Духовный стан: Алексей Рыбников и его музыка
20 июля 2020 ● "Известия"
Композитор, соединивший в своем творчестве православную традицию и авангард, отмечает юбилей.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Павел Бедняков
Для нескольких поколений его музыка стала не просто саундтреком к любимым фильмам — а саундтреком детства, отрочества, взросления. Многие, наверно, с удивлением узнавали, что песенки Красной Шапочки и Буратино, романтические мелодии из «Вам и не снилось», космические синтезаторные пассажи в «Через тернии к звездам» и пронзительные «Безнадежные карие вишни» — плоды вдохновения одного и того же композитора. Сегодня, 17 июля, Алексею Рыбникову исполняется 75 лет — «Известия» присоединяются к поздравлениям.
Русский век
В биографии Рыбникова, как в зеркале, отразился русский ХХ век — со всем его величием и трагизмом, противоречиями и закономерностями. Сын донской казачки, дочери царского офицера, и скрипача-еврея, которым вряд ли суждено было встретиться, если бы не революция, перемешавшая и поломавшая судьбы и социальные структуры. Глубоко православный человек, крещенный матерью сразу после рождения и вынужденный почти половину жизни если не скрывать, то не афишировать свою веру.
Один из крупнейших советских композиторов — и в силу цензурных ограничений для большей части публики автор блестящей, глубокой но всё же по определению слегка несерьезной музыки для кинематографа. Такова была судьба большинства композиторов, не желавших замыкаться в «скорлупе» дозволенной режимом эстетики — Шнитке, Губайдулина, Артемьев, Тухманов работали в кино, писали в стол, иногда — для «разрешенной» советской эстрады. Рыбников, впрочем, сделал смелый шаг, написав первые советские рок-оперы — «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и «Юнону и Авось» — и сумев донести их до слушателя и зрителя.
Композитор Алексей Рыбников
Фото: РИА Новости/Борис Ушмайкин
В наши времена детей часто с малолетства готовят, на американский манер, к карьере эстрадных звезд. В СССР 1950-х эстрада всё еще оставалась искусством несколько второго сорта (хотя — вспоминая Утесова, Шульженко, Бернеса — совершенно несправедливо). А вот юные таланты в «серьезных» областях получали поддержку на государственном уровне. Семья Рыбниковых-Беймшлаг (родители официально заключили брак лишь в начале 1960-х; Алеше досталась фамилия матери) переехала из крохотной комнаты без горячей воды в собственную квартиру, пусть и «однушку», благодаря содействию председателя Союза композиторов Тихона Хренникова, ознакомившегося с нотами сочинений 11-летнего Алексея. «Ванна, горячая вода! По тем временам это было что-то невероятное. Ведь раньше мы ходили мыться в баню в Оружейном переулке», — вспоминал Алексей Львович годы спустя. Но что, наверно, еще более важно, наставником мальчика в ЦМШ, а затем в консерватории был сам великий Арам Хачатурян.
Рок-музыка заинтересовала молодого композитора не сразу. «Я сочинял в серийной технике, в технике авангарда того времени. Но я не мог убить в себе эмоциональность. Ведь музыка, построенная по определенным системам, очень часто становится холодной и умозрительной. (...) Но потом все-таки мне надоел этот музыкальный язык. Когда я думал, что нужно писать следующее произведение тем же языком, мне становилось скучно и неинтересно. А если мне что-то неинтересно, я этого никогда не делаю. И в тот момент меня заинтересовала рок-музыка», — рассказывал Рыбников в интервью «Известиям».
Русский «Авось»
Добиться воплощения своих идей в жизнь оказалось непросто. «Звезду и смерть» худсовет (как невинно называлось в советское времена цензурное ведомство) отвергал 11 раз! «Юнону и Авось» Рыбникову и руководителю «Ленкома» Марку Захарову удалось, впрочем, «пробить» с первого раза. Возможно, в этом было и вмешательство высших сил. Как вспоминал автор либретто Андрей Вознесенский, «Марк повез меня на такси в Елоховский собор. «Есть еще кое-кто, который может помочь», — сказал он. В Елоховской церкви мы поставили свечки у иконы героини нашего спектакля — Казанской Божьей Матери. И утром постановка оперы была разрешена! Маленькие образки нашей святой заступницы я отвез Караченцову и Шаниной».
Композитор Алексей Рыбников (слева) и певец Театра имени Ленинского комсомола Геннадий Трофимов (справа) на озвучивании роли Хоакина Мурьеты в фильме «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты»
Фото: РИА Новости/Борис Ушмайкин
«Юнона и Авось» сыграла огромную роль в судьбе всех, кто имел отношение к спектаклю, — не исключая, конечно, и Рыбникова. Префикс «рок» старательно избегался, чтобы избежать неприятностей с цензурой — но все прекрасно понимали, что имеется в виду под определением «современная опера». Запись, сделанная еще в 1980-м до самой постановки, была выпущена «Мелодией» двойным лонгплеем спустя год после премьеры в «Ленкоме» — общий тираж альбома в советское время оценивается в несколько миллионов экземпляров.
Сам спектакль мгновенно стал аншлаговым для театра (собственно, вот уже почти четыре десятка лет именно с «Юноной и Авось» для большинства театралов ассоциируется само имя «Ленком»), но и культурным шоком для советской публики. «Уже в фойе мне стало не по себе: кругом горели свечи, всё это напоминало церковь. А в церковь советской девушке ходить не следовало», — вспоминала в частной беседе посещавшая одно из первых представлений оперы москвичка. «Юнона и Авось» в разных форматах — от концертной версии до балета — идет на сценах почти десятка театров России и зарубежья по сей день.
Но не меньшее удивление вызвала опера Рыбникова и у европейцев, познакомившихся с постановкой вскоре после москвичей. Французский модельер Пьер Карден, приятельствовавший с Вознесенским, добился только что не через самого Андропова разрешения на гастроли «Ленкома» в Париже. Успех был ошеломительным: западная публика не ожидала увидеть столь современную сценографию, смелую, раскованную игру актеров. И уж полной неожиданностью была музыка, в которой воедино сливались элементы прогрессив-рока, русской духовной музыки и западноевропейского авангарда ХХ столетия. Рыбников, уже признанный на родине лучшим композитором 1979 года, получил и международное признание.
Алексей Рыбников
Фото: РИА Новости/Владимир Федоренко
Параллельно Рыбников продолжал работать в кино. 1970-е были связаны для него в основном с детским кинематографом («Большое космическое путешествие», «Про Красную Шапочку», «Приключения Буратино», «Волк и семеро козлят на новый лад»), для которого композитор писал легкую, изящную, по-хорошему привязчивую музыку. Это были настоящие поп-хиты — недаром многие песни из тех фильмов позже вошли в репертуар исполнителей постсоветского времени. В следующее десятилетие Рыбников всё чаще активно экспериментировал с электронным звучанием, соединяя его и с традициями духовной музыки («Русь изначальная»), и с атональным авангардом («Через тернии к звездам»).
Русский дух
После того как Россия рассталась с коммунистической идеологией, композитор смог уже свободно представить мистерию «Литургия оглашенных» — сложное и музыкально, и постановочно театральное представление. В 1999 году Алексей Львович основал собственный театр, с которым работает и по сей день. Он отчаянно не соглашается почивать на лаврах — и подчиняться требованиям «формата», коммерческой необходимости или политической ситуации.
Продолжая писать музыку для кино, Рыбников вернулся к большим серьезным формам. Его симфониями, входящими в большой духовный цикл, начатый «Литургией оглашенных», дирижируют Гергиев и Курентзис. Кроме того, он всерьез занялся кинорежиссурой, перенеся на экран несколько своих сочинений.
Алексей Рыбников
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Александр Казаков
Но именно духовная, религиозная музыка начинает занимать главное место в творчестве Рыбникова. «Есть особый вид творчества — создание произведений духовной тематики. Оно в принципе незыблемо и не реагирует на происходящее в мире, потому что там уже всё произошло. В Библии уже всё написано и даже то, чем всё кончится», — сказал композитор в недавней беседе с «Известиями». Сегодня ему 75 — по нашим временам не возраст. Впереди — окончание работы над начатой еще в 2010 году оперой по «Войне и миру» и, хочется верить, множество других больших работ.
Для нескольких поколений его музыка стала не просто саундтреком к любимым фильмам — а саундтреком детства, отрочества, взросления. Многие, наверно, с удивлением узнавали, что песенки Красной Шапочки и Буратино, романтические мелодии из «Вам и не снилось», космические синтезаторные пассажи в «Через тернии к звездам» и пронзительные «Безнадежные карие вишни» — плоды вдохновения одного и того же композитора. Сегодня, 17 июля, Алексею Рыбникову исполняется 75 лет — «Известия» присоединяются к поздравлениям.
Русский век
В биографии Рыбникова, как в зеркале, отразился русский ХХ век — со всем его величием и трагизмом, противоречиями и закономерностями. Сын донской казачки, дочери царского офицера, и скрипача-еврея, которым вряд ли суждено было встретиться, если бы не революция, перемешавшая и поломавшая судьбы и социальные структуры. Глубоко православный человек, крещенный матерью сразу после рождения и вынужденный почти половину жизни если не скрывать, то не афишировать свою веру.
Один из крупнейших советских композиторов — и в силу цензурных ограничений для большей части публики автор блестящей, глубокой но всё же по определению слегка несерьезной музыки для кинематографа. Такова была судьба большинства композиторов, не желавших замыкаться в «скорлупе» дозволенной режимом эстетики — Шнитке, Губайдулина, Артемьев, Тухманов работали в кино, писали в стол, иногда — для «разрешенной» советской эстрады. Рыбников, впрочем, сделал смелый шаг, написав первые советские рок-оперы — «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и «Юнону и Авось» — и сумев донести их до слушателя и зрителя.
Композитор Алексей Рыбников
Фото: РИА Новости/Борис Ушмайкин
В наши времена детей часто с малолетства готовят, на американский манер, к карьере эстрадных звезд. В СССР 1950-х эстрада всё еще оставалась искусством несколько второго сорта (хотя — вспоминая Утесова, Шульженко, Бернеса — совершенно несправедливо). А вот юные таланты в «серьезных» областях получали поддержку на государственном уровне. Семья Рыбниковых-Беймшлаг (родители официально заключили брак лишь в начале 1960-х; Алеше досталась фамилия матери) переехала из крохотной комнаты без горячей воды в собственную квартиру, пусть и «однушку», благодаря содействию председателя Союза композиторов Тихона Хренникова, ознакомившегося с нотами сочинений 11-летнего Алексея. «Ванна, горячая вода! По тем временам это было что-то невероятное. Ведь раньше мы ходили мыться в баню в Оружейном переулке», — вспоминал Алексей Львович годы спустя. Но что, наверно, еще более важно, наставником мальчика в ЦМШ, а затем в консерватории был сам великий Арам Хачатурян.
Рок-музыка заинтересовала молодого композитора не сразу. «Я сочинял в серийной технике, в технике авангарда того времени. Но я не мог убить в себе эмоциональность. Ведь музыка, построенная по определенным системам, очень часто становится холодной и умозрительной. (...) Но потом все-таки мне надоел этот музыкальный язык. Когда я думал, что нужно писать следующее произведение тем же языком, мне становилось скучно и неинтересно. А если мне что-то неинтересно, я этого никогда не делаю. И в тот момент меня заинтересовала рок-музыка», — рассказывал Рыбников в интервью «Известиям».
Русский «Авось»
Добиться воплощения своих идей в жизнь оказалось непросто. «Звезду и смерть» худсовет (как невинно называлось в советское времена цензурное ведомство) отвергал 11 раз! «Юнону и Авось» Рыбникову и руководителю «Ленкома» Марку Захарову удалось, впрочем, «пробить» с первого раза. Возможно, в этом было и вмешательство высших сил. Как вспоминал автор либретто Андрей Вознесенский, «Марк повез меня на такси в Елоховский собор. «Есть еще кое-кто, который может помочь», — сказал он. В Елоховской церкви мы поставили свечки у иконы героини нашего спектакля — Казанской Божьей Матери. И утром постановка оперы была разрешена! Маленькие образки нашей святой заступницы я отвез Караченцову и Шаниной».
Композитор Алексей Рыбников (слева) и певец Театра имени Ленинского комсомола Геннадий Трофимов (справа) на озвучивании роли Хоакина Мурьеты в фильме «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты»
Фото: РИА Новости/Борис Ушмайкин
«Юнона и Авось» сыграла огромную роль в судьбе всех, кто имел отношение к спектаклю, — не исключая, конечно, и Рыбникова. Префикс «рок» старательно избегался, чтобы избежать неприятностей с цензурой — но все прекрасно понимали, что имеется в виду под определением «современная опера». Запись, сделанная еще в 1980-м до самой постановки, была выпущена «Мелодией» двойным лонгплеем спустя год после премьеры в «Ленкоме» — общий тираж альбома в советское время оценивается в несколько миллионов экземпляров.
Сам спектакль мгновенно стал аншлаговым для театра (собственно, вот уже почти четыре десятка лет именно с «Юноной и Авось» для большинства театралов ассоциируется само имя «Ленком»), но и культурным шоком для советской публики. «Уже в фойе мне стало не по себе: кругом горели свечи, всё это напоминало церковь. А в церковь советской девушке ходить не следовало», — вспоминала в частной беседе посещавшая одно из первых представлений оперы москвичка. «Юнона и Авось» в разных форматах — от концертной версии до балета — идет на сценах почти десятка театров России и зарубежья по сей день.
Но не меньшее удивление вызвала опера Рыбникова и у европейцев, познакомившихся с постановкой вскоре после москвичей. Французский модельер Пьер Карден, приятельствовавший с Вознесенским, добился только что не через самого Андропова разрешения на гастроли «Ленкома» в Париже. Успех был ошеломительным: западная публика не ожидала увидеть столь современную сценографию, смелую, раскованную игру актеров. И уж полной неожиданностью была музыка, в которой воедино сливались элементы прогрессив-рока, русской духовной музыки и западноевропейского авангарда ХХ столетия. Рыбников, уже признанный на родине лучшим композитором 1979 года, получил и международное признание.
Алексей Рыбников
Фото: РИА Новости/Владимир Федоренко
Параллельно Рыбников продолжал работать в кино. 1970-е были связаны для него в основном с детским кинематографом («Большое космическое путешествие», «Про Красную Шапочку», «Приключения Буратино», «Волк и семеро козлят на новый лад»), для которого композитор писал легкую, изящную, по-хорошему привязчивую музыку. Это были настоящие поп-хиты — недаром многие песни из тех фильмов позже вошли в репертуар исполнителей постсоветского времени. В следующее десятилетие Рыбников всё чаще активно экспериментировал с электронным звучанием, соединяя его и с традициями духовной музыки («Русь изначальная»), и с атональным авангардом («Через тернии к звездам»).
Русский дух
После того как Россия рассталась с коммунистической идеологией, композитор смог уже свободно представить мистерию «Литургия оглашенных» — сложное и музыкально, и постановочно театральное представление. В 1999 году Алексей Львович основал собственный театр, с которым работает и по сей день. Он отчаянно не соглашается почивать на лаврах — и подчиняться требованиям «формата», коммерческой необходимости или политической ситуации.
Продолжая писать музыку для кино, Рыбников вернулся к большим серьезным формам. Его симфониями, входящими в большой духовный цикл, начатый «Литургией оглашенных», дирижируют Гергиев и Курентзис. Кроме того, он всерьез занялся кинорежиссурой, перенеся на экран несколько своих сочинений.
Алексей Рыбников
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Александр Казаков
Но именно духовная, религиозная музыка начинает занимать главное место в творчестве Рыбникова. «Есть особый вид творчества — создание произведений духовной тематики. Оно в принципе незыблемо и не реагирует на происходящее в мире, потому что там уже всё произошло. В Библии уже всё написано и даже то, чем всё кончится», — сказал композитор в недавней беседе с «Известиями». Сегодня ему 75 — по нашим временам не возраст. Впереди — окончание работы над начатой еще в 2010 году оперой по «Войне и миру» и, хочется верить, множество других больших работ.