Любимские эстонцы

За 22 года работы журналистом я не раз была свидетелем виражей судьбы героев моих материалов уже после газетных публикаций. Нашла свою сестру женщина преклонного возраста, прочитавшая о ней в газете и понявшая, что у них общий отец, причем женщины оказались похожи как две капли воды. Обрел благодаря газете новых родственников читатель, долгие годы составлявший генеалогическое древо своей фамилии, и теперь они с новой родней не разлей вода. Ощутил, что такое известность, массажист, к которому клиенты выстроились в очередь за автографами с газетной публикацией о нем. Подобных примеров очень много, и порой приходится только удивляться волшебной силе СМИ. А недавно благодаря газете и в моей жизни произошел поворот, о котором я даже предположить не могла, и поводом к этому стала моя фамилия Урб.  

БЕЗЗЕМЕЛЬНЫЕ ИНОСТРАНЦЫ

Эстонские фамилии в Любиме не редкость: Кютт, Саар, Кельтусильд, Кедус, Койс, Ансман, Клаус, Пикс, Коок, Лауниц, Трейяль, Коньярвь, Леппик, Посс, Мурас, Урб. Их потомки приехали из Эстонии в здешние края в начале ХХ столетия по столыпинской реформе, разрушавшей крестьянскую общину и закреплявшей землю в частную собственность. Велась работа по переселению крестьян на свободные земли. В Эстонии малоземелье, и людей, мечтавших получить клочок своей земли, было много. Получив денежную ссуду из крестьянского банка и переселенческого фонда, переселенцы из Эстонии сравнительно недорого купили 600 десятин земли и две избы в верховьях реки Кульзы. Здесь ютились 20 семей - около 100 человек. Спали на полу, на двухъярусных нарах, на полатях и лавках.

Весной любимский землемер разбил всю купленную землю на паи. Пай давался только на мужчин, в том числе и на мальчиков. Летом 1909 года началась изнурительная работа по расчистке леса под пашню и по строительству временного жилья (полуземлянки, шалаши с берестяными крышами). Поселенцев истязали полчища комаров и мошек. Но трудолюбивые эстонцы не сдавались, и вскоре выросло 18 хуторов, каждый из которых носил фамилию своего хозяина. Эстонцы не замыкались в своем поселении, активно общались с местными жителями, которые на свой лад изменяли эстонские имена и фамилии. Переселенцы смирились с этим. Жители из деревень Плосково, Пестово, Аверино, Прудовица и Алабышево встретили прибалтов доброжелательно, жертвовали семена на посев, картофель, носильные вещи, по дешевке отдавали молодняк. Помогали поселенцам и эстонцы-арендаторы из Соболева, Красавина и других деревень, прибывшие первыми и уже обосновавшиеся.

Только начали обживаться, как случилась страшная беда - произошел лесной пожар. Почти все хутора сгорели, погиб скот. Шел 1920 год. Пришлось отстраиваться заново. И вскоре снова зазвучали песни, заиграли свадьбы.

В 1934 году случилась новая беда для эстонского поселения - коллективизация. Возник насильно навязанный эстонский колхоз «Северный край». Рядом с ним - русские колхозы «Красные поля» и «Красный маяк». В 1950 году все они объединились в один.

ТАМ, ГДЕ КЛЕН ШУМЕЛ

В 1937 - 1938 годах многих мужчин-эстонцев репрессировали. Женщины с детьми и старики покинули свое старое место жительства и переехали в колхоз «Веселые поля». Председательствовал здесь Антон Александрович Коньярвь, в будущем Герой Социалистического Труда, директор передового эстонского совхоза «Кюре-кюла». В послевоенные годы многие их потомки остались на любимской земле. Но и тем, кто остался, пришлось бороться за выживание в нелегких, суровых условиях. Спасением всегда был труд. Нужда заставляла браться за всякие ремесла и промыслы. Были они и плотниками-столярами, и пахарями-скотоводами, и рыболовами, и охотниками, и кузнецами.

Что же сейчас там, где когда-то жили хуторяне, где был колхоз «Северный край», хуторская школа? Здесь ни лугов, ни полей - все заросло ивняком и ольхой. Угадываются лишь вырытые лопатой канавы, окаймлявшие поля. Следы былого жилья отыскать невозможно - все исчезло, кроме высоких берез и тополей, посаженных когда-то хуторянами. Да и соседних деревень не стало. Никто там не пашет и не сеет - кругом запустение и безлюдье. И снова места на Кульзе стали медвежьими.

НОВАЯ РОДНЯ

Я познакомилась со своим будущим мужем на танцах в РДК, когда еще училась в школе. Был он на 7 лет старше меня, играл на гитаре в домкультуровском ВИА, носил длинные волосы и джинсы, рост имел 182 см и популярностью у девчонок пользовался неимоверной. Я, пай-девочка и круглая отличница, даже удивилась, когда он пригласил меня на танец, а потом пошел провожать. Затем я поступила в институт и уехала в Ярославль, но в выходные мы непременно встречались. Лишь после 2-го курса строгая мама разрешила мне выйти замуж с непременным условием перевестись на заочное отделение, ведь жить мы остались в Любиме. Расписались. Я продолжила учебу заочно уже в Москве, а через 2 года у нас родились двойняшки, сын и дочь. Жизнь эстонских бабушки Мани и деда Карла и других их родственников даже в те годы отличалась от жизни их русских соседей. Были они очень дружные, работящие, соблюдали и спустя десятки лет многие эстонские обычаи. Мужчины были заядлыми охотниками, рыбаками, хорошими плотниками и столярами, а женщины - рукодельницами. Я и сейчас в качестве образца храню старенький носок, связанный бабой Маней, и достаю его, когда приходится вязать носки. Бани у них топились по-черному, и там всегда пахло дымом. Праздники эстонцы отмечали довольно редко, только самые большие и почитаемые, но если уж гуляли, то по 2 - 3 дня. Женщины готовили блюда в ведрах и бачках, ведь собиралось до 30 человек. Славились мясные и жирные блюда - копченые, вяленые, различные студни. На столе обязательно присутствовали сыр, масло. Из поросят варили окорок, делали кровяную колбасу, кашу со шпиком. Женщины в дни праздников хлопотали по хозяйству, а мужчины гранеными стаканами пили самогон и резались в карты, в основном до утра. После 2 - 3 дней гуляний дело доходило до драк с колами, но эстонцы первыми не заводились, а сдачи давали так, что запоминалось надолго. Что еще запомнилось - бабушка Маня и дед Карл выясняли между собой отношения только на эстонском языке, поэтому остальные и не подозревали о каких-либо их разногласиях. Сыновья их на эстонском языке уже не разговаривали, но родителей, похоже, понимали, хоть и не подавали виду. Но наша семейная жизнь со временем не заладилась, в конце концов мы развелись, я уехала в Ярославль, а год назад Урб умер от сердечного заболевания, так что на память о нем остались лишь фамилия да двое детей.

РОДСТВЕННИК ПО ИНТЕРНЕТУ

А недавно в редакции раздался звонок. Звонил некий Геннадий Урб из Таллина, который искал Людмилу Урб, то есть меня. Как оказалось, он случайно прочел в интернете один из моих материалов и решил узнать, не родственница ли я тем любимским Урбам. Я ответила, что я всего лишь бывшая жена одного из них, но с родственниками отношения поддерживаю. Геннадия это очень обрадовало, потому что в советские времена он часто приезжал в Любим, но потом связи были утеряны. А сейчас работает над сбором материалов для генеалогического древа, и вся любимская ветка начиная с 1900 годов у него чистая. Я, конечно, обещала помочь, ведь это история и моих детей тоже, и с этого дня завязалось наше виртуальное знакомство с Геннадием по электронной почте. Выяснилось, что Геннадию 61 год, он владеет риэлторской фирмой в Таллине, живет в собственном доме за городом, жену его также зовут Людмила, их сыновьям Антону и Юрию 27 и 23 года, Антон женат и имеет свой бизнес в Таллине, а Юрий учится в Лондоне, поступает в магистратуру. Сам Геннадий оказался троюродным братом моего бывшего мужа.

Трудности в переписке заключались в том, что в компьютере Геннадия не было русского шрифта, и он присылал мне электронные письма, в которых русские слова были записаны латинскими буквами, например «Zdravstvyite, Liydmila!». Мои же письма на русском языке доходили до него в таком же виде, и поскольку Геннадий прекрасно владеет русским языком, он мог свободно их читать.

ХУТОР ЯКОВА УРБА

Прислал он мне по электронной почте и генеалогическое древо, основателем которого является Яков Урб, родившийся в 1761 году и умерший в 1814-м, хутор которого в Эстонии сохранился и поныне. Из восьми братьев и сестер Урб, одна из которых, Анна (1903 - 1980), - бабушка Геннадия, он знает о судьбе только двоих - Николая, умершего в Эстонии, и Анны, своей бабушки. Ее сын Владимир был внебрачный, отчего она и сохранила фамилию Урб. Воспитывал же Владимира Иван Александрович Коньярвь, замечательный человек, который для Геннадия, его брата Валерия и сестры Вероники был и остается любимым дедом. Генеалогию остальных и предстояло расписать мне, и я отправилась к родственникам, которых знала. Мистером Икс Геннадий оказался только для меня, многие хорошо его знали. К одним он еще мальчишкой приезжал из Эстонии почти каждое лето вместе с братом Валерием, с другими встречался в Таллине, когда они еще в советские времена ездили туда по турпутевке, третьим помогал материально, когда у них возникли жизненные трудности. В России он последний раз был 10 лет назад, поехал на машине в деревню на могилы родственников, машина застряла тогда в любимской грязи, ее еле вытолкали. Над сбором материалов для генеалогического древа Геннадий работает уже третий год, ему помогает профессиональный художник, и схема с сухими цифрами, кто и когда родился и умер, - только начало. Дальше Геннадий планирует сделать электронный вариант, когда за датами можно открыть фото родственника и короткий рассказ о нем, может быть, даже видео, ведь возможности компьютера безграничны. Однако без участия родственников это сделать невозможно, и мы общими усилиями стали помогать Геннадию. Удалось собрать сведения буквально обо всех, хотя многие потомки живут уже не только в Любиме, но и в Ярославле, Ухте, Подмосковье. Дальше всех по мужской линии продвинулись дети, внуки, правнуки и праправнуки Карла Петровича, сохраняющие фамилию Урб, их около 20. В Эстонии носителей этой фамилии около 400 человек (Ивановых, Петровых, Смирновых, к примеру, тысячи).

Вскоре окончательный вариант генеалогического древа, датированный 09.09.09, художник завершит, а впоследствии его можно будет только обновлять новыми именами.

Золотое кольцо

Поделиться
Комментировать