся пребывали в положении изгоев, им отказывали в работе, даже когда имелись вакантные места. На «чужаков» косились на улицах. Финны радовались, когда Россия оказывалась в бедственной ситуации. О проявлениях финской русофобии можно прочитать в книгах многих мемуаристов: князя Алексея Оболенского («Мои воспоминания и размышления»), Ирины Еленевской («Воспоминания»), Нины Кривошеиной («Четыре трети нашей жизни») и других.
Всем русским людям знакома пословица «Кто старое помянет, тому глаз вон», однако не все помнят ее продолжение: «...а кто забудет — тому оба».
В 2016 году в Петербурге открывали мемориальную доску Карлу Маннергейму, а спустя примерно год в Хельсинки другие почитатели фельдмаршала чеканили юбилейную монету со сценой «выборгской резни». Нет ли тут причинно-следственной связи? Или хотя бы прямой корреляции с вышеприведенным народным изречением?..
Ответ, не исключено, получим довольно скоро, когда «горячие финские парни» покажут себя не как старые добрые соседи русских, а как новые солдаты враждебного к нам Североатлантического альянса. Поживем — увидим.