Республика под давлением

С именем Сергея Багапша, скончавшегося в Москве после операции на легком, связан один из самых сложных и драматичных для России эпизодов за все время поиска новой идентичности после распада СССР. Если внутри России все было сведено фактически к мягкому советскому варианту, с четкой контролируемостью всей политической жизни на всех уровнях, то в отношении других стран наши власти никак не могли определиться, какую линию избрать – внутрироссийские рецепты там самым очевидным образом буксовали. Особенно это было заметно на странах, тесно с нами связанных и от нас во многом зависимых, и самым ярким таким примером была Абхазия, волею судьбы зажатая в такие геополитические клещи, как мало какая еще страна в мире.
Можно было сколько угодно сокрушаться о развале Советского Союза и называть это «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века», как это сделал Владимир Путин, но в реальности проблема была прямо противоположной: было совершенно непонятно, что делать с теми из обломков бывшей империи, которые самым недвусмысленным образом выразили желание оставаться с Россией в качестве союзников. Никакого четкого понимания по этому поводу в Москве, похоже, не было: вся уже довольно долгая история взаимоотношений с ними, и с бывшими советскими республиками, и с более мелкими автономиями, выглядит как длинный ряд политических импровизаций, а не сколько-нибудь осмысленная и последовательная политическая линия. Естественное желание «держать, что само идет в руки» вместе с остатками идеалистических советских представлений о взаимопомощи и одновременно полное непонимание того, что у других народов, желающих поддерживать с нами союзнические отношения, могут быть свои интересы, помноженное на чиновническую неэффективность – этим странным конгломератом и определялось (и определяется) наше отношение к тому, что происходило и происходит в зоне нашего реального влияния.

Между тем другие народы, вынужденные играть в ту же геополитическую игру на том же пространстве, четко понимали, чего они хотят. В первую очередь их интересы заключались в обеспечении собственной безопасности, во всех смыслах – территориальной, политической, экономической. А во вторую, как ни диковато это сейчас уже, по итогам 2000-х, звучит для русского уха (особенно начальственного), они хотели демократии, и не на основании каких-то идеалистических представлений, характерных для некоторых наших либеральных кругов и справедливо порицаемых властью за отрыв от реальности – а демократии в самом простом и практическом понимании этого слова, со сменяемостью власти и отсутствием возможности для этой власти систематически навязывать населению свои представления о том, что именно ему, этому населению, нужно.

Крайне неприглядная история со сменой власти в Абхазии в 2004 году стала ярким примером этого столкновения интересов и представлений. Когда первый президент республики Владислав Ардзинба перестал осуществлять свои полномочия в связи с тяжелой болезнью, в Абхазии были объявлены выборы, в которых Кремль принял самое горячее участие. В последних числах августа, за день до теракта в Москве, унесшего жизни десяти человек и за два дня до захвата боевиками школы в Беслане (и за несколько месяцев до начала «оранжевой революции» на Украине) Владимир Путин, тогда президент России, встречается в Сочи с Раулем Хаджимбой, кандидатом на президентский пост в Абхазии. Детали переговоров неизвестны, но уже вскоре после этого «линия Кремля» стала столь очевидной и ее начали так прямолинейно реализовывать, что никаких сомнений в том, каким в России видится политическое будущее Абхазии, не осталось.

Как известно, после теракта в Беслане в России была проведена политическая реформа, в ходе которой была отменена выборность губернаторов, которых стали назначать из центра. Контуры новой политической системы четко обрисовались, и в дальнейшем она продолжила мягко дрейфовать в том же направлении. В целом нашему руководству стало понятно, как обращаться с Россией и как выстраивать отношения с другими центрами силы в мире, которые по совместительству были «врагами» (или так казалось в те или иные острые моменты). Между тем, что делать с республиками, явно не входящими во «враждебное окружение» и при этом – что было не менее очевидно – не являющимися российскими губерниями, нашим властям оставалось неясным. Эта неясность особенно ярко высветилась на фоне украинской оранжевой революции, события которой разворачивались почти одновременно с кризисом власти в Абхазии.

Между тем, несмотря на неоднозначность всех этих процессов, «продавливание» своего кандидата в Абхазии было осуществлено в лучших традициях нашей формировавшейся тогда новой политической системы: агитационный концерт со звездами эстрады из Москвы и депутатами Госдумы непосредственно перед выборами, информационная поддержка федеральных телеканалов и так далее. Несмотря на это, Рауль Хаджимба проиграл выборы, с большим отрывом уступив Сергею Багапшу, победившему в первом туре.

Дальнейшие события выглядели еще более неприглядно: выяснилось, что наше политическое руководство в такой ситуации не умеет не только выигрывать (как бывало с ним, когда политические дивиденды на постсоветском пространстве как будто сами падали с неба), но и отступать и проигрывать (что вообще-то является абсолютно необходимым умением для любого политика и каждой страны, добивающейся продвижения своих интересов). Когда республика, казалось бы, четко заявившая о своем выборе, была в результате этого внешнего вмешательства фактически поставлена на грань гражданской войны, в Москве не нашли ничего лучшего, как вызвать «обоих победивших» кандидатов на консультацию в Кремль, и в ходе этой консультации четко объяснить им, что президентом республики будет тот, в отношении которого это решение было уже принято. Начальство своих распоряжений не отменяет.

Между тем Сергей Багапш не подчинился этому решению, при этом не поставив под сомнение и пророссийскую политическую ориентацию Абхазии. Он заявил, что эта ориентация – это воля народа Абхазии и она не зависит от каких-то конкретных политических фигур с обеих сторон. Когда на сторону Багапша перешли уже силовые структуры республики, и он фактически контролировал столицу, в Москве приняли еще одно запоздалое и непонятное решение, приостановив железнодорожное сообщение и свободный пропуск людей и грузов через участок границы на реке Псоу, а также пригрозив дальнейшей полной блокадой республики. Вскоре часть угроз была приведена в исполнение: транспортное сообщение прервано, выплата пенсий и финансовой помощи 25 тысячам российских граждан в Абхазии остановлена – как было сказано, «до тех пор, пока Абхазия не пойдет на проведение повторных выборов до 6 декабря». Это был открытый нажим. Тогда же в Сухуми прибыла большая и представительная группа сотрудников правоохранительных органов России, уровня первых заместителей министров и генерального прокурора.

Как известно, этот нажим закончился безрезультатно, и главой республики все-таки стал Сергей Багапш. При этом тесные связи Абхазии с Россией нисколько не пострадали, что и выяснилось через некоторое время со всей ясностью в ходе войны с Грузией. Сейчас, после внезапной смерти президента Багапша, хрупкий баланс сил снова оказался нарушен, и политическое будущее Абхазии опять омрачено неопределенностью. Абхазы отстаивают свою независимость и – как ни скомпрометированы эти слова – демократический выбор с фантастическим упорством, раз за разом оплачивая это кровью. Политическому самосознанию этой нации можно только позавидовать, но им как-то хронически не везет – краткие периоды стабильности сменяются новыми политическими и военными бурями. Второе сейчас Абхазии, к счастью, по-видимому уже не грозит, но первое вполне вероятно.

В данный момент республикой руководит вице-президент Александр Анкваб, он и будет, наверное, одним из главных кандидатов в предстоящей предвыборной гонке. Другой сильный кандидат – премьер Сергей Шамба, сторонник большей самостоятельности республики и независимости от всех центров силы. Трудно пока сказать, насколько укрепились демократические традиции в Абхазии и главное, окажется ли эта готовность абхазского народа определять свою судьбу достаточно сильной, чтобы не потерять ее на перекрестке таких сильных геополитических течений, на котором находится Абхазия. Давление с различных сторон, очевидно, будет по-прежнему сильным, и республике в очередной раз придется непросто.

Тарас Бурмистров

Russian Journal
Поделиться
Комментировать