В Третьяковской галерее на Крымском Валу открылась выставка Арсения Жиляева «Музей пролетарской культуры. Индустриализация богемы». Один из наиболее видных представителей «левого дискурса» в сегодняшнем искусстве создал инсталляцию, где ностальгия по советской эстетике сопрягается с революционной мечтой о будущем.

Фрагмент инсталляции «Музей пролетарской культуры. Индустриализация богемы», 2011
Совсем еще недавно казалось, что левая идеология в России обречена на маргинальность. Нестройные ряды краснознаменных пенсионеров даже вкупе с малочисленными отрядами радикальной молодежи выглядели силой не слишком убедительной — хотя бы потому, что у большинства зрелого населения сохранялся устойчивый иммунитет к советскому жизнеустройству. Но постепенно стало выясняться, что картина не столь однозначна.

Все более существенную роль в сдвиге акцентов начала играть новая генерация — люди, воспринимающие историю СССР как легенду о Китеж-граде, а нынешние капиталистические порядки — как жестокую, бесчеловечную, неприемлемую реальность.

Буквально еще вчера старшее поколение поругивало про себя молодежь, именуя ее поколением безыдейных приспособленцев (почему-то не адресуя подобных упреков своим ровесникам), а сегодня вдруг обнаружилось, что нонконформизм из молодых так и прет, и все больше левого толка.
Понятно, впрочем, что одной лишь умозрительной ностальгией по социальной справедливости, якобы царившей CCCP, этот феномен не объяснить.
Установившийся в последнее десятилетие алгоритм отношений между государством и обществом сам по себе кого хочешь спровоцирует на недовольство, а уж вопрос политического уклона среди ропщущих можно считать делом вкуса.

Не стоит сбрасывать со счетов и западную моду на антиглобализм и прочие формы стихийного протеста с явно левыми оттенками. Словом, внутренние и привходящие обстоятельства суммировались, и теперь уже от идеалов Социнтерна просто так не отмахнешься.

Разумеется, творческая молодежь этот тренд никак не могла оставить без внимания. За несколько лет число выставок, где так или иначе обыгрывались левые ценности, выросло в разы. Одним из лидеров процесса стал выходец из Воронежа Арсений Жиляев — не только художник, но и куратор, и теоретик. Своеобразный промежуточный итог его деятельности представлен сейчас на персональной выставке в Третьяковской галерее.

Хоть и устроена она в межсезонье, к тому же в рамках параллельной программы биеннале молодого искусства, что можно счесть формальным жестом со стороны музея, все же без косвенного признания авторских заслуг тут явно не обходится. Но, поскольку на полноценную ретроспективу Жиляев пока не наработал, ему было предложено выступить с проектом в цикле «Художник и его музей». Формат этот слегка иронический: мол, надо придумать инсталляцию, которая бы максимально выражала твое мировоззрение и творческие интенции, но сочеталась бы при этом с окружающей экспозицией ХХ века.

Обозначь, мол, свое место в истории искусства.

Арсений Жиляев выход из такого щекотливого положения увидел в том, чтобы имитировать эстетику рабочего клуба.

Хрестоматийный образец такой эстетики как раз располагается неподалеку: в прошлом году Третьяковка внедрила в музейные залы реконструкцию «Рабочего клуба» Александра Родченко. Впрочем, Жиляев у великого конструктивиста никаких решений впрямую не заимствовал, взяв за основу своего проекта лишь саму идею «классово верного» дизайна.

Пролетарская утопия трансформирована здесь в исторический экскурс по способам самовыражения «народных масс».

Автор, правда, не смог удержаться от сочинительства и выдал ряд своих произведений за чужие: сконструированный из ДСП лозунг «Искусство принадлежит народу» приписан инженеру-шестидесятнику Рубену Ивановичу Белоглазову, а склеенный из спичек макет православного храма в виде серпа и молота атрибутирован железнодорожнику Илье Дмитриевичу Дондуренко.

Надо полагать, подобные приветы московскому концептуализму должны намекать на то, что художник от своих опусов слегка дистанцируется и решает тему не очень всерьез. Однако в иных случаях прорывается подлинная и вполне персональная страсть.

Стоит лишь бросить взгляд на фанерный стенд, посвященный акции «Оккупай Абай», как сразу почувствуешь: автору не до шуток.

Вовлечение актуальных процессов в пресловутый «левый дискурс» выглядит порой натянутым, как и приобщение к нему феноменов из относительно недавнего прошлого.

Выдавать самодеятельную чеканку 1970-х или граффити из социальных сетей за «разновидности творчества пролетариев» — это, пожалуй, перебор.

Но уж очень Жиляеву хочется, чтобы место «товарища маузера» занял «товарищ браузер», а кустарные поделки эпохи застоя свидетельствовали бы о никогда не гаснущей креативности нашего населения.

Стремление представить визуальную культуру многих десятилетий как отображение перманентной революции сознания приводит к почти пародийным результатам,

особенно если учесть, что к инсталляции в качестве приложения добавлены подлинные произведения двадцатых-тридцатых годов из собрания ГТГ.

А большая автопортретная скульптура, изображающая рабочего в синем комбинезоне, замахнувшегося молотом на дюшановский писсуар, и вовсе отдает откровенным фарсом.

Еще немного, и может показаться, что стеб доминирует над социальной серьезностью. И все-таки Арсений Жиляев со своей «наглядной агитацией» действительно искренен, только побаивается, вероятно, что зоилы его засмеют, поэтому укрывается за иронической маской. На художественный манифест «объединенных левых сил» выставка, пожалуй, не тянет, а вот на эстетическую программу самого автора — вполне. Остается завербовать еще сторонников.
ТЕКСТ: ВЕЛИМИР МОЙСТ
Газета.Ru