Это было в 37-м…

Эти строки я пишу поздним июльским вечером под свежим впечатлением от встречи с человеком удивительной судьбы.  Героиня моего рассказа – 89-летняя ярославна Валентина Николаевна Белякова, заслуженная учительница РСФСР, дочь легендарного «врага народа» Николая Матвеевича Голодеда, именем которого в Минске названа одна из центральных улиц. Да и сама Валентина Николаевна живет сейчас в столице Белоруссии, но почти каждое лето, не жалуясь на возраст и хвори, приезжает на Волгу, в Ярославль, где ее
с нетерпением ждут бывшие ученики.

Послания в никуда
Люди старшего поколения, вспоминая прошлое, до сих пор по привычке говорят: «Это было до войны» или «Это было после войны». Но судьба распорядилась так, что вся жизнь Валентины Николаевны разломилась надвое еще несколькими годами раньше Великой Отечественной – в страшном 1937-м.
Тогда она написала бесчисленное количество писем Сталину, убеждая «гениального вождя и учителя» в том, что ни ее отец, ни ее мать, ни тем более она сама, несмышленая девчонка, ни в чем не виноваты. Не получив ответа ни на одно письмо, решила: ну конечно, за великими делами у товарища Сталина не остается времени, чтобы отвечать всем. И только повзрослев, поняла, что эти густо исписанные детским старательным почерком листочки из школьной тетрадки сотрудники НКВД изымали на почте, после чего, наверное, потешались над ее наивными посланиями в никуда.
А как свято она верила всему, о чем в предвоенную пору писали советские газеты и говорили по радио…

Его знали все
Жила­была в Минске беззаботная и веселая советская девочка. Училась на пятерки в школе, увлеченно ходила со сверстниками в походы по родному краю, пела пионерские песни у костра и была счастлива тем, что живет в самой лучшей, самой свободной на всем земном шаре стране и что у нее такие замечательные родители: красивая, интеллигентная мама и известный не только всей Белоруссии, но даже товарищу Сталину папа. Ведь крестьянский сын, в недавнем прошлом батрак, Николай Матвеевич Голодед был секретарем ЦК Компартии и предсовнаркома республики, портреты которого носили на праздничных демонстрациях.
А в том, что его знала тогда вся Белоруссия, нет преувеличения. Недавно мне попался на глаза номер белорусского журнала «Работница и крестьянка» за 1988 год, в котором жительница Солигорска Вера Семеновна Емельянова рассказывает такую историю. В 1936 году местные власти забрали у них корову и отправили ее в колхоз имени Сталина, тем самым оставив без молока четверых малолетних детей.
Куда только ни жаловался глава семьи, инвалид гражданской войны, все было напрасно. Тогда он решил обратиться непосредственно к предсовнаркома Белоруссии Николаю Матвеевичу Голодеду. И меры были приняты незамедлительно: премьер республики приказал вернуть семье корову, а виновных в самоуправстве чиновников – привлечь к ответственности за произвол.

Покиньте Москву
Дочь предсовнаркома Белоруссии Валюша Голодед, конечно же, видела, с каким большим уважением относятся к ее отцу люди. Неудивительно, что она безмерно любила его. И ей тогда казалось, что окружающая ее жизнь будет продолжаться вечно, потому что все это было просто великолепно. Но в один миг жизнь их семьи была безжалостно раздавлена кровавым сапогом той самой партии, которой Николай Матвеевич служил верой и правдой. Вскоре после того как «всесоюзный староста» Калинин вручил Голодеду за заслуги перед Советской властью орден Ленина, отец был арестован и спустя несколько дней погиб в застенках НКВД.
А Валина мама Вера Степановна была брошена в зловещий Карлаг, где содержались такие же, как она, жены «врагов народа».
И 15-летняя Валя, единственный ребенок в семье, вмиг оказалась одна в пустынной служебной квартире в известном всему миру доме на набережной в Москве. Вскоре ее вызвали в НКВД: «Тебе предписано покинуть Москву». И дали список нескольких городов. Она почемуто выбрала Ярославль, хотя раньше там никогда не была, села в поезд и поехала в этот неведомый город на Волге, который волею судьбы должен был стать для нее второй родиной и где она проведет половину своей жизни.
Но об этом Валя тогда не знала. В Ярославле как в полусне она вышла из вагона и застыла в оцепенении: куда идти, что делать в чужом, незнакомом городе без копейки денег?

Будешь жить у меня
Заметив слезы на Валином лице, к ней подошла незнакомая женщина средних лет в цветастом платочке и стала расспрашивать, откуда она и как оказалась в Ярославле. А потом сказала: «Будешь, дочка, жить у меня, пойдем». Это была простая русская женщина, и тоже с трагической судьбой. Мужа Ксении Тихоновны Уточкиной, обыкновенного стрелочника на железной дороге, арестовали по обвинению, кажется, в диверсии и отправили в лагерь. Когда после войны он вернулся домой, узнал, что сын его Вася погиб в воздушном бою. Вот такие это были Уточкины, которые в тяжкую для Вали Голодед минуту приютили ее и не дали погибнуть.
– Ксения Тихоновна, которую мне Бог послал, относилась ко мне, как к родной дочери, – вспоминает Валентина Николаевна. – Они жили в частном доме, корова у них была, садик­огородик, так что могли и кружку молока налить, и тарелку щей. В те нелегкие предвоенные и в особенности военные годы Уточкины меня просто спасли от голода. Ну и я, конечно, не сидела у них сложа руки: полы мыла, за скотиной ухаживала, на огороде копошилась. И все это в перерывах между учебой: я в Ярославле сначала среднюю школу окончила, а потом – наш пединститут. В общем, не просто выжила, но и выбилась в люди. Хоть была как былинка в поле. Да еще и с клеймом дочери «врага народа», которая раз в десять дней была обязана отмечаться в НКВД.

Пять рублей от мамы
– Однажды мы с подружкой в жару отправились на лодке купаться на Верхний остров, – продолжает свой рассказ Валентина Николаевна. – И хотя он практически в черте города, а кто­то все равно в НКВД настучал, и мне там сделали строгое предупреждение о «нарушении режима». Меня так и подмывало сказать суровым дядям в униформе: какое же это «нарушение», если искупаться была охота, но я, конечно, не спорила, наивно улыбалась, извинялась, а иначе, думала про себя, со злости они лишат меня права переписки с мамой. Это для меня было бы ужасно.
– Валентина Николаевна, а как вы узнали адрес маминого лагеря? – спрашиваю я. – Ведь известно, что в НКВД таких адресов родственникам обычно не давали…
– Да, это так. Но меня разыскала сама мама. История тут такая. По соседству с Ксенией Тихоновной жила одна женщина, которая знала, как я оказалась в Ярославле. И вдруг ночью к дому этой женщины подъезжает «воронок» и забирает ее, после чего она волею судьбы попадает в тот самый жуткий Карлаг, где встречается с моей мамой и рассказывает ей обо мне. Мама тут же идет на прием к начальнику лагеря, валяется у него в ногах, умоляя разрешить ей послать мне в Ярославль по такомуто адресу 5 рублей (ведь все заключенные в лагере работали и им даже что­то там начислялось). Какое это было счастье для меня – получить эти деньги! Сумма была крохотная, но главное – я поняла: моя мама жива. А потом ей и письма разрешили писать. А после истечения маминого лагерного срока она приехала ко мне в Ярославль, и, к счастью, ее больше не трогали.
– А вас?
– А меня в 49м, когда я уже в школе после института работала, хотели в Кустанай сослать: и предписание пришло, и паспорт у меня отобрали. Но в мою защиту бесстрашно встал весь педколлектив во главе с директором моей 37й школы Полиной Ивановной Казанской. Я получила блестящие характеристики, и вот с нимито мой муж, фронтовик, орденоносец, весь израненный в боях, помчался в Москву, стал ходить там по высоким инстанциям, и надо же – гроза утихла, паспорт мне вернули.

И Минск родной, и Ярославль
Именно в этой самой 37-й школе Ярославля, номер которой всегда невольно напоминал Валентине Николаевне о жутком 37м годе, она долгие десятилетия преподавала русский язык и литературу. Именно здесь, в Ярославле, она стала заслуженной учительницей РСФСР.
– Я даже не знаю сейчас, что мне дороже: Минск или Ярославль. Ведь оба эти города для меня родные. Потому и езжу в Ярославль как к себе домой. В 70х годах мы с мамой решили переехать в столицу Белоруссии только по одной причине: там все напоминает об отце. А эта память для меня святая. Помню, как в день 100летия отца был яркий праздник улицы его имени – улицы Голодеда. Наверное, по случайному совпадению эта улица в Минске оказалась по соседству с улицей имени Уборевича, который погиб в застенках НКВД одновременно с моим отцом. А я ведь помню, как Иероним Петрович, будучи командующим Белорусским военным округом, часто бывал в нашем доме. Тогда я и подружилась с его дочкой Владимирой, которая моложе меня на два года. Не удивляйтесь такому необычному имени: ее родители считали, что непременно родится мальчик, которому уже и имя придумали, вероятно, в честь Ленина, но родилась девочка. А судьба у нее еще более трагическая, чем у меня: лишь за то, что Владимира была дочерью «врага народа», они три года отсидела в тюрьме, где заболела туберкулезом…
– Валентина Николаевна, а летом будущего года вы вновь посетите Ярославль?
– Будем оптимистами.

Городские новости
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе