Я - рисованье

56 лет своей жизни он провел в психбольнице с диагнозом «слабоумие». Он с семилетнего возраста был глухонемым и почти всю свою жизнь ни с кем не общался. Он прожил 80 лет, хотя врачи уверяли, что с его диагнозом не живут и больше 40. Но при этом он написал несколько тысяч картин, которые сегодня бешено популярны на Западе и выставки которых постоянно проводят по всему миру. Например, только во Франции за последнее время вышло два шикарных издания, посвященных его творчеству, а в Интернете есть несколько сайтов, рассказывающих о нем и его произведениях как наиболее заметном и масштабном явлении, художнике-аутсайдере, рожденном в СССР. Зовут этого уникума Александр Павлович Лобанов, а родился он в городе Мологе Ярославской области.

БЫЛ С РОЖДЕНИЯ БАШКОВИТЫМ


Родился Александр Лобанов 30 августа 1924 года в простой семье в городе Мологе. Отец был лодочником - перевозил мологжан с одного берега Волги на другой, а мать после вступления в колхоз работала дояркой. С самого рождения Александр был подвижным, любознательным и, как не единожды выражалась его мать, башковитым парнишкой; но в семилетнем возрасте он заболел менингитом. О полноценном лечении в силу отсутствия должного медицинского обслуживания в переселяемой Мологе речи быть не могло, а везти лечить ребенка в Рыбинск или Ярославль не позволяли ни средства, ни обстановка, усугубленная новыми коммунистическими властями. Так и остался Александр без лечения, что, собственно, и стало всей бедой его жизни - сначала он потерял слух, а потом и вовсе часть мозга перестала функционировать, отчего стало развиваться слабоумие.


Несмотря на появившиеся проблемы, Александр продолжал жить жизнью простого мологского парня: бегал, гулял, безумно любил мастерить деревянные игрушки, качели - их в его дворе было множество - и учился рисовать. Мир его детства можно представить по его работам: это взлетающие вверх качели, небо и птицы, мальчишка, взобравшийся на самую верхушку дерева...


В конце 1930-х годов, как и всем мологжанам, семье Лобановых было велено переселяться, и они, как семья зажиточная, разобрав дом, смогли перевезти его в Ярославль по железной дороге, что тоже спустя годы нашло отражение в творчестве Александра. В Ярославле жить Лобановым стало труднее - ведь в семье было еще двое детей, один из которых только родился, и потому осенью 1939 года по предложению Ярославского отдела образования Александра направили учиться в Загорскую школу-интернат для глухонемых.


Учеба Александру не давалась, он постоянно рвался домой. Скучал по родным, и особенно по матери. И тут осенью 1941 года из-за начавшейся войны школу закрыли, а всех детей отправили по домам. Дома же спокойной жизни ему увидеть не получилось - пришлось устроиться на какое-то швейное предприятие - там его часто обижали, ровесники дразнили слабоумным, а женщины попрекали его неспособностью работать. И поэтому пришлось перевестись работать помощником слесаря на Ярославский моторный завод, где Александр увидел настоящую технику и оружие, в которые влюбился на всю свою жизнь.


С ТЕХ ПОР ОН СТАЛ ХУДОЖНИКОМ


На фронте погиб отец Александра Павел Лобанов, и мать осталась с тремя детьми, двое из которых малолетние, а старший слабоумный; ей было сложно контролировать жизнь старшего, и потому встал вопрос о его определении в психиатрическую больницу. В 1947 году с диагнозом «слабоумие» его положили в психбольницу в деревне Афонино под Ярославлем, в которой он прожил до конца своих дней.


Сначала Александр бунтовал против больницы, впоследствии у него даже появился рисунок с красноречивым названием «Мальчик стреляет во врача». На этом рисунке он изобразил себя мальчиком, хотя, когда его привезли в больницу, ему было уже 23 года, а врач на картине показан настолько грубым, что даже ваза с цветами на столе изображена падающей как Пизанская башня.


Первые десять лет жизни в психбольнице Александр вел себя крайне агрессивно: отказывался принимать лекарства, выполнять требования медперсонала и хоть как-то изменять свою жизнь, например, переводиться из одной палаты в другую. Это свое поведение Александр не изменил до последних дней своей жизни, даже будучи знаменитым художником, постоянно проявлял упорство и своеволие.


Один раз в год в больнице его навещала мать - чаще было нельзя. И Александр всегда ждал этого дня: он по сути жил ожиданием встречи, весь год копил деньги - за работу в больнице больным приплачивали какие-то копейки, чтобы на эти деньги купить билет, сесть в автобус и вместе с матерью вернуться домой. Он требовал, просил, умолял мать забрать его домой. И когда она уезжала и он, понимая, что и на этот раз она его не заберет, на ее глазах рвал деньги, рвал в отчаяньи, а, вернувшись в палату, записывал на клочке бумаги сумму уничтоженных денег и писал «Не жалко». Так продолжалось из года в год.


В 1964 году его мать умерла. Несмотря на обиды, Александр через всю свою жизнь гениального сумасшедшего пронес светлый образ матери. Он никогда не рисовал женщин, но только образ матери был исключением. Кстати, рисовать он стал именно после ее смерти, после того как понял, что больше ее не увидит. Поэтому он и нарисовал ее, чтобы оставить на бумаге ее образ. Тот образ матери был весьма причудливым - в большой короне со сложными узорами, имеющей сходство с кокошником, с длинной черной косой через плечо и с двуствольным ружьем в руках.


СМОТРЕЛ,


КАК РАСТУТ ДЕРЕВЬЯ


После смерти матери в больнице Александра никто не навещал. Братья, по всей видимости, посчитали для себя низким иметь в родне сумасшедшего. А Александр это переживал, и потому рисование для него стало выходом из отчаяния.


Никто из медперсонала не обратил на это внимания, лишь врачи заметили, что прежде агрессивный и беспокойный пациент Лобанов стал более спокойным, дружелюбным, тихим и даже отчасти контактным. Ведь ни с кем из больных или врачей он абсолютно не общался, был замкнутым. Тогда врачи поняли, что рисование его отвлекает, успокаивает, является для него психологическим лекарством.


Рисовал Лобанов на чем попало и чем попало - на клочках бумаги, старых газетах, фанерных досках, выдавливал из шариковых ручек пасту, разводил какие-то краски. Любой рисунок он начинал с рамочки, тщательнейшим образом ее расчерчивая и вырисовывая. Рамочки он делал с причудливыми орнаментами - словно заставка, отделяющая реальную жизнь слабоумного пациента в психлечебнице от талантливого художника в искусстве. Как только он заканчивал работу над одной картиной, тут же начинал другую. По воспоминаниям очевидцев, когда Александр брал чистый лист бумаги, прежде чем начать рисовать, он подносил его к глазам, смотрел на него и улыбался.


Одна из работ Лобанова называется «Смотрю, как растут деревья». С точки зрения искусствоведов, она не выделяется из общего ряда его работ. Но врачи ею были потрясены. Дело в том, что деревья растут очень медленно, так медленно, что обычный человек, занятый повседневными делами и личными проблемами, не видит, что они растут. Александр Павлович Лобанов, по всей видимости, смотрел и видел…


ТВОРЧЕСТВО


ОДНО ИЗ РЕДКИХ         


Александр Лобанов рисовал свои картины в редком, а в Советском Союзе вообще неизвестном стиле, чем-то схожем с авангардом. Этот стиль называется арт-брют - искусство, созданное профессионально непрофессиональными мастерами, в основном душевнобольными, медиумами и заключенными.


В творчестве Александра Лобанова преобладали темы возвышенные и героические: портреты вождей, сцены из охоты - воспоминания из детства, когда он ходил с отцом на охоту в мологские леса, диковинное оружие невиданных квалификаций, автомобили и автопортреты.    


Кстати, именно автопортреты - особенность картин Александра Лобанова. На них он изображал себя с оружием в руках. Вообще оружие в его творчестве играло главенствующую роль. С точки зрения врачей, он как бы создавал психологический образ самозащиты от, как ему казалось, окружающих недоброжелателей. Также считают и исследователи творчества Александра Лобанова, что в его картинах образ человека с оружием - символ человека охраняющего, а не нападающего. Есть также мнение, что оружие - это какие-то добрые, хорошие воспоминания из детства, когда он начинал познавать мир и влюблялся в технику.


В раннем возрасте Александра был реальный случай с ружьем. Некоторое время в доме Лобановых, еще в Мологе, квартировали красногвардейцы, у которых были ружья, они-то и заинтересовали мальчика. Особенно ему нравилось трогать затворы, щелкать ими, заряжать двустволки. И красногвардейцы в шутку пообещали Александру подарить ружье, но не подарили, и на всю жизнь у него остались и обида, и любовь к оружию.


Есть в его творчестве и политические сюжеты, на которых вообще смещаются географические границы, физические пространство и время. На одном из рисунков есть надпись: «На литовско-кубинской границе», а например, диковинные индейцы одеты в русские народные костюмы.


Есть среди искусствоведов и разногласия относительно многочисленных автопортретов Лобанова. Он помещает себя в центр изображаемой и воображаемой им жизни. Что-то подобное есть у детей. Поэтому одни исследователи считают это проявлением болезни, умственного дефекта, другие же, напротив, видят в этом сопротивление болезни. Свой образ он всегда прорисовывал тщательно, обязательно изображая себя в головном уборе - кепке, нередко он изображал себя в экзотических позах, сравнимых с позами вождей на плакатах.


Искусствоведам, психологам, а главное, врачам непонятно во всем этом одно: как он, будучи слабоумным, абсолютно безграмотным (Лобанов не закончил и трех классов), рисовал четко, соблюдая пропорции, и что самое удивительное - подписывал свои картины абсолютно без ошибок, ведь писать и читать его никто не учил. А когда уже он умер, в его чемоданчике под кроватью нашли несколько записных книжек - тетрадей, исписанных крупным красивым почерком, тоже без ошибок. В некоторых есть и логика, и мысли, например, рассуждения о фильмах - понравилось - не понравилось. Или о еде: «Белый хлеб плохо. Пряники плохо. Не употребляю». А когда его лечащий врач-психиатр Владимир Шестаков пробовал в самых разных ситуациях задавать Лобанову вопросы, написанные крупными печатными буквами, Александр всегда мотал головой, объясняя, мол, грамотой не владею.


По заверениям психиатра Владимира Гаврилова, много лет наблюдавшего за Лобановым, картины были признаком не болезненности, а признаком детскости души, инфантильности и простоты.


ЕДИНСТВЕННЫЙ


И ВЕРНЫЙ ДРУГ ГЕННАДИЙ


В конце 1950-х годов у него появился друг Геннадий - водитель грузовика, работавший в больнице «Афонино». Геннадий был единственным человеком, который мог общаться с художником. Язык общения был изобретен ими совместно и другим оставался недоступным. И уже потом, спустя много-много лет, когда стали проводиться выставки картин Лобанова, Геннадий был как бы его переводчиком.


Как завязалась эта дружба, никто уже и не помнит; известно, что Геннадий приглашал Александра к себе домой, угощал его вкусными обедами. Будучи страстным охотником, Геннадий много рассказывал своему другу об охоте, в результате чего в творчестве Лобанова охота стала на какой-то период одной главных. Многие из его картин так и были подписаны


«А. П. Лобанов - охотник», «На охоте».


И показывать свои работы Лобанов тоже начал именно Геннадию, и дарить начал первому только ему. Доставал, пока никто не видит из-под кровати какую-нибудь свою картину, и незаметно с нескрываемой улыбкой бежал и показывал другу. Вся кабина грузовика Геннадия была украшена портретами вождей, которых Александр рисовал в изобилии.


Вместе с Геннадием Александр впервые побывал в магазинах, особенно ему понравились отделы игрушек и канцелярских товаров. С тех пор значки и всякие безделушки начали красоваться на одежде Александра Лобанова, а потом и перекочевали на картины, на которых изображал себя. А настоящим потрясением для Лобанова стало посещение фотоателье, где они сфотографировались. С тех пор при каждом выходе в город Александр просил фотографироваться, а фотографии тщательно прятал и доставал лишь тогда, когда нужно было уточнить черты своего лица для очередной картины.


Ближе к 1980-м годам, когда прятать огромное количество своих картин было уже негде, Александр Павлович Лобанов начал их дарить врачам, медсестрам, санитарам, шоферам, кочегарам и посетителям больных. Потом его работы с удовольствием брали местные жители и украшали ими свои дома. Многие из его работ до сих пор хранятся в некоторых ярославских семьях.       


СТАЛ ИЗВЕСТЕН ВСЕМУ МИРУ


Так и прожил бы Александр Лобанов никому не известным душевнобольным, но талантливым художником, если бы не дефолт 1998 года. В мае того года увлеченный арт-терапией врач-психиатр, преподаватель Ярославской медицинской академии Владимир Гаврилов организовал выставку, арт-проект «ИНЫЕ», на которой представил творчество своих пациентов, а также аутсайдеров и маргиналов, в том числе творчество Александра Лобанова. Но, правда, та выставка известности творчеству Лобанова не дала. Знаменитым Александра Павловича сделал скандал, разразившийся вокруг больницы Афонино. Тогда был суровый экономический кризис, в больнице был страшный голод. Больные буквально умирали от недоедания. Ели цветы на подоконниках и все, что попадется им под руку. Естественно, этот факт не могли обойти стороной федеральные журналисты, в частности корреспонденты одного из российских телеканалов, которые в больницу приехали и в разговорах узнали о глухонемом, слабоумном, но талантливом художнике Александре Лобанове. Его показали по телевидению, и тогда в больницу стала отовсюду массово приходить гуманитарная помощь, много слали неравнодушные люди и организации - бумагу, карандаши, краски, кисточки и рамки. С тех пор к творчеству и жизни Александра Лобанова было приковано внимание многих журналистов и организаторов всевозможных арт-проектов.


Однажды Александру показали самого себя по телевизору, и с тех он начал смотреть новости постоянно, тогда как до того момента к телевизору даже не подходил. Он каждый вечер сидел и ждал повторения того чуда…


С тех пор за пять лет его работы были презентованы на выставках во многих странах мира - во Франции, Германии, Брюсселе. Европейцы, узнававшие, кто и в каких условиях писал эти картины, с охотой приходили на выставку и изучали эти творения, и интерес к ним постоянно рос. В конце 90-х прошла серия выставок работ Лобанова в Москве, Петербурге, Иванове, а на выставке в Ярославском художественном музее, куда единственный раз был приглашен и виновник торжества Александр Лобанов, он получил в честь своего признания и 75-летия первый в жизни паспорт. Он был растроган до слез. Но еще больше его растрогала встреча с младшим братом, с которым он не виделся несколько десятков лет. Когда Александр его увидел, он показал ему рукой: я, мол, тебя узнал, а потом опять же показал рукой: я тебя помню маленьким, а сейчас ты вырос.


Я - РИСОВАНЬЕ    


Славы своей Александр Павлович не осознавал. Он продолжал жить своей жизнью, больше радуясь тому, что спустя 40 лет разлуки его стал навещать родной брат, с которым они, когда жили в одном доме с родными, мамой и папой, вместе росли и играли, вместе разбирали родной дом в Мологе и переезжали в Ярославль.


Главный врач больницы предложил Лобанову отдельную палату, где бы он мог провести последние дни своей жизни. Но он отказался, остался доживать в привычном окружении в палате на 30 психически больных людей.


30 августа 2003 года Александр Павлович Лобанов умер, умер тихо, немного не дожив до своего 80-летия. Незадолго до смерти он написал на бумаге «Я - рисованье». Именно эта фраза была выгравирована на памятнике, который был установлен двумя художниками - Еленой и Михаилом Макаровыми в день его 80-летия над его могилкой на кладбище в Чурилкове под Ярославлем.  

Золотое кольцо

 

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе