Эхо Петербурга: Как вы относитесь к идее объединения сразу четырёх учреждений культуры под эгидой Мариинского театра?

Михаил Шемякин: Вы знаете, мне сложно, что либо сказать по этому поводу. Я просто знаю о том, как сложно Гергиеву бывать в России. Он постоянно на контрактах с одним театром, с другим, с третьим. И какие толпы народа ожидают его, когда он прилетает на несколько часов, или на пару дней, для того, чтобы бухнуться в оркестровую яму и оттуда на стропах снова взлететь в небеса. Я просто не понимаю, каким образом один человек может всё объединить. Я понимаю, что сейчас очень модно говорить о вертикали власти. Наверное, ему это в голову где-то очень сильно запало. Тем более, что пример есть блистательный. Поэтому я думаю, что вот это неудержимое желание расширяться и прочее оно им руководит. И где-то даже приобретает форму маниакальности. Я бы так сказал. Потому что, вы сами знаете, Мариинка-2, Мариинка-3. А чем их заполнять? Я недавно там вручал какую-то премию художнику, и там выступала на сцене Мариинки-2 Ксения Собчак. Там было какое-то шоу. Представить, что это происходит в старой Мариинке, было бы невозможно. А в Мариинке-2 там уже выступают какие-то бизнесмены. Проводятся мероприятия. Т.е. Мариинка-2 фактически начинает сдаваться как помещение. Это уже, например, мне очень не нравится. Потому что Мариинский театр есть Мариинский театр.

Эхо Петербурга: А если говорить о тех рисках, которые в себе несёт эта история возможного объединения, видите ли вы их?

Михаил Шемякин: Вы знаете, мне здесь сложно что-то сказать. Если там будет создано какое-то уникальное руководство из талантливейших людей, передовых, образованных, чего сейчас в России очень мало. То может быть, тогда всё это и заиграет, и загудит. Но если один человек будет возглавлять это всё, а человек постоянно работает в основном в других странах, думаю, что это будет чревато весьма печальными последствиями. Я просто сам проработал изрядное количество лет в Мариинском театре и знаю характер господина Гергиева довольно неплохо. Во всяком случае, вы знаете, что на сегодняшний день развалена фактически блистательная труппа, которую создал за 15-16 лет Махар Вазиев. Сегодня он главный руководитель балета театра Ла Скала в Милане. Ему просто пришлось уйти из Мариинки из-за совершенно немыслимой атмосферы. Я сам с этим сталкивался, когда мне нужно было работать и что-либо спрашивать у Махара Вазиева. Тогда я работал с балетами. Однажды мне было заявлено маэстро о том, что «Вазиев просто нуль, и если ты хочешь работать, ты работаешь со мной, и больше не упоминай это имя». А каким образом? Я ведь работаю с балетами и с человеком, который ими руководит. Но он не имеет официальных полномочий быть действительно настоящим руководителем балета, потому что всё держит в своих руках сам Гергиев. Ни единого телодвижения, ни одного вообще сотрудника Мариинского театра без благословления, одобрения и подписи маэстро не происходит. И произойти не может. Поэтому Вазиев сам демонстративно ушёл. И вы знаете, что на сегодняшний день ушли также ведущие балетные танцоры разбежались. Говорить сегодня о труппе Мариинского театра балетной, довольно сложно.

Эхо Петербурга: Михаил Михайлович, перед интервью вы сказали, что у вас есть желание добиваться от Гергиева некой сатисфакции. Речь идёт о вашем предыдущем сотрудничестве?

Михаил Шемякин: Я просто опишу вкратце мою историю. 8 лет тому назад я выходил с Гергиевым много раз к рампе под аплодисменты, сцена была завалена цветами. Тогда я 2 года работал над триптихом балетом. Три одноактных балета. «Весна священная». Новая версия совершенно, которую в состоянии смотреть даже дети. Потому что версия первая Стравинского она довольно сложная и тяжёлая. Там есть жертвоприношения. А я это всё перенёс в царство насекомых, эльфов, фей. Потом очень интересная хореография была Данвены Пандурски. Все три балета – это была её хореография. Она была приглашена в Мариинский театр, естественно. Второй балет «Кроткая» по Достоевскому. И «Метафизический балет». И всё на фоне моих декораций. Естественно я делал все костюмы, и как обычно всё. Начиная от кресел, пуговиц. И кончая, мизансценами, если это не танцы. Вот уже прошло 8 лет. У меня до сих пор нет контракта на руках. Мне было сказано «да-да, потом, сейчас самое главное выпустить спектакль, а всё о чём мы говорим, Миша, мы подпишем потом». В итоге контракт так и не был подписан. До сих пор за эти 8 лет, как бы я не просил, сколько бы писем я не писал, мне отказано в оплате за мою работу. Т.е. хореограф получил. Люди, которые работали над спектаклями, бутафоры, все получили свои деньги. А главный художник не получил ни копейки. Сейчас я затеваю официальный процесс. Причём я уже писал Валерию, т.к. не хотел выносить это всё, как говорится, сор из избы. Но на сегодняшний день я получаю такие отповеди от юриста Мариинского театра по поводу своих денег! Мне было просто сказано, что Гергиев сказал, что никаких денег Шемякин не получит, потому что его балеты не принесли в Мариинский театр никаких больших денег. Но, а как они могли их принести, если балет показывался 2-3 раза всего. Поскольку не был подписан контракт с главным художником, труппа не имела права исполнять этот балет без контракта. Вот такая совершенно безумная ситуация, но характеризующая характер будущего Императора Всея Руси в области искусств. Музыкальных и не музыкальных. Судите сами.

Эхо Петербурга: Мы правильно вас понимаем, что вы будете обращаться в суд?

Михаил Шемякин: Мой американский адвокат уже написал официальные письма. Он пишет их в течение двух, или трёх лет и говорит театру, что мы вынуждены будем, затевать процесс. Дело даже не в деньгах. И там не очень большие деньги. Допустим, за подобный балет на западе художник получает 120 тысяч евро. Мне Гергиев должен 30 тысяч всего за двухлетнюю работу. Согласитесь, что это не очень большие деньги. Тем более, что мой балет «Щелкунчик» приносил Мариинскому театру несколько миллионов долларов в год. Я такого обращения не заслужил.

Эхо Петербурга: Михаил Михайлович, позвольте уточнить. Этот процесс будет в России?

Михаил Шемякин: Этого я не знаю. Как решит коллегия американских адвокатов. Могут ли они, поскольку маэстро там часто работает, привлечь его к суду там. Или будем делать процесс в России.

Эхо Петербурга: Как скоро прояснится эта ситуация?

Михаил Шемякин: Буквально вот сейчас в радиусе месяца. Когда все вернутся из отпусков. Нагуляются думовцы. Вернутся со своих пляжей. Будем уже в деловой России заниматься делом. Делом неприятным для меня, поверьте. Я очень люблю Мариинский театр. И знаю, сколько Гергиев сделал для театра. Какой у него блистательный оркестр и прочее. Но, как говорится и на старуху бывает проруха.

Эхо Петербурга: Если вдруг позиция Валерия Гергиева изменится и вам заплатят, то вы готовы отказаться от иска?

Михаил Шемякин: Я уже несколько раз ему предлагал, но Гергиев не говорит со мной. Дозвониться до него невозможно. Я общаюсь с ним только через юриста, который говорит о том, что «Гергиев сказал, что Шемякин денег не получит». Тогда я попросил декорации и костюмы за работу. На что мне было сказано, что за небольшую сумму мне театр готов эти костюмы и декорации отдать на временное пользование. Но с условием, которое поставил Гергиев, что эти декорации и костюмы не пойдут ни в один театр. А мне они были нужны, потому что несколько театров предложили мне поставить эти постановки. Сделать у них.

Эхо Петербурга: Т.е. вам «связывали руки» и ещё денег просили?

Михаил Шемякин: Да. Гергиев сказал: «Для выставок – пожалуйста. Сделаем такой контракт. Он может их выставлять». А что я буду выставлять? Костюмы в галереях и 20-метровые декорации? Какие будут нужны площадки, для того чтобы это выставлять? Мне они были нужны для того, чтобы они действовали в других спектаклях. Так вот он наложил на это своё «вето». Вот ещё одна из черт нашего дражайшего маэстро.

Эхо Петербурга: И последний вопрос-уточнение. У вас есть какие-то документы подтверждающие факт вашей работы? Как вы будете делать, если нет контракта?

Михаил Шемякин: Контракта нет. В том то и дело. У меня из документов есть фотографии премьер моего балета, афиши Мариинского театра. Есть такая документация. И есть письма, где мне отказано в получении денег и в получении декораций для других театров. 
источник