Однажды я водил девушку на третий этаж Эрмитажа. Я слегка подзарядился шампанским и, что называется, парил на крыльях вдохновения. Рассказывал про таможенника Руссо и про Сезанна, которого его одноклассник Золя считал дурачком.
Рядом экскурсовод тоже рассказывал про Сезанна. Но он, видимо, не подзарядился шампанским, поэтому бубнил какую-то нудятину про перспективу, свет и цвет. Честное слово, почти все экскурсанты перешли ко мне и слушали, как Матисс пытался втюхивать Щукину плохие картины, выдавая их за хорошие, а Щукин не поддавался и выбирал хорошие, выдаваемые за плохие.
Девушка оценила меня и полюбила. Правда, потом бросила. Но импрессионисты, равно как и постимпрессионисты, к нашему расставанию решительно не причастны.
Я по-прежнему молод и красив. Я надеюсь соблазнить еще не одну девушку посредством французской живописи конца позапрошлого и начала прошлого века. А в Москве девушку совершенно невозможно соблазнить таким образом. Московские девушки, приехавшие в столицу из деревень и поселков городского типа в погоне за длинным рублем, никогда не поведутся на такую разводку. Они даже слушать не будут про Гогена или Ван Гога, у которых не было ни приличной машины, ни квартиры в центре Москвы.
Я бы отдал москвичам Русский музей. Потому что там я никого никогда не соблазнял. Я вообще никогда не ходил в Русский музей с девушками. Потому что привести девушку в Русский музей – это то же самое, что угостить ее водкой с пивом.
Кстати, однажды мы с приятелем подзарядились водкой с пивом и пошли в Русский музей. На выставку художника Федотова. На выставке в разных вариантах была развешана картина «Сватовство майора». Не знаю, зачем ее показывали в таких количествах. Может, художник Федотов каждому майору к свадьбе дарил картину «Сватовство майора».
Короче говоря, мой приятель не выдержал и плюнул в картину «Сватовство майора». Я его осуждал, но понимал. А вы говорите, иди с девушкой в Русский музей…
Я сам в некотором роде русский живописец. Однажды я написал картину маслом. Причем предварительно ничем не подзаряжался, поскольку в то время учился в школе. Точнее, в то время я не учился. Были летние каникулы. И я копал курганы в археологической экспедиции.
Вместе с нами работали художники. Студенты новосибирского пединститута. Они учились на учителей рисования. И по окончанию экспедиции сдавали зачет. Они должны были представить три картины.
С нами дружила одна замечательная студентка. Веселая и легкодоступная, даже для старшеклассников. У нее был один недостаток. С нашей точки зрения, несущественный. А с точки зрения их начальника, существенный. Она совсем не умела рисовать. И мы, три друга, нарисовали ей по картине.
Поскольку рисовать я тоже не очень-то умел, я написал абстрактную картину. И назвал ее «Композиция № 137». В честь квартир 137-й серии, в одной из которых я проживал тогда и проживаю до сих пор.
Конечно, моя картина сильно смахивала на «Композицию VI» Василия Кандинского, но все же я был возмущен, когда профессор новосибирского пединститута назвал ее мазней.
Я даже не столько за себя обиделся, сколько за Кандинского.
Чуть позже профессор снова продемонстрировал убогий художественный вкус. Один из студентов писал мой портрет. Долго писал. Неделю, наверное. Я уже запарился позировать. Наконец, картина была почти готова.
Автор любовался своим творением. Он отходил от картины на метр. Вглядывался. Подходил, делал мазок и опять отходил.
А тут мимо проходили мои приятели с двуручной пилой. Они, видишь ли, дерево пилили. И задели пилой мольберт. Мой портрет упал. Как бутерброд всегда падает маслом вниз, так и картина упала, так сказать, картиной вниз. Упала прямо в песок.
Разумеется, отчистить масло от песка было невозможно. Перерисовывать не было времени. Портрет, который раньше мне нравился, стал меня бесить. Песчинки на моем лице походили то ли на прыщи, то ли на бородавки. А профессор сказал, что портрет замечательный. Его отправили на какую-то всесибирскую выставку.
С тех пор я испытываю недоверие к отечественной живописи. И люблю французов. Москвичей я тоже люблю. Пусть они почаще приезжают к нам в город и ходят на третий этаж Эрмитажа. Я им много интересного расскажу, если, конечно, шампанским угостят.
ГЛЕБ СТАШКОВ