Привет вам, хваткие ребята.
Я просто счастлив видеть вас.
Теперь каюк пролетарьяту.
Вы наш господствующий класс.
Для вас сияют магазины
И носят девушки чулки.
Для вас веселые грузины
Из кошек жарят шашлыки.
Я поклонюся вам три раза,
Скажу вам русское «Мерси».
Пусть большей частью вы
с Кавказа,
Но вы - спасители Руси...
Я пью сегодня горько, сладко
За вас, вершители судеб,
За эту грязную палатку
И за тебя, мой «Менатеп».
Мой эксклюзивный
дистрибьютор
(Звучит-то как!
Эх, вашу мать!),
Постой, потом продашь
компьютер,
Позволь тебя поцеловать.
Встретились мы, понятное дело, в церкви. Я почему-то бы удивился, если бы поэт-политик Всеволод работал не в храме. Который, кстати, находится в трех шагах от Кремля. Это было законсервированное очарование 70-х, когда литераторы любили работать, например, кочегарами (Цой, Довлатов и др.). Я Емелина так и представлял. Промасленная спецовка, простодушная, чуть виноватая улыбка...
Мы сели спиной к Кремлю. Так было удобнее.
- Я где-то читал, что вы родились в «кремлевской семье».
- Мать работала там секретаршей. Ну и, конечно, возник типичный конфликт отцов и детей. Я до сих пор помню, как в 1971 году мы получили новую трехкомнатную квартиру на Плющихе. Тут же поставили чехословацкую мебель, хрусталь… А рядом - Академия имени Фрунзе, и там училось очень много детей офицеров. Всю жизнь по гарнизонам, по общежитиям... Помню, радостно привожу к себе домой этих ребят, у одного из них глаза стали просто квадратные, и он даже войти в квартиру боялся. Я понял, что парень никогда такого в жизни не видел, и мне стало стыдно…
- Всеволод, вы, как и многие известные литераторы (Захар Прилепин, например), сотрудничали с ныне запрещенной Национал-большевистской партией Лимонова. Объясните: почему российская богема (оставляем за скобками феноменального Дмитрия Быкова) мечется между национализмом и большевизмом?
- Из-за присущего многим чувства социальной справедливости. Как там Шариков учил - взять все и поделить… «А то что же: один в семи комнатах расселился, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет».
- Но Шариков все-таки отрицательный герой.
- Он был придуман человеком, который свысока смотрел на трудовой народ. Это обобщенный образ люмпена, карикатура на простого трудового человека. Сам Булгаков все голодные сталинские годы прекрасно жил. И если ты ешь икру, то как-то неприлично насмехаться над людьми, у которых жизнь сложилась так, что они менее образованны и по жизни едят не икру, а корочки.
- И все-таки почему желание справедливости у нас всегда превращается в «отбери и подели»?
- А как же иначе-то? Даже если честно заработал... Но общая справедливость о чем говорит? Что все должно быть поровну.
- А это разве справедливо?
- Конечно. Бог дал тебе больше таланта, а другой родился - руки из ж...пы растут, память плохая, родители алкоголики, в школу тебя пристроили не в ту, и в результате как ни прыгай, не заработаешь столько, сколько зарабатывает человек, который ворочает миллионами.
- У вас есть очень актуальный стих-угроза.
- Я сам представитель быдла,
и, подпусти меня к щели
(избирательной. - Ред.),
Я бы там такое выбрал,
что вы бы остолбенели.
Пришлось, господа демократы,
вам бы менять пеленки
И, как Путин сказал когда-то,
сбрить свои бороденки.
И что бы вы такое страшное навыбирали?
- А зачем демократам брить бороденки?
- Образ хватается за образ, рифма за рифму...
Антифашисты фашистов
всегда побеждали,
Вот русский лежит
с простреленной головой.
С его стороны конфликт
был национальный,
С противоположной
стороны - бытовой.
- Вы сейчас будете, конечно, говорить, что это тоже образ?
- Буду. Я под 282-й статьей («возбуждение межнациональной ненависти») хожу, поэтому я сразу говорю (чеканит), что ни малейшего отношения ко мне лирический герой моих текстов не имеет…
- За что вас так?
- Один из граждан с Кавказа усмотрел в моих текстах (про Манежку. - Авт.) оскорбление национального достоинства… Тут их можно понять. У нас такая межнациональная обстановка, что никто не знает, что с ней делать. Ни правительство, ни даже я... (Улыбается.)
- Ну почему же. Я нашел у вас что-то вроде рецепта. «100 человек молодежи расстрелял почитатель Канта, чтоб не били по роже местных жителей эмигранты». Ваши убеждения...
- У меня нет убеждений.
- ?!
- Я стараюсь транслировать новостную ленту… Я говорю от лица простого фабричного паренька. Он оглушен массой безумной информации, которая на него обрушивается, который дезориентирован, который, как я, не знает иностранных языков, у которого нет денег...
- А сколько таких в России?
- В Москве не так много. Но в стране, я думаю, половина жителей, а то и больше... И при этом Брейвик нетипичное для нас явление. Это в Америке бывает - школьник берет винтовку и расстреливает одноклассников.
Чуете трупный запах?
Слышите грифов ропот?
Это гниет Запад.
Это закат Европы.
Вместо белокурой бестии
Всюду царит бюрократ.
Мужики заневестились,
Вышли на гей-парад.
Европеец спешит скорей
К двери своей добраться,
Чтоб не огрести п...ей
От арабов и пакистанцев.
