Никита Михалков: «Сегодня «как» можно получить по щелчку, а «что» — лишь через опыт, образование и воспитание — оно не родится из пустоты!»

Никита Сергеевич поздравил девятый академический набор, рассказал о принципах академической школы, концентрации, энергии и атмосфере и пообещал:


— Этот год для вас не будет легкой прогулкой. Надо понимать, что тут нет неважных вещей: что-то одно покажется неинтересным, тут же станет неинтересным и все остальное. Вы — привилегированная часть актерского цеха, вы получаете возможность взять максимум от профессии, не тратьте время попусту. Среди вас есть опытные люди, но они не должны выделяться только своим опытом. На сцену выйдут не все, а лучшие — небольшая компания с большой конкуренцией, с тем, под чем я могу подписаться, а это уже высокая планка. И здесь не надо обижаться. Как говорила моя мама: «Не проси справедливости у Бога, ведь если бы Бог был справедлив, он бы тебя уже наказал!»

Под аплодисменты учеников и коллег ректор вручил студенческие билеты семнадцати актерам, шести режиссерам, пяти продюсерам и начал первый в учебном году мастер-класс для слушателей:

— В чем заключается принцип нашей актерско-режиссерской школы? Главная задача — вооружить артистов в борьбе с неталантливым режиссером. Сегодня в один клик можно увидеть любую кинематографическую картину, все доступно, и ощущение «я могу также» очень соблазнительное и ошибочное. Это самообман: ты в самом деле можешь повторить этот результат, но движение к нему — не сможешь, а это — самое главное. Сегодня «как» можно получить по щелчку, а «что» — лишь через опыт, образование и воспитание — оно не рождается из пустоты! Если считать, что слово является результатом, то меня интересует движение к этому слову. Энергия движения к результату, возможности точно выговорить слово есть самое главное. Рождение слова как результат не состоится без трех столпов: концентрации, энергии, атмосферы.

Михаил Чехов говорил, что самые талантливые актеры, помещенные в неверную атмосферу, ничего не смогут сделать даже с самой замечательной пьесой. Что такое атмосфера? Это сложный комплекс, который невозможно создать искусственно; на съемочной площадке атмосфера — это буквально все!

Задача режиссера очень проста: он должен уметь помочь артисту, а средства бывают очень разные. Один артист требует внутреннего сосредоточения через посторонние вещи, через оскорбление. Очаровательный Юра Богатырев… Пока не заругаешь «ты посмотри на себя, что ты из себя представляешь, какой ты актер, ничтожество», не заиграет! Совсем другое дело — Олег Табаков. Мы как-то разошлись с ним в концепции сцены «Обломова», и все, уперлись, тупик. Это страшная вещь, когда актер загоняет себя в угол и уже не слышит себя, играет на автомате… Я говорю Олегу: «Хорошо, давай снимать!» Сняли, и все — мимо. Говорю: «Очень хорошо, но, знаешь, мне кажется в этом месте нужно чуть-чуть помягче…» И снова всем мимо, снимаем: «Мотор!.. Стоп! Олег, извини, кто тут разговаривает, вы что, с ума сошли?!» И снова снимаем, и снова я ору: «Стоп, кто разговаривает — вон отсюда!» И так в течение трех часов подводил к тому, чтобы Олег утомлялся от того, что хотел играть, и постепенно, ища поддержки, потому что сам уже был выработан, выходил на то, что надо. В итоге идеально сыграли при полной уверенности Табакова, что это была его концепция.

Возможностей работы с актером огромное множество, которыми обязан владеть режиссер; есть вещи, которые актер не может перепрыгнуть, в такой момент можно, например, заорать или ударить, колоть, довести до истерики, пересилить, перебить! Но что делать, если режиссер не может помочь актеру в кадре? В течение учебного периода мы должны по одной общей школе сконструировать в каждом из вас индивидуальный механизм возможностей помочь себе. Что дает сорок процентов успеха в этом деле? Диафрагма — владение ею, где рождаются и смех, и слезы, и энергия, диафрагмальное дыхание...

В общей сложности мы используем двадцать-тридцать возможностей своего тела. Но не понимаем, что поворот головы может заменить полстраницы текста, а наполненный, осознанный, энергетически собранный крупный план — длинный кусок диалога. Мы не понимаем, что тело — это не бицепсы или кубики, а — всё в нашей профессии. Актер, когда не знает, как играть, что делать в кадре, начинает суетиться, закуривать, смотреть на часы, а сконцентрированный, энергетически внутренне собранный актер может держать паузу, которая никогда не станет дырой в тексте, а будет приумножением энергии.

Во всем том, чем мы будем впоследствии заниматься, очень важно понимание значения вашего тела. Это не танец, не движение, не сценический бой, это — либо подспорье, либо замена слова тем, что Михаил Чехов называет психологическим жестом. От того как человек повернул голову, когда его окликнули, зависит дальнейшее движение сцены, исходя из характера, проявившегося в том или ином повороте. То же рука и жест. Мы можем им помочь, а можем убить напрочь всю сцену.

Гениально говорил Бергман: искусство должно потрясать, попадая в душу и сердце, минуя промежуточную посадку в области интеллекта. Это не значит, что нужно избегать интеллектуального театра или кино, однако мне очевидно, что сейчас огромнейший дефицит на попадание в сердце. Я говорю не про сентиментальность, а о том, что может отозваться: чем лучше спектакль, тем больше реальное время на сцене совпадает с временем в зале. Это эмоциональное совпадение имеет огромное значение: когда вы вытаскиваете зрителя к себе на сцену, заставляя испытывать то же, что и вы, — это всегда класс! Обидное слово «ремесло» на самом деле — величайшее слово, а владение им — огромная сила. Особенно когда вам некому помочь.

Почему основой наших поисков является не драматургия, а литература? Потому, что в драматургии заложено все — фабула, развитие, завязка, развязка. Литературе это не нужно: отражение луны в осколке бутылке — как говорит Треплев Заречной, — вот вам и лунная ночь! А как это состояние передать на сцене? Мы пытаемся найти сценическое воплощение литературным образам — например, ощущению пейзажа. Это развивает чувственную фантазию, опыт создания атмосферы. Как это сделать, из чего? Речь о погружении в атмосферу произведения беззащитным, безоружным для того, чтобы передать нужное состояние… Любое искусство пытается быть похожим на музыку, и мы стремимся к тому, чтобы осуществилось гармоническое существование на сцене или экране, это есть основа искусства.

Есть еще одна важная вещь, и это не самореклама, а дело: я буду настаивать на том, чтобы вы смотрели мою авторскую передачу «Бесогон». Почему? Наши актеры стали задавать конкретные вопросы по текущей повестке, из которых я понял, что передо мной — чистый лист бумаги: они существуют «в тренде», в современном взгляде на происходящее, не зная истории и абсолютно не понимая, что у нас просто не было другого выхода. Иначе мы бы дождались на Патриках «Леопардов». Мы проспали Украину, думали — куда они денутся? А там усердно «работали» и вырастили два поколения, которые уже никогда не повернутся к России. Только через кровь, насилие, жестокость, и нужно еще двадцать лет, чтобы вытравить сатанизм и мерзость, чтобы вырастить настоящих людей, которые будут понимать, кто они и откуда, кто их предки. Самое страшное и самое желаемое с пятнадцатого века — когда своими руками друг друга истребляет славянский мир. И никто нам не поможет, кроме нас самих. Тридцать лет после развала Советского Союза явно и неявно осуществлялось чудовищное насилие над русским самосознанием, когда вопрос «как жить» стал заменять вопрос «зачем жить». Русский человек всегда задавался этим вопросом, а другой мир — о том «как».

Когда твой уровень жизни определяется уровнем и качеством потребляемых удовольствий — это погибающее общество. Сегодня же тебе будут подсовывать удовольствия — как мыши, которой вставили электроды в голову и подсунули кнопку, дающую минимальный разряд тока в центр удовольствий, а она в какой-то момент уткнулась в нее и умерла. Это та опасность, которая нас может посетить. Никогда на моей памяти, никогда не было такого времени, как сегодня, времени, требующего определиться. И никогда уже не будет так, как раньше, а как будет — зависит от нашей концентрации. У меня нет иллюзий по этому поводу, грустно и странно: десять лет назад я изучил документы американского историка, который абсолютно спокойно, открытым текстом сказал, что задача Америки — поссорить Европу, особенно Германию с Россией. Хоть кто бы услышал, так и случилось. Самое страшное — трупы славян, истребление славянского мира. Мы успели начать операцию — неудачно, но всего за две недели до их наступления, когда на Донбассе не осталось бы ни одного живого человека, вся страшная битва была бы внутри Донбасса.

Моя точка зрения не обязательно должна быть усвоена и принята всеми, но десять лет назад у «Бесогона» было двадцать тысяч просмотров — и пятнадцать миллионов сейчас... Говорящая голова на такую аудиторию — это серьезно, и я подберу вам программы, из которых последовательно вы сможете объективно узнать, что произошло, и я не требую согласия, я требую знания фактологии. Выводы — ваше дело. Иначе вам будет трудно подходить к Бунину и Чехову с той внутренней меркой, чтобы уметь к ним прикасаться. Речь идет про кровь, про гибель людей, к этому нужно относиться ответственно, иметь мужество знать, думать, понимать, анализировать. Не может быть так, чтобы одна часть страны воевала, а другая забивала. Это не значит, что все должны ходить в камуфляже, просто внутренняя собранность должна быть иной.


После выступления Никита Михалков, как это принято на съемочной площадке, разбил о штатив камеры тарелку, дав старт новому учебному году и ответил на вопросы «Культуры»:

— За эти годы вы работали с более чем сотней ребят со всех концов страны, есть ли у них общие стереотипы или ложные представления об актерской профессии, которые вам приходилось изживать?

— Конечно, в принципе мы пытаемся помочь всем, а если это не очень возможно — просто расстаемся. Тут каждый кузнец своего несчастья. Все, что они могут получить в Академии, — просто невероятно с точки зрения возможностей. Благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко оплачивает обучение, делая для слушателей его совершенно бесплатным, остальное они должны взять сами. Кто может — тот и берет, мы никого не заставляем и не даем гарантий, что они все выйдут на сцену.

— А если брать КПД, какая часть слушателей достигает профессионального академического уровня?

— Процентов двадцать, но это уже высший класс.

— На какие душевные качества абитуриентов вы обращаете внимание при отборе?

— Самоирония, юмор — без них нам не сработаться, а еще искренность, реакция, фантазия, бесстрашие.

Поделиться