Две Отечественные

Герои 1812 года на службе у Иосифа Сталина. Рассказывает Лев Лурье


Сталинская пропаганда использовала подвиги героев 1812 года для превращения своих ошибок в стратегию. 130-летие Бородинского сражения, которое пришлось на переломный 1942 год, отмечалось с помпой. "Огонек" отвел юбилею несколько полос ("Огонек" N 36 за 1942 год).

Фото: архив "Огонек"

Двести лет назад Наполеон начал войну с Россией, а через два года победоносные войска Александра I входили в Париж. 70 лет назад пал Севастополь, немецкие танки рвались к Сталинграду. Две Отечественные войны — в чем их сходство и различие?

Россия вела войну вначале с революционной, а потом и с бонапартистской Францией с 1792 года. Воевала в Италии и Швейцарии, в Австрии и Пруссии. В 1807 году Александр I и Наполеон неожиданно становятся союзниками. Французы получают свободу рук в Западной и Центральной Европе, русские — на юге и севере. В 1809 году Россия завоевывает Финляндию, в 1812-м — Бессарабию. Французы победили Австрию, оккупировали Испанию, вторглись в Португалию.

Гитлеровцы считались главным внешнеполитическим противником СССР с 1933 года. Фюрер не скрывал, что "стратегическое пространство" для немецкого народа лежит на Востоке, а Коминтерн — эффективнейшее орудие "мирового жидомасонского заговора". Главным темой советской пропаганды и внешней политики становится борьба с фашизмом. В 1936-1939 годах советские и немецкие "добровольцы" воюют друг с другом на Пиренеях.

Осенью 1939 года, после московского визита Риббентропа, все меняется. СССР спокойно наблюдает за тем, как немцы завоевывают Польшу, Бельгию, Голландию, Францию, Данию и Норвегию. Советский Союз присоединяет, с согласия Германии, Западную Украину и Западную Белоруссию, Буковину, Бессарабию, Прибалтику и часть Финляндии.

Стратегические союзники

И в Тильзитском мире 1807 года, и в пакте Молотова — Риббентропа 1939-го существовали внутренние противоречия.

Россия не терпела поражений с 1711 года: Тильзит воспринимался как позор, дворянство негодовало. Континентальная блокада, к которой вынуждена была присоединиться Россия в 1807 году, подрывала казну: государственные доходы уменьшились в два раза; бумажный рубль обесценился в три.

Тильзит оказался столь же непрочным, как и договор с Гитлером. Соглашение было построено на неверных предпосылках. Сталин полагал, что Вторая мировая война превратится, как и предыдущая, в войну позиционную, затянется на долгие годы. И Советский Союз, получив мирную передышку, нанесет в конце концов мощный удар в тыл ослабевшей Германии. Когда же выяснилось, что немцы легко расправились со всей Европой, за исключением Англии, ситуация решительно поменялась. К 1940 году появились изменения в советской официальной пропаганде — "Труд" печатает сочувственные репортажи Ильи Эренбурга из Франции, Александр Невский в фильме Эйзенштейна 1938 года побеждает псов-рыцарей, напавших на Россию с Запада.

Благодаря блестящей работе русской резидентуры в Париже (ее возглавляли два будущих министра: иностранных дел Карл Нессельроде и военный — Александр Чернышов) Александр I знал о готовящемся французском вторжении с марта 1810 года. Резоны у Наполеона были те же, что позднее у Гитлера. Россия оставалась единственным потенциальным союзником Великобритании на континенте. Неудачи Наполеона в Испании требовали мощной и безоговорочной победы. Да и Гитлеру нужно было событие, которое загладило бы поражение в "битве над Англией".

Советская разведка в гитлеровской Германии после разгрома в 1937 году работала хуже, чем русская в наполеоновском Париже. Точного срока нападения нацистов Сталин не представлял. Но с осени 1940 года, после провала переговоров Молотова в Берлине (требования СССР выходили за все разумные мерки — на требование контроля над Черноморскими проливами и окончательное присоединение Финляндии Россия получила отказ), генсек понимал, война с немцами неизбежна.

Скифский план

Русскую тактику ведения войны с Наполеоном часто называют "скифским планом". Собственно, термин этот впервые упомянул сам император французов. По воспоминаниям французского бригадного генерала Филипп-Поля де Сегюра, 17 сентября 1812 года, глядя из Кремля на пылающую Москву, Наполеон сказал: "Какое страшное зрелище! Это они сами поджигают... Какая решимость! Какие люди! Это — скифы!"

Имелась в виду известная тогда каждому образованному человеку история, рассказанная Геродотом. Когда в Причерноморские степи вторглось огромное войско персидского царя Дария, скифы, уничтожая колодцы и источники продовольствия, заманили персов в свои дикие степи, где и погубили.

Идея того, что главным союзником России в возможной войне с Наполеоном является ее необъятное пространство, возникла у Александра I еще в 1810 году. В разговоре с австрийским поверенным в делах в Петербурге графом Сен-Жульеном в августе 1811-го он говорил: "В существующих обстоятельствах годится только оборонительная стратегия. Если французы атакуют, необходимо отходить вглубь страны, превращая оставленное пространство в пустыню. Жаль, конечно, мирное население, но альтернативы нет". О том же русский император писал прусскому королю: "Тщательно избегать больших сражений и организовывать длиннейшие операционные линии".

Сразу после назначения военным министром, в начале марта 1810 года, Барклай-де-Толли подал Александру I "Записку о защите западных рубежей России". Идея полководца: принять бой с главными силами врага восточнее Днепра и Двины — значит обречь их на поражение. Речные рубежи за оставшееся до начала войны время следует укрепить сильными крепостями. Но к 1812 году защищаться по линии Днепр — Двина было невозможно: крепостей так и не построили.

Наконец, наиболее точно описал предстоящий порядок действий русский военный разведчик подполковник Петр Чуйкевич: "Гибель русских армий в генеральном сражении против французов могла бы иметь пагубные для всего отечества последствия. Потеря нескольких областей не должна нас устрашать, ибо целостность государства состоит в целостности его армии... Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопущение до фуражировки и решительность в продолжение войны: суть меры для Наполеона новые, для французов утомительные и союзниками их нетерпимые".

Скифский план, хотя и привел к победе, был летом и осенью 1812 года крайне непопулярен, потому что отдал Наполеону половину России, включая Москву. За отступление корили прежде всего тогдашнего главнокомандующего Барклая-де-Толли. Как писал позже Александр Пушкин: "Его отступление, которое ныне является ясным и необходимым действием, казалось вовсе не таковым".

Понятно, что в русской армии были и сторонники плана наступательного — неожиданного опережающего удара в Польшу (тогда вассальное Наполеону герцогство Варшавское). Но предназначавшаяся для подобного наступления 2-я армия Барклая более чем в пять раз уступала французам в численности; ей пришлось бы воевать на польской земле, где население испытывало к русским ненависть; и, наконец, наполеоновская армия расположена была в сильных крепостях. К тому же с севера над Россией нависала Пруссия, с юга — Австрия, обе формально числившиеся союзниками Наполеона. Поэтому идея превентивного удара была обречена на неудачу.

Русские отступали от границы до Тарутина, уничтожая все на своем пути: "Русские действовали против нас, как когда-то парфяне против римлян под командой их полководца Красса",— вспоминал один из французских участников похода.

Конечно, было горько оставлять родную землю. Жертвой общественного мнения стал гениальный Барклай. Но как писал позже Клаузевиц: "Если бы русским при том знакомстве с его [отступления] последствиями, какое они теперь имеют, пришлось снова его предпринять при тех же самых условиях, то они добровольно и планомерно проделали бы все то, что в 1812 году было предпринято по большей части невольно".

Сталин (как и Багратион против наполеоновских войск) поначалу собирался нанести по вермахту превентивный удар. Но немцы его опередили. В результате Красная Армия быстро оказалась в той же ситуации, что и русские войска в 1812 году. Только для тогдашней русской армии заманивание противника вглубь своей территории стало частью заранее продуманного плана, а Красная Армия отступала беспорядочно, непрерывно теряя войска и вооружения.

Но волею судеб тот скифский план, который помог победить Наполеона, оказался эффективным и в войне с Гитлером.

3 июля 1941 года Сталин, обращаясь к народу, предлагает последовать примеру предков и перейти к тактике выжженной земли: "При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно, безусловно, уничтожаться.

В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия".

17 ноября 1941 года вышел приказ Ставки Верховного главнокомандования, обязывающий "при вынужденном отходе наших уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать".

В тыл эвакуировали 1523 завода, 10 млн мирных жителей. Но огромными были и потери — 4 млн 200 тысяч солдат и командиров.

С началом великого отступления Сталин все чаще подчеркивает сходство двух войн. Впервые слово "Отечественная" было произнесено В. Молотовым в радиообращении к советскому народу в первый день войны. 20 мая 1942 года появляются ордена Отечественной войны.

Посол в Великобритании Иван Майский вспоминает слова, произнесенные Сталиным в декабре 1941 года:

"Можно ли считать, что основная линия стратегии в нашей войне и в войне 1812 года примерно одинакова, по крайней мере, если брать события нашей войны за первые полгода? Не совсем. Отступление Кутузова было пассивным отступлением, до Бородина он нигде серьезного сопротивления Наполеону не оказывал. Наше отступление — это активная оборона, мы стараемся задержать врага на каждом возможном рубеже. Общим между обоими отступлениями было то, что они являлись не заранее запланированными, а вынужденными отступлениями".

Навязчивое сравнение Гитлера и Наполеона присутствовало и в советской пропаганде, например у Самуила Маршака: "Смоленск — о нем я с детства знаю. Через смоленские снега гнала страна моя родная полки разбитого врага. Так было встарь, во время оно, теперь опять враги бегут. То — не закат Наполеона, а просто — Гитлеру капут".

Судьба Москвы

Генералы Наполеона анализировали причины разгрома шведов под Полтавой и решили покончить с Россией прямым ударом на Москву. Немцы изучали причины поражения французов. В том числе опыт оккупации русских городов.

Сталин приказал свои столицы заминировать, предварительно вывезя оттуда все ценное, нужное для войны. 24 сентября 1941 года взрывами заранее подложенных радиоуправляемых бомб был разрушен практически весь центр Киева. Взрывы гремели в оккупированных немцами Одессе и Харькове.

8 октября 1941 года Сталин отдал приказ о "проведении специальных мероприятий": минировании не только дальних подступов к Москве и стратегических объектов, но и всех трасс, по которым немцы могли пройти к Кремлю, метро, гостиниц, правительственных зданий, заводов. В Ленинграде чекисты осуществляли "План Д" по которому, в случае занятия города, на воздух должны были взлететь сколько-нибудь стратегически важные постройки, мосты через Неву и Балтийский флот.

Сходство переживаемого с "Войной и миром" бросалось в глаза в 1941 году самым разным людям. В те годы оперу "Война и мир" начинает писать Сергей Прокофьев. Она внушает надежды и поражает параллелями. А роман Толстого читают на фронте, в эвакуации. И сама идея, что Сталин, подобно Кутузову, сознательно завлек захватчиков в роковую ловушку, греет и население, и вождя.

Таким образом, Отечественная война 1812 года становилась алиби для Сталина. А все, что происходило до Сталинграда, превращалось в продуманную подготовку контрнаступления, погубившего Гитлера.

Но две Отечественные войны различались в корне. Кутузов не гнал русских солдат в бессмысленные сражения, не использовал заградительные отряды, не оставлял всю Европейскую часть под пятой Гитлера. У Наполеона не было армии Власова.

Выбирая между Гитлером и Сталиным, русский народ выбрал Сталина; другого пути у него просто не было. В 1812 году у русских солдат не было колебаний: сдаться в плен, перебежать на сторону противника, уйти от битвы путем самострела.

Лев Лурье, историк

Огонек

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе