Выставка Вадима Космачева в Третьяковской галерее.
В Новой Третьяковке открылась выставка «Дыхание скульптуры» — первый за 40 лет показ работ художника Вадима Космачева, который в 1978 году эмигрировал в Австрию и несколько лет прожил в Германии.
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
За границей он создал более 30 масштабных произведений для общественных пространств. В этом качестве Космачев мог бы быть полезен и сегодняшней Москве, считает Игорь Гребельников.
Работ Вадима Космачева нет в российских музеях, о нем здесь вообще мало что было слышно с тех пор, как он переехал в Европу. И это при том, что там его карьера складывалась на редкость последовательно и основательно: множество выигранных конкурсов и, как результат, 32 гигантские скульптуры, украшающие города Германии и Австрии. А еще внушительное количество проектов, ждущих своего часа: их прототипы, интегрированные в предгорный ландшафт, можно увидеть в его мастерской в местечке Хое-Ванд в 60 км от Вены. Там многосложные конструкции Космачева буквально вбирают в себя природное пространство, которое становится частью мобильных конструкций и отражается в каскаде зеркальных поверхностей. В идеале многие из его проектов должны питаться солнечной энергией и трансформировать ее во что-то удивительное — причудливый фонтан, радугу, пульсацию или дыхание. Его скульптуры будто хотят стать живыми организмами, освободиться от своей материальности, и этот импульс гораздо глубже формальных экспериментов. В нем можно рассмотреть личностные, биографические черты, это своего рода парафраз судьбы художника-модерниста, вырвавшегося из тисков советской системы.
Экспозиция в Новой Третьяковке выстроена в хронологическом порядке (кураторы Кирилл Светляков, Анна Маполис, Петер Нёвер). И первый же экспонат — макет здания Государственной библиотеки Туркменистана в Ашхабаде, построенного в 1975 году по проекту Абдулы Ахмедова, перед фасадом которого высится 19-метровая абстрактная скульптурная композиция Вадима Космачева,— демонстрирует совершенно не советский масштаб художника. Отдельно представлен и макет самой скульптуры: как только ее тогда ни называли — и «Музыкой воды», и «Деревом жизни»,— стремясь уловить смысл странного металлического изваяния. Художник называет свою работу «Конструктой». Она будто чудом проросла рядом с геометрически четкой коробкой здания библиотеки и соединила функциональность архитектуры с чем-то абсолютно фантазийным, непредсказуемо свободным. Неудивительно, что Космачеву удалось создать в Советском Союзе считаные работы, почти все они не сохранились, но об их экзотичности можно составить представление по фотографиям либо по отдельным чудом спасенным элементам, таким как фрагменты скульптурных композиций из промышленного фарфора.
Кстати, в 1960–1970-е годы работа в технике керамики стала для Космачева, окончившего соответствующее отделение Строгановского училища, нишей, свободной от идеологических установок и открытой разного рода экспериментам. Скульптуры, словно материализовавшиеся с картин сюрреалистов, совмещающие керамику и бронзу, выворачивающие наизнанку свою структуру, действительно представляются чем-то живым, органическим, тем, что было подавлено самой советской системой. Эмиграция стала для Космачева способом сохранить себя, а для его скульптур, понимаемых как живые организмы,— единственным способом окончательно «прорасти».
Оказавшись в Австрии и Германии, Космачев участвует в открытых конкурсах на создание скульптур для общественных пространств и выигрывает. При этом не сотрудничает с коммерческими галереями, предпочитая оставаться свободным от арт-рынка. Это нетипичный путь для русского художника за границей, но, судя по успеху масштабных скульптур Космачева, он был выбран верно.
Он создал ряд работ по заказу различных медицинских конференций. Так в его произведениях возникает тема человеческого организма, его частей и внутренних органов, а сам процесс создания скульптуры уподобляется хирургической операции: чему-то болезненному, но в то же время исцеляющему. И в этом большое поле для разного рода выразительных метафор, как, например, в случае со скульптурой «Сердце города», условно воспроизводящей форму сердца, стенки которого должны пульсировать под воздействием солнечной энергии. Несколько лет назад ее пытались установить рядом с небоскребами московского «Сити», но проект, увы, так и не был реализован. Сегодняшнее возвращение Вадима Космачева в Москву, переживающую бум благоустройства, кажется своевременным и даже спасительным на фоне то и дело возникающих бездарных истуканов вроде недавно установленного памятника Калашникову.
Выставку в Новой Третьяковке венчает «Квадрат движения» — сложная трансформирующаяся структура из полированного металла, в которой, отражаясь, преломляется, распадается на части и вновь воссоздается окружающий мир. Появись этот оммаж главному произведению русского искусства ХХ века где-нибудь на площади в Москве, он стал бы и знаком признания заслуг Вадима Космачева на родине, и символом того, что время в России не повернулось вспять.