Уединенный пошехонец 10.12.2009

На книгу собирали всем миром

ПО словам Татьяны Владимировны Соломатиной, составителя только что вышедшего сборника стихов Людмилы Николаевой, именно публикации в «Золотом кольце», в которых говорилось между прочим и о том, что пора бы вернуть стихи поэта широкому читателю, подвигли ее на то, чтобы начать сбор средств на издание. А первым и главным помощником ей в этом нелегком деле стала семья - два сына и муж. Без преувеличения можно сказать, что Татьяна Владимировна обошла весь Гаврилов-Ям в поисках материальных средств - районная и городская администрация, школы, детские сады, библиотеки, больницы, государственные и частные предприятия. Слух о благом деле распространился по городку быстро, и было немало случаев, когда прямо на квартиру Соломатиных приходили люди и приносили деньги - кто сколько мог. Татьяна Владимировна не забыла никого, всех записывала в специальную тетрадку. Не все было гладко, случалось, что и отказывали ей, и слова не очень лестные говорили в ее адрес, чуть ли не мошенницей называли. Порой руки опускались от навалившихся неудач. Но всегда на помощь ей приходила семья. И муж, и сыновья настойчиво убеждали ее в правоте того дела, которое она начала, напоминали о том, что только плохое дается легко, давали советы, охотно предлагали свою помощь. Она всегда говорила мне о том, что если бы не поддержка семьи, то у нее ничего бы не получилось. Помню, когда она в очередной раз заглянула в редакцию «Золотого кольца», чтобы рассказать о том, как идут дела, я тоже предложила ей посильную помощь, но она отказалась, заявив, что это дело гавриловямцев, что они должны сами издать своего поэта. Как жаль, что таким чувством собственного достоинства, такой ответственностью за сохранение истинных ценностей обладают у нас далеко немногие.


Но не только сбором средств приходилось заниматься. Перво-наперво надо было установить дружеский контакт с самими сестрами Николаевыми - Людмилой и Надеждой, которые поначалу не очень-то поверили в то, что из этого начинания что-нибудь получится. Когда согласие было достигнуто, началась работа по подготовке самого материала, которого за 30 лет накопилось немало. В процессе этой работы всякое бывало: случались и недолгие размолвки относительно того или иного варианта видения книги, какой-либо строчки, которую требовалось поправить, либо стихотворения, которое одна сторона хотела снять, а другая оставить. Помимо этого необходимо было вычитывать и подправлять тексты стихов, разбивать их по разделам, набирать на компьютере, разверстывать, графически оформлять, заключать договор с издательством. И уж тут ее незаменимыми помощниками были сыновья - Игорь и Юрий. Основную часть компьютерной работы сделали именно они. Старший сын, Игорь, который занимается в литературном объединении «Третья пятница» и сам пишет стихи, принимал самое деятельное участие в редактировании стихов для сборника Николаевой и их подборе. Случалось, что между матерью и сыном разгорались бурные дебаты относительно того или иного варианта, приходилось частенько звонить Николаевым, а то и бежать к ним, чтобы наконец-то достигнуть согласия. Татьяна Владимировна занималась подобным делом первый раз в жизни. Не раз признавалась она мне: «Боюсь! Наобещала людям, они мне поверили. У Люды ведь просто крылья выросли, она уже столько новых стихов написала. А вдруг у меня не получится». Говорила, но рук не опускала. Долго искала художника, который бы не просто картинки к книге нарисовал, а почувствовал ее. И нашла. Адольф Леонидович Кошелев, прежде чем взяться за художественное оформление, прочитал стихи, проникся миром поэта, его судьбой и проиллюстрировал книгу абсолютно бесплатно.
Сколько раз пришлось Татьяне Владимировне съездить в Ярославль в издательство, и не сосчитаешь - проверить поступление денег на счет, обговорить ту или иную версию дизайна обложки, вкладышей, потом пошла вычитка стихов. И тут на помощь приходил муж Иван Васильевич, всякий раз он выводил своего железного коня из гаража и вез свою беспокойную жену туда, куда ей надо. Такой вот семейный подряд по спасению духовных ценностей образовался в Гаврилов-Яме. Нашим чиновникам от культуры и в страшном сне не приснится то, что всей этой трудоемкой работой человек занимался не корысти ради, а пользы для. По совести сказать, семья Соломатиных сделала то, что должны бы по роду деятельности сделать именно наши отцы-начальники, совершенно забывшие о российской словесности. В условиях нынешнего отношения государства к культуре слова опыт Соломатиных стоит распространить по всей России.
Однажды я сама позвонила Татьяне Владимировне, чтобы справиться о том, что да как. Она как раз вернулась домой. Оказывается, ходила в лес за грибами, а возвращаясь, зашла к Николаевым, занесла и им грибков. «Мы уже совсем подружились», - радостно сообщила она. Это было видно и на презентации - Надежда Алексеевна Николаева и Татьяна Владимировна Соломатина буквально не отходили друг от друга, общее дело сблизило и подружило этих еще полгода назад чужих людей.
Конечно, в газетной статье не опишешь всего, что было, пока книга готовилась выйти к читателю. Добротная книга на 360 страницах, в зеленом кожаном переплете. Когда Татьяна Владимировна привезла Николаевым первые экземпляры книги, она сказала: «Девчонки, как хотите, а я от вас сегодня не уйду, буду радоваться вместе с вами».
22 ноября в доме культуры было многолюдно, звучала музыка. На открытии торжества присутствовали вновь избранный глава городского поселения Валерий Александрович Попов, управляющий делами районной администрации Марина Юрьевна Ширшина, управляющий делами городской администрации Надежда Николаевна Бурова. Они поднимались на сцену и говорили совсем не то, что обычно говорят большие начальники, выходя к микрофону. Никакого официоза, никаких запланированных речей, все слова шли от души. Оттого и атмосфера в зале была теплой, располагающей. Многие из выступающих не могли сдержать слез радости и не стыдились этих слез. Наверное, потому, что в данном случае речь шла о событии большого духовного накала. Ведь Людмила Николаева для Гаврилов-Яма не просто коренной житель, не просто хороший поэт, она его гордость, его символ. Символ несгибаемого духа, большого человеческого мужества, щедрого сердца. Сама Людмила на празднике быть не могла. Море цветов и добрых слов обрушилось на ее верную спутницу, на ее подругу и сиделку, первую слушательницу и первого критика ее стихов, на ее сестру, на ее Надежду. Это ей посвятила Людмила Николаева такие строки:
Моя отрада, нянька
и подруга,
Спасение из замкнутого
круга.
Сквозь боль смеюсь,
пишу стихи, как прежде,
Благодаря сестре моей -
Надежде.
Именно так и назвала Людмила свою книгу. Именно эту песню и спели потом на сцене все те, кто был задействован в концерте-презентации.
Любовь НОВИКОВА.
P.S. В ближайших номерах «Уединенного пошехонца» мы представим вашему вниманию стихи из новой книги Людмилы Николаевой.


ШАЛЯПИНСКИЙ ГОЛОС НАД ВОЛГОЙ

В поселке Шашково среди местного населения упорно ходит одна легенда. Говорят шашковцы, что был здесь Федор Иванович Шаляпин, великий русский певец.

Ав Шашкове пел он, говорят, около весьма необычной сосны. Необычной по форме, чем-то похожей на дерево бонсай. Когда я приезжала в Шашково, к такой сосне на крутом берегу Волги меня проводила Людмила Петровна Молева, учитель истории Шашковской средней школы. Может быть, это та самая, около которой и исполнял великий певец русские песни? И повод для этого нашелся очень даже хороший. Будучи здесь, в Шашкове, узнал Федор Иванович, что у него родился сын. Ну как не всколыхнуться широкой душе русского человека, как не запеть! Запел так, что его услышали на противоположном берегу, в Песочном. И все от мала до велика высыпали на улицу. Тем более звук по воде всегда разносится очень хорошо, особенно при безветренной погоде.
Это всего лишь легенда. Но она тоже имеет право на жизнь. Ведь легенды берут свое начало из истории. А что же говорит нам история? Бывал ли на самом деле Федор Иванович Шаляпин в Шашкове? И если да, то что он делал здесь, вдали от столиц?
История сохранила для потомков факты, подтверждающие пребывание в этом селе известного русского баса. Сегодня в местной школе бережно хранятся пожелтевшие листки бумаги, исписанные некрупным почерком. Это переписка 70-х годов прошлого столетия шашковских школьников с Анатолием Сергеевичем Воскресенским, сыном церковно-приходского священника Сергея Владимировича Воскресенского, который в конце XIX - начале XX века проживал со своей семьей в этом селе. Начала поиск интересных фактов из истории села Людмила Алексеевна Карпичева, учитель истории в местной школе, ее дело продолжила Валентина Александровна Круглова, а сегодня эта эстафетная палочка перешла к Людмиле Петровне Молевой.
В середине 70-х годов Анатолий Сергеевич Воскресенский приезжал из Москвы в Шашково. Именно он и поведал историю о том, что в этих местах бывал Шаляпин. Но зачем он сюда приезжал? Рядом с Шашковым находилось имение Отрадное директора императорских театров Владимира Аркадьевича Теляковского. К сожалению, до настоящего времени этот дом не сохранился. Управляющим в этом имении был Александр Ефремович Молев. Его внучка Анна Дмитриевна Овчинникова сегодня заведует музеем нашего земляка адмирала Федора Федоровича Ушакова в поселке Ермаково Рыбинского района.
- Дом у Теляковского стоял на самом берегу Волги, был он двухэтажный, - делится Анна Дмитриевна воспоминаниями. - