— Что побудило вас обратиться к теме панка? Чем вас привлекает именно эта ветвь в истории популярной культуры?

— Дух противоречия! И еще — чувство, что к панку относятся несправедливо. Вы знаете, я всегда вращался в кругах любителей старого, классического рока — ведь я был соведущим передачи о классике зарубежного рока. А в среде любителей классики рока весь панк, мягко говоря, недолюбливают. В частности, потому, что принято считать: панк-рок прикончил рок классический. Так что мне постоянно приходилось слышать скучные фразы, что панк-рок — это не музыка, а те, кто ее исполняют, — люди с одноклеточным мозгом.

Но я остаюсь при мнении, что иные панк-рокеры умнее и тоньше, чем некоторые так называемые классик-рокеры. Многие из столь любимых нами «классиков» рока всегда интересовались только девушками, деньгами, разными вредными веществами или крепкими напитками. И, напротив, многие панк-рокеры или те, кто их вдохновлял, были проницательными людьми, которым отнюдь не было «по барабану» то, что вокруг них происходило. И, чтобы выразить свое отношение, они использовали рок-музыку.

Ведь что такое, в сущности, рок-музыка? Это рок-н-ролл. Как говорил известный критик Лестер Бэнгс, это «хриплый вопль из самого нутра». И панки, а также их предшественники, направляли этот вопль в сторону того, что казалось им неправильным и несправедливым. Они сделали его осмысленным, блестяще соединили форму и содержание. Кроме того, ранний панк-рок, а также так называемый прото-панк — это очень разнообразная, смелая, экспериментальная, зачастую непредсказуемая музыка. Она, может быть, не самая благозвучная, но отнюдь не глупая. Панк гораздо разнообразнее и интереснее, чем люди привыкли о нем думать. Это обидный стереотип, который мне очень хотелось сломать. Поэтому я и взялся за такое дело.

— Как долго шла работа над книгой? Что было самым сложным?

— Работа над книгой началась, по сути, восемнадцать лет назад, в тот момент, когда я, довольно самонадеянно, взялся делать радиосериал об истории панк-рока «Прогулки по дикой стороне». Сериал однажды закончился, но осталось ощущение, что творческие пути всех этих бунтарей, дикарей, хулиганов, чудаков, неудачников и аутсайдеров прекрасно подойдут для книги, если расписать эти пути немного подробнее — так, чтобы они превратились в истории.

Случайно или нет, но у всех персонажей эти истории были очень увлекательные, ничуть не скучные. Иногда их творческий путь напоминал комедии с черным юмором, а порой больше походил на драму. Самым трудным было держать себя в руках и сокращать эти тексты, каждый из которых сам по себе уже рисковал превратиться в небольшую книгу. Но здесь я потерпел фиаско: материала все равно накопилось не на одну, а на несколько книг.

— У книги интригующее название: «Панк рок. Предыстория». С чего же, по вашему мнению, все началось? Ведь у каждой предыстории тоже есть своя предыстория, и так до бесконечности. Панк-рок, как укоренилось в сознании большинства любителей поп-музыки, расцвел буйным цветом в середине 1970-х — вы же на страницах книги повествуете о событиях, имевших место в предыдущем десятилетии.

— Это непростой вопрос, и многие смотрят на него по-разному. Но нет сомнения в том, что философия панка была заложена в США в 1960-е годы. В лучшие свои моменты в панк-роке присутствовали два основных начала: интеллектуальное и хулиганское. Они неотделимы друг от друга. Хочется надеяться, что моя книга, очень условно говоря, — как раз об интеллектуальной стороне. Допускаю, что для многих читателей такой подход окажется неожиданным.

Именно имея целью сделать упор на интеллектуальную составляющую панка, я говорю в книге о таких культовых персонажах, как The Velvet Underground, Капитан Бифхарт и Боб Дилан. Все они отнюдь не глупые люди, которые, во многих отношениях предвосхищали панковский дух. Поэтому в данном случае мы говорим о предыстории движения.

Надеюсь, что в следующей книге появятся настоящие хулиганы, маргиналы и «отморозки». Хотя деление это, конечно, условно. Главное, чего мне хотелось добиться, — предложить любопытные истории, чтобы читатель, увлекшись, проехал свою остановку в автобусе (улыбается). Сделать тексты бодрыми, дабы передать дух той музыки. Но при этом, опираясь на реальные факты, сохранить компетентность. Кстати, еще одним непростым моментом при работе над книгой было поднять большое количество архивов, англоязычных источников и взять интервью у некоторых из участников этих событий. И я рад, что это удалось сделать.

— Принято считать, что панк-эстетика — явление не столько музыкального, сколько социального порядка, ведь играть на не всегда состроенных инструментах и орать дурным голосом — дело нехитрое. Как вы это прокомментируете?

— Это еще один из стереотипов, который мне хотелось бы подвергнуть сомнению. Особенно в отношении Америки, о которой идет речь в этой книге. Панк-рок стали активно нагружать социальным багажом уже позднее, в Британии. А в США, за некоторыми исключениями, роль «первой скрипки» играл именно музыкальный фактор — то есть это был прежде всего творческий, а не социальный эксперимент.

Американский прото-панк впитал в себя очень многое: фри-джаз Джона Колтрейна, авангард Джона Кейджа, этническую африканскую музыку, традиционный американский фолк, блюз и поэзию битников. К примеру, некоторые работы Капитана Бифхарта иногда сравнивают с творчеством Стравинского. Обо всем этом можно прочесть в книге. В любом случае, чтобы играть хороший панк-рок, нужен драйв, чувство ритма, задор, харизма и убежденность. Представление о воплях и плохо состроенных инструментах — очередное скучное клише.

— На страницах книги вы пишете: «столпы панк-рока смогли произвести фундаментальный слом в вековом сознании слушателей» и «обнулить все предыдущие достижения рока». А так ли уж необходимо что-то «ломать» или «обнулять», чтобы это самое сознание пошатнулось?

— Как нас учит история, если что-то ломается или обнуляется, значит, на это есть веские причины. Я думаю, что каждому новому поколению нужны свои герои, свои голоса и своя музыка. Без этого трудно чувствовать себя свободным и независимым — в противном случае останется только ощущать себя бледной тенью своих родителей и той музыки, которую они пытаются в тебя запихнуть.

В конце концов, это закон развития культуры: если ничего не делать и не менять, неизбежно наступает застой и вырождение. Панк-рок — это особенная штуковина. Хотя его первооткрыватели уже давно стали дедушками и ушли на пенсию, а то и вовсе покинули этот мир, их изобретения, наследие и ценности остаются актуальными для молодых людей и по сей день. Даже если эти молодые люди не знают, кто такие The Fugs, The Shaggs, MC5 или даже The Velvet Underground.

— В России субкультура панка тоже не обойдена вниманием, многие группы и исполнители считают себя причастными к этому движению. В чем отличие отечественного панка от западного?

— Несмотря на все разглагольствования об острой социальности явления, в западной культуре, повторюсь, панк-рок оказался неотделимым от музыки, от рок-н-ролла (в самом широком смысле этого понятия) и требований к технике его исполнения.

В нашей стране, в силу культурных особенностей, рок-н-ролл как таковой по большому счету не прижился. Вместо этого панк стал органичной частью русского рока, в котором смысловая нагрузка важнее драйва. Поэтому, как ни парадоксально, в России панк смог ассимилироваться гораздо лучше, чем многие другие зарубежные рок-стили. Он стал совершенно особенным явлением. Впрочем, сейчас граница между западным и отечественным панк-роком почти стерлась.

— Вы упомянули про возможное развитие темы. Новые тома не за горами?

— Надеюсь, продолжение, если на то будет воля читателей, увидит свет. Вторая часть об американском прото-панке 1960-х годов уже написана. Также готовы многие главы о предыстории британского панк-рока.

Надеюсь, эта серия будет продолжена: в ней хватает увлекательных сюжетов и колоритных, незаслуженно забытых персонажей. Ну, и в конце концов, дело борьбы со стереотипами, о которых я упоминал выше, негоже оставлять на полпути (смеется). 

Фотография предоставлена Михаилом Кузищевым.