- Но сочувствия к Брейвику у «фабричных пареньков», судя по Интернету, много. Они радуются, что европейская мультикультурность рушится. Хотя в России с ней вообще плохо.
- Потому что многие ее не хотят. Cчитают, что приезжие их обижают, что-то отнимают...
- И что с этим делать?
- Если бы я знал! Исполнять законы, наверное, чтобы диаспора не могла своего вытащить.
- Говорите либеральные вещи.
- Да, согласен. Но, с другой стороны, что еще делать? Ну, говорят, надо отделить Кавказ - хорошо, расскажите как! Технологию покажите. А так что - запретить въезд в Москву? Я ни минуты не расист, ни на миллиметр. Но такое впечатление, что, когда мусульман становится очень много, им хочется, чтобы никто их не раздражал. Западные люди привыкли ко всему - их уже ни чадра не раздражает, ни муэдзины. А приехавших мусульман начинают раздражать кресты. В Германии, например, поднимали вопрос, дескать, изображения свиней оскорбляют чувства верующих. Поймите, я вырос в другом мире. И дожить бы хотелось в том обществе, к которому я привык... Примерно так же, кстати, исчезала античная цивилизация. Тут остается плакать, кусать локти…
- Как вы думаете, почему ваши стихи были так популярны среди участников погромов на Манежной площади?
- Не думаю, чтобы они их читали... Что до самих событий, то у нас руководство страны обращает внимание лишь на тех, кто создает им проблемы. Кавказцы с автоматами в руках завоевали себе привилегированное положение. В этом смысле русские для власти проблем не доставляют, и власть на них соответственно плевать хотела. За представителей других народов вступаются их диаспоры, а русские на фоне тотального беззакония в нашей стране оказались самым беззащитным народом. И молодежь на Манежной пыталась донести до властей свое недовольство.
- Я поймал себя на мысли, что почти все ваши стихи пусть и в гипертрофированной форме, но повторяют официальную точку зрения. Например, насчет мультикультурности и гомосексуалистов у нас полное единение Кремля и народа. Даже к мусульманам у государства есть осторожное дистанцирование.
- Мне иногда кажется, что наше руководство скорее хотело бы, чтобы страну населяли мусульмане.
- Почему вы так считаете?
- Ими легче управлять. Вот Рамзан Кадыров прекрасно управляет Чечней. Чечены довольны, все его любят, никаких там этих «с бороденками» нет, никаких оппозиционных сайтов тоже. Все говорят ему спасибо за то, что он сумел прекратить войну, получать деньги с России, как-то так их делить, в том числе и между жителями Чечни. А нашим дашь вроде все, а им еще свободу подавай. Мне кажется, наше руководство в этом смысле некоторую зависть испытывает к правителям мусульманских стран.
- Вы верующий человек?
- Бывает путь от веры к двери. Я не то что в Бога перестал верить, но мне вдруг как-то стало не очень понятно, зачем все то, что в церкви происходит.
- На вас косо не смотрят?
- Ну чего, все знают, что я бабу в алтарь не приведу, храм не подожгу, не повешусь на этом балконе…
- Слышал, подрались недавно...
- Мы уже подружились, Роман Сенчин замечательный прозаик... Я, честно говоря, сам не ахти как помню. Но как-то сидели мы с ним, выпивали, зашел разговор о Есенине. Ну если вы помните, Есенин тоже чего только из себя там ни ломал - он был и коммунист, и гомосексуалист… Роман - человек серьезный, особенно когда выпьет… «Как, Есенин - пидор?!» Ну и бьет меня по морде. В книжном магазине это было. Там была большая пьянка, юбилей...
- Всеволод, извините, но, думаю, в нормальном обществе поэт Емелин просто бы не выжил. Зачем нормальному обществу вообще поэт?
- (Смеется.) Да, это от неустроенности. В Европе это невозможно. Богатое государство может себе позволить содержать пару чудиков, дескать, жива еще, например, шотландская поэзия.
- У нас политических поэтов много?
- Андрей Орлов, Евгений Лесин. Ну и Игорь Иртеньев в Газете.ру еще существует.
- Почему «еще»?
- Мне кажется, он отстал от времени. Волну потерял.
- А что это за волна?
- Людей надо убеждать, что они не знают, что делать... В передаче, где дрался банкир Лебедев, спрашивали миллионеров, экономистов: а что сейчас происходит в мировой экономике? А всем бы надо замолчать и дружно сказать хором: ни черта мы не понимаем!
Взгляд с 6-го этажа
Поэты-воины
В России всплеск интереса к политической поэзии - это всегда неспроста. Я сравнил бы его с легким дымком над вершиной вроде бы потухшего вулкана. Признак верный - не остыл еще каменный гигант, бурлит в нем пылкая лава, заставляя всех вслушиваться с уважением. Жив еще курилка...
Так и русский народ жив, пока неравнодушен. Пока есть у него разноголосые поэты-воины, складывающие немое мироощущение масс в слова. Как, например, «современный Демьян Бедный» - Всеволод Емелин или яростный гражданин-литератор Дмитрий Быков. Конечно, просится банальное: «Поэт в России больше, чем поэт», но ничего с этим не поделаешь. Россия столетиями движется по какому-то дьявольскому кругу - от поэзии к цинизму. Но достигнув края, словно из-за инстинкта самосохранения, она снова пишет стихи...
Владимир ВОРСОБИН
КП-Ярославль