Перечислять факты из жизни писательницы нет смысла — их можно найти в любой энциклопедии. Лучший ее портрет — ее герои, созданный ею мир, так любимый в России.
Впрочем, не исключено, что Карлсон так и остался бы шведом, если бы не гениальная советская анимация. Она сделала и Винни-Пуха, и Карлсона этакими русскими емелями или иванушками-дурачками, которые, ясное дело, вовсе не дурачки, просто мыслят неформатно — или, как принято говорить сегодня, креативно. В Карлсоне проступают и черты Санчо Пансы при Дон Кихоте — Малыше. Где надо, рыжий пузатый человечек соврет, приукрасит, выведет на чистую воду, обидит. Где надо — спустит маленького одинокого мальчика с небес на землю и научит жить в мире взрослых.
А если рассуждать по-философски, то Карлсон — это некий бунт против правильности и непогрешимости, причем настолько убедительный и заразительный, что читатель искренне влюбляется в этого антигероя. Заставить полюбить персонажа со знаком минус, хулигана и плута, — особый писательский талант.
Карлсон из мультфильма и из книги
Впрочем, мультяшный Карлсон — куда более положительный герой, чем персонаж книги Астрид Линдгрен. Ведь у нее Карлсон — это и часть мира взрослых, который она рисует беспощадно. В этом мире притворство, невнимательность к детям, сосредоточенность на быте — обычное дело. И эти азы предстоит постичь и Малышу, пока еще непогрешимому, идеальному ребенку. Его проводник во взрослом мире — Карлсон. А такие проводники, если судить по мировой литературе, сразу относятся к двум царствам — и к хорошему, и к плохому. По сути, Карлсон — alter ego Малыша, воплощение всего, что хочется, да нельзя.
Мультяшный Карлсон — обаятельный авантюрист, который почти покоряет сердце домомучительницы фрекен Бок. Помните ее сентиментальное: «Милый!»?
Книжный Карлсон — все-таки разрушитель. Ему ничего не стоит сломать игрушку Малыша, бросить на голову прохожим пакет с водой, зло подшутить над фрекен Бок. Порой он даже уподобляется «злому следователю» — например, задает домоправительнице обескураживающий вопрос: «Ты перестала пить коньяк по утрам?» Пожалуй, профессиональные психологи рукоплещут такому персонажу. А вот родителям, которые читают книгу детям, иной раз хочется отредактировать смелую прозу шведской писательницы. Переборщила она с дурными примерами, переборщила.
Астрид Линдгрен
А как нарциссичен ее Карлсон! Он во всем именует себя «самым-самым». Крайне современный герой, почти метросексуал. Так и представляешь себе рекламу, в которой герой рекламирует новое поколение средств омоложения. Или же новое поколение моторчиков — например, совмещенных с айпадом.
Если бы мультяшного Карлсона озвучил не Василий Ливанов, а какой-нибудь лирический тенор, то персонаж Линдгрен превратился бы в опереточного героя анекдотов, а не во всенародно любимого героя, чьи афоризмы цитирует любой Интернет-сборник народной мудрости.
Не совсем русский герой
А ведь по сути своей Карлсон — совсем не философ, не Гамлет, в отличие от плюшевого философа Винни-Пуха. Это человек действия, и в этом смысле он не совсем русский герой, которому все же свойственно порефлексировать, подумать о «тщете всего сущего», если говорить словами Туве Янссон, автора книги о муми-троллях.
В Карлсоне вы не найдете онегинской хандры, найдете лишь печоринскую любовь к экспериментам над людьми, базаровский цинизм и обломовскую лень. А уж толстовскую «мысль семейную» и вовсе невозможно представить себе воплотившейся в рыжем шалуне. Похоже, он никогда не был ничьим сыном, хотя и заявляет, что чудовище, сконструированное из полотенец, похоже на его мамочку. Хорошее сравнение, пример нежной сыновней любви…
Кстати, психиатр с готовностью поработал бы с Карлсоном. У него, очевидно, можно обнаружить и синдром гиперактивности (вечно ему надо суетиться, безобразничать, развлекаться), и манию величия (как же, он «лучший в мире Карлсон!»), и еще один тревожный симптом. Психологи называют его «синдромом Питера Пэна» — по имени еще одного сказочного героя. Таким диагнозом «награждают» взрослых людей, страдающих инфантильностью, этаких вечных подростков.
Есть и еще один психиатрический феномен — «синдром Туретта», который характеризуется спонтанной болтовней и сквернословием. Этим синдромом, по мнению специалистов, страдал Моцарт. Тут Карлсон оказался в неплохой компании. По части хулиганств — он по-моцартовски гениален…
Из Карлсона, пожалуй, получился бы идеальный политик. Весьма харизматичный. Такого не может произойти с Нильсом-с-дикими-гусями, с Гарри Поттером и другими детищами женщин-писательниц. Они проще Карлсона, у них нет душевного пространства для маневра. А Карлсон — воплощенный хамелеон, демагог, популист. Словом, типичный либеральный политик.
Линдгрен, по большому счету, осталась для россиян автором одной книги. Зато какой! Ей удалось обойтись минимумом — без оккультизма, свойственного Джоан Ролинг, без басенных зоогероев, как у Беатрис Поттер. Линдгрен нашла магию в человеческих характерах, сложных, переливчатых. И в душе ребенка, который так чист и одинок, что без нагловатого и приземленного человека с моторчиком — кстати сказать, весьма преданного ему, — не смог бы прожить.
Ольга Соболевская, обозреватель радиокомпании «Голос России»
Православие и мир