Но, артикулируя эту гадость, крайне важно отделить фильм от минаевского романа-первоисточника. Ибо львиная доля гадости предназначается именно книжке, тогда как лента чудесным образом избежала нескольких родовых травм. Сергея Сергеевича Минаева есть за что уважать. Его дебютный роман действительно стал культовым бестселлером, а любые кавычки вокруг этого определения суть интеллигентское жлобство (при том что антипремию «Абзац» с ремаркой «за худший перевод Бегбедера на русский язык» ему вручали за дело). И если бы Сергей Сергеевич учил других тому, чем сам овладел в совершенстве – делать деньги и разводить лохов, – цены бы ему не было. Но Сергей Сергеевич и лично, и в книжках своих читает нотации, учит духовности и честности, развенчивает мир чистогана. Дяденька землекоп, не говорите нам о звездах. Конечно, мы тут уже привыкли. Мы даже к проповеди о нестяжательстве из салона спорткара привыкли. Но привыкнуть – привыкли, а любить не обязаны. При всем своем обличительном пафосе и нападках на национальную идею РФ (она укладывается в одно слово – «бабки»), и книга, и фильм «ДухLess» являются частью этой самой идеи. Критикуя «бабки», их зарабатывают, как бы ненавидя нью-гламур, существуют в его мире – дисгармоничным, но цельным, неотделимым куском. Морализаторство нахватавшейся по верхам искусствоведения шлюхи, которой не повезло с народом (все вокруг какие-то глупые, косные и недостойные) делало персонажа романа невыносимым ублюдком, к которому не испытываешь ни симпатии, ни злобы, а одну лишь брезгливость (при том, что парень-то в общем неплохой). Однако значительная часть нытья в картину не вошла, а главную роль отдали Даниле Козловскому – одному из самых интересных актеров своего поколения. Его человечному – не по букве – персонажу и симпатизировать, и сочувствовать не стыдно, как бы ни было смешно сочувствовать человеку, чью жизнь испортили деньги, виски, тусовки и блядки. Поплачь, дорогой, поплачь. Жизнь – она как зебра... Макс Козловского уже не занимается продажами консервированного гороха «Тандюэль», а работает в крупном французском банке. Влюблен не в наивную дуру, а в соображающую активистку протестной группы «Краски» (жирный намек на «Войну» и Толоконникову не отрицает и сам режиссер). Тачки, клубы, шмотки, музыка приведены в соответствие с 2012 годом. Словом, роману, претендовавшему не на вечное, а на сиюминутный классовый срез поколения, дали вторую жизнь, благо за восемь лет его интерьерная часть сильно устарела. Зато на месте вечные ценности русской dolce vita: бухло, телки и кокс. Осталась похмельная мизантропия, когда человек не малодушен и тих (по Ерофееву), а особо услужлив, но циничен (по Минаеву). Утро героя напоминает об экранизации «Американского психопата», только на месте американского психопата – русский хозяин жизни. Всё вместе – это энциклопедия гламура и фильмов, когда-то снятых про гламур. Ничего нового, только испытанное. Итальянцы всё сказали еще полвека назад, и вот теперь подтянулись мы. Мы тоже немного итальянцы, ибо, несмотря на климат, демонстрируем типично южную терпимость к пороку и гною, от которых брезгливый север обычно воротит нос. Но то ли у акынов российского гламура и жирной жизни вовсе нет фантазии, то ли говорят они о том, чего не знают, но почему-то любой продукт на данную тему эксплуатирует одни шаблоны, тогда как русским апскейлу, пороку и шику как раз присущи не только бессмысленная беспощадность, но и неуемный креатив. Жрать живых улиток с живых женщин, охотиться на краснокнижное зверье, мешать кокаин с MDMA, класть мраморные полы на яхте и фаршировать красную икру черной икрой – это как раз очень по-русски. Иностранцы ужасаются и завидуют. Так что, герой «ДухLess» совсем и не герой, а какой-то межеумок: слишком порочный для правильного бюргера, слишком квелый для русского нувориша. Да еще и зараженный интеллигентщиной: хочется ему, чтоб было «как-то нормально», чтоб без «Камеди Клаба» и прочей попсы. При всех попытках осовременить текст книги (написанной тогда, когда русские наконец-то дорвались до сладкой буржуйской истомы – не сотнями голов, а уже десятками тысяч), порок по-прежнему иллюстрируется расширенными зрачками и трубочкой из купюры, а роскошь – типовыми пентхаусами и гладкими боками авто. Скучно. То есть – совсем скучно. Хотя речь в картине о тридцатилетних, потенциальный (и благодарный) зритель «ДухLess» значительно моложе. Клипованная картинка – ему, саунд-трек – тоже ему, слюни на запойную роскошь – всё время ему. А для тридцатилетних действие должно быть несколько сложнее. Мы, как в песне поется, «больше не любим группу «Краски». Кстати, о «Красках». Некоторой живости картине придает новая – политическая струна, которой в книге не было. К противопоставлениям оригинала (мы и они, интеллигенция и быдло, нувориши и нищеброды, модное и устаревшее, зажравшаяся Москва и духовный Питер, который еле сводит мосты с мостами) добавилось еще одно: продавшемуся «миру капитала» Максу как бы оппонирует активистка «Красок» Юля, приглашая его на баррикады, где жизнь ключом бьет. В «нулевых» это был бы не столько конфликт «правых» и «левых», сколько позиционный спор «охранителей» и «освободителей». На месте безликой корпорации, которой герой романа продал совесть за атрибуты внешней роскоши, легко представить само российское государство, поставившее скупку этой самой совести на конвейер. Теперь не так. Теперь хозяевами жизни почувствовала себя третья сила – коллективный Урал, вагон и завод. И с ее точки зрения роман Макса и Юли весьма гармоничен – «один хрен», «оба хуже», и пусть пожрут друг друга. Зато в соседнем лагере многие удовлетворенно икнут, узнав, что истеричная упакованная блондинка, ставшая жертвой провокации группы «Краски», не просто «the тёлка», а Мария Кожевникова – депутат Госдумы от «Единой России». Причем ее визгливый крик «Пи...сы, бл...дь, е...аные!» – и по сути, и по форме весьма соответствует нынешнему политическому дискурсу. Но, если уж говорить об актуальности, выданный на потребу публики оптимистичный финал (в пику оригинальному, пессимистичному) – самое надуманное и ненатуральное из того, что есть в фильме. В жизни, конечно, все было бы по-другому. Юля станцевала бы в балаклаве и получила бы два года колонии. Лидер «Красок» Авдей проходил бы подозреваемым по «болотному делу». Макс готовился бы свалить в Черногорию из «этой страны». А над всеми над ними парил бы Путин в костюме Бэтмена – герой наркотических видений героя. Парил бы, как птичка-обломинго.

Взгляд