И вот она, нарядная, на праздник к нам пришла…

Новогодняя красавица-елка давно превратилась для нас в символ радости, в предвестницу чуда. Под елкой загадывают желания, под ее сенью живут детские мечты, и не случайно на родине Деда Мороза, в Великом Устюге, утверждают, что по елочным игрушкам можно прочесть историю страны.


О том, почему именно ель стала главным символом зимних праздников, догадаться несложно. Вечнозеленые, не покоряющиеся лютой стуже ветви напоминали о тепле и солнце, и в преддверии Нового года люди приносили их в свои жилища, пытаясь скрасить ожидание далекой весны. Традиция наряжать новогоднюю елку зародилась еще в XVI веке, когда жители немецкого города Страсбурга придумали украшать еловые ветви цветной бумагой, фруктами и сластями.


В России обычай встречать Новый год в ночь с 31 декабря на 1 января ввел Петр I. Его указом всем жителям Москвы было разрешено зажигать в новогоднюю ночь костры, пускать фейерверки, поздравлять друг друга и украшать дома хвойными деревьями. Однако окончательно новогодняя елка прижилась на русской почве при императоре Николае I. Его супруга Александра Федоровна, урожденная принцесса Шарлотта из Пруссии, перенесла в Россию немецкие обычаи, завоевавшие популярность сначала среди петербургских придворных, а затем и во всей стране. С середины XIX века и высшие слои российского общества, и простые обыватели стали украшать жилища елочкой с горящими свечами и раскладывать под ней подарки.

Главным зимним праздником в России, как и в Европе, считалось Рождество (25 декабря по старому стилю), а новогодняя ночь являлась его веселым продолжением. Именно поэтому в оформлении вечнозеленого древа все было призвано напомнить о светлом христианском празднике – и «вифлеемская звезда» на макушке, и ангелочки из фольги, и золоченые яблоки, олицетворявшие библейский «запретный плод», и горящие свечи, символ жертвенности Христа.

Традиции украшения рождественской елки сохранялись веками, однако мода и прогресс постепенно вносили свои коррективы в наряд лесной красавицы. К примеру, до 1900 года считалось, что елка должна быть яркой и пестрой, а вот в начале ХХ века в моду вошли ели­скромницы, оформленные в аристократической серебристобелой гамме. Стеклянные шары и украшения пришли в нашу страну из Германии и Чехии и не сразу покорили российские сердца. Гораздо привычнее для наших прадедов были елочные игрушки из ткани, ваты и папье­маше. Детвора обожала украшения съедобные: фигурки из песочного теста, обернутые в цветную фольгу, или золоченые орехи. На протяжении десятилетий доброй семейной традицией оставалось изготовление самодельных елочных украшений. Внук ярославского городского головы Ивана Вахрамеева в воспоминаниях о Рождестве 1908 года так описывает этот увлекательный процесс: «Сестра Катя и старшие братья под руководством гувернантки готовят бумажные цепи, плетут бонбоньерки из специально заготовленной стружки. Мама приносит коробки с конфетами, яблоки и мандарины, к которым нужно подвязать нитки. Работа приятная, и все заняты делом…»

О заманчивых золотых орешках и сладких елочных украшениях говорилось и в первоначальном варианте стихотворения «В лесу родилась елочка», сочиненного учительницей Раисой Кудашевой в 1903 году:

Веселей и дружней пойте, деточки!
Склонит елка скорей свои веточки.
Выбирайте себе что понравится…
Ах, спасибо тебе, ель­-красавица!

Впоследствии стихотворение было сокращено, а многие строки авторского текста забыты. И все же этот детский стишок, переложенный на музыку Леонидом Бекманом, едва ли может пожаловаться на судьбу – вот уже более ста лет в нашей стране, пожалуй, не найдется человека, не знающего его наизусть.

Во времена создания «Елочки» ярославцы отправлялись за пушистым деревцем не в лес, а на елочный базар, каждую зиму открывавшийся на Казанском бульваре. Именно сюда крестьяне целыми возами свозили елки, достигавшие порой двух вершков (около 10 сантиметров) в комле. Здесь же, на ледяном катке при ресторане Бутлера, проводились и всевозможные карнавальные шоу с непременным участием лесной красавицы.

Традиционными для Ярославля были и праздничные утренники для бедных детей, что устраивались Некрасовской библиотекой. Как правило, проводились они в манеже Николомокринских казарм 27 декабря – в день памяти поэта. Порой такие елки собирали по тысяче и более детей. При этом распорядители праздника лично раздавали пригласительные билеты детворе, обходя участок за участком лачуги и подвалы, где ютилась городская беднота. Непременным элементом таких елок было «литературное отделение», в котором артисты местной труппы читали стихотворения Некрасова, посвященные детям: «Дедушка Яков» или «Мазай и зайцы». В ожидании Деда Мороза ребята играли и танцевали, а затем, получив по ситцевому платку с гостинцами и по книжке, счастливые расходились по домам.

В советской России праздничная елка поначалу оказалась «чуждым социалистическому строю элементом». Партийные идеологи увидели в елке религиозный символ и буржуазный пережиток, да и сам Новый год стал обычным рабочим днем. Однако в 1935 году началась постепенная «реабилитация» незаслуженно отнятого у народа праздника. «Вифлеемские звезды» на елках сменились красными пятиконечными, а ангелочки уступили место самолетикам, картонным пионерам и даже шарам с портретами членов Политбюро. Тем не менее c тех пор и до наших дней именно красавица­ елка, не подвластная ни зимним ветрам, ни политическим бурям, продолжает оставаться символом самого домашнего праздника, вселяя в сердца детскую веру в чудеса.

Как нарядить елку в этом году – дело вкуса. Можно последовать традициям предков, украсив пушистые ветви игрушками собственного изготовления, можно обратиться за советом к модным журналам. Главное, чтобы сияющая, нарядная елка объединила всех членов семьи в предвкушении праздника, наполнив дом уютом, а душу теплом.
  Городские новости
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе