Иностранка о российском театре: «Как на русском застолье — много всего несовместимого»

Иммерсивный театр слишком прост, все спектакли — про эмиграцию, гастроли под вопросом – куратор берлинского фестиваля Russischer Theater Frühling Анна Саррэ по просьбе «Афиши Daily» делится впечатлениями от программы «Золотой маски» избранных российских спектаклей для зарубежных критиков и продюсеров «Russian Case».
Спекаткль «Цирк»
© Ира Полярная


«Russian Case» на «Золотой маске» — попытка изменить ситуацию и сделать российские театры экспортом. Туда попадают спектакли, которые, по мнению российских специалистов, будут интересны западным кураторам. В этом году программа понравилась именно разнообразием: как на русском застолье — много всего несовместимого, несочетаемого, но вкусного.


Как ни странно, каждый год на фестивальных постановках присутствует некая общая тема — отражение настроения, которое витает в обществе. Если в прошлом году на «Золотую маску» претендовали спектакли, рассказывающие о жизни, борьбе и переменах, которые вот-вот наступят, то лейтмотив нынешнего театрального года — апатия и эмиграция: у кого-то всего лишь внутреннее отречение, а кто-то «сидит на чемоданах» прямо на сцене.

В «Цирке» Максима Диденко в Театре наций главная героиня, иностранка, выбирает СССР как место, где она остается. «Человек из Подольска» в «Театр.doc» — про оставленные мечты о Европе и примирение с окружающей действительностью. Главное событие «Дяди Вани» Юрия Бутусова — отъезд в Харьков, отъезд из «дома». «Музей инопланетного вторжения» — про оставленные навсегда территории прошлого.

Теперь обо всем по порядку.


Спектакль «Музей инопланетного вторжения»
© Дмитрий Блюглясс


Возьмем экспериментальный спектакль «Музей инопланетного вторжения» «Театра взаимных действий». Это активная экскурсия для зрителей по пространству, которое уже само по себе является театром. В первом зале режиссер и художники собрали советские артефакты. Предметы очень узнаваемы: серебряный портсигар, ремень с армейской пряжкой, резиновые игрушки, одежда — все подлинное, даже кусок обоев, на которых чей-то ребенок нарисовал инопланетян. Актеры фонариками высвечивают в темноте экспонаты, рассказывают их истории. Создается абсолютный эффект присутствия, происходит полное погружение в атмосферу советской действительности через бытовую среду. Можно почти почувствовать запахи и услышать звуки поселка городского типа: где-то варят борщ, кто-то слушает радио, из парка тянет дымком — жгут осенние листья.

Режиссер может достучаться до зрителя, создав понятную аналогию. В театре мы смотрим не только на сцену, но и внутрь себя. Мне была интересна эта работа, потому что она будет понятна немцам с их заброшенными гэдээровскими пионерскими лагерями и фабриками. С одной стороны, это что-то русское, а с другой, с понятной иностранцам коннотацией — прошлое, которое живет только в памяти.


Спектакль «Человек из Подольска»
© Айжан Жакипбекова


Похожие эмоции вызывает пьеса «Человек из Подольска» — драматургический дебют писателя Дмитрия Данилова, — которую поставил Михаил Угаров в «Театр.doc». Абсурд, царящий на сцене, точно объясняет, что сейчас происходит в России и как стала возможной столь быстрая смена парадигмы: еще вчера мы мечтали о свободе и искали правду, уже сегодня нас вполне устраивает то, что нам рассказывают с экранов телевизоров.

История, показанная на сцене, проста: человек попадает в отделение полиции, где ему начинают задавать обычные вопросы. Завязывается диалог, который, несмотря на свою очевидную абсурдность, полностью меняет героя: заставляет поверить его в совершенно противоположные вещи, перестроить свое мышление и даже обрадоваться этой трансформации. Показана потеря системы координат — то же самое сейчас происходит со многими в мире, не только в России. Великобритания и Brexit — такой же пример борьбы консервативного и прогрессивного, страха неизвестности и жажды перемен. В спектакле на пальцах объяснили, как легко можно взять человеческие страхи, вывернуть их наизнанку и превратить в инструмент для манипуляций.

Стоит заметить, что моя история с театром не профессиональна — это любовь, а не брак по расчету. Я не критик, а «авторитарный монарх» маленького берлинского театрального фестиваля, поэтому могу позволить себе быть субъективной, руководствоваться интуицией и исходить из позиции «нравится/не нравится».


Спектакль «Вернувшиеся»
© Театральная компания YBW


Российский и европейский театры волнуют совершенно разные темы. Например, в России актуальна проблема понимания обществом гомосексуальности. В той же Германии это уже неинтересно, все уже объяснено, переработано и понято. При этом современным языком подачи материала российские режиссеры владеют неплохо. Визуальная форма похожа на ту, что господствует на европейской сцене. Но есть и отличие: российский театр одержим иммерсивом и шоу.

Спектакль «Вернувшиеся» — это уже на грани искусства и аттракциона. Мистическое шоу по пьесе Генрика Ибсена. Идет он не в привычном театре, место действия — трехэтажный старинный особняк в центре Москвы, в котором попытались воссоздать атмосферу XIX века: витражи, гравюры и множество других деталей, призванных усилить эффект достоверности. У них почти получилось, но в подробно воссозданный протестантский быт поместили актеров русской школы: заломы рук, закаты глаз, показные страдания — слишком много жизни, тела, движения. Элементы спектакля не резонируют вместе, а мешают друг другу. Поэтому возникло то самое чувство, будто ты — советский читатель зарубежной литературы, который в воображении рисует себе западный быт по книжным иллюстрациям.


Спектакль «Цирк»
© Ира Полярная


Иммерсив должен быть честно российским — тогда, возможно, он будет интересен европейцам. А лучше преподносить шоу вообще иначе. Как сделал, например, Максим Диденко в своей масштабной постановке по мотивам фильма «Цирк» Григория Александрова 1936 года. Великолепный спектакль с Ингеборгой Дапкунайте в главной роли, который, несмотря на преувеличение формы и оживающий «советский Болливуд» на сцене, все же очень достоверен. Зритель получает возможность посмотреть на все будто через большую лупу — такое чисто детское восприятие мира.


Спектакль «Проза»
© Олимпия Орлова


Еще один пример удачного шоу — опера по рассказам Чехова и Мамлеева «Проза», поставленная в «Электротеатре Станиславский», в которой сюжеты двух авторов расходятся и сходятся вместе, как круги на воде. Композитор Владимир Раннев второй раз выступил в качестве режиссера, и эта работа оказалась великолепной. А благодаря художнице Марине Алексеевой получился не только музыкальный, но и визуальный шедевр.

Интересно, что российский театр самодостаточен и не стремится на международную арену. Создается ощущение, что дома ему хватает зрителей, с которыми можно говорить привычными метафорами. При попытке вступить в переговоры о возможном приглашении на фестиваль в Германию только пара театров имеют хорошо подготовленную документацию, быстро и четко отвечают. Нередко сложно добиться даже первичных ответов. Часто завышают ценники на гонорары. Многие театры, кажется, вовсе не задумываются о вывозе спектаклей. Эта тема обсуждалась во время круглого стола, и большинство гостей — моих европейских коллег — сталкивались с подобными ситуациями.


При этом российский театр Европе все еще интересен, чего нельзя сказать о российской культуре в целом.


Сейчас, по мнению европейцев, «Россия — злая, Путин — страшный» — это не могло не затронуть культурные процессы. Они сжались до минимума. Театр остается единственной формой искусства в России, которая продолжает реагировать на происходящее в обществе: изобразительное искусство, кроме пары имен, — неинтересно; музыка — только классическая, то есть важна техника исполнения, а не мысль. А вот театр все еще думает и заставляет думать других.

У театра всегда есть определенная и понятная задача — он обрабатывает социальный запрос. Это институция, которая наряду с безусловным развлекательным контекстом выполняет обучающую, просветительскую функцию. Любой спектакль — это зеркало, кривое или правдивое, в которое режиссер заставляет смотреться зрителя. Грустно было увидеть, что ныне отражают постановки. Россия буквально за год превратилась для Европы в заграницу. Сегодня российский театр рассказывает истории уже не про эмоции, он требует, чтобы каждый принял решение: он остается или уходит.

Автор
ТЕКСТ АННА САРРЭ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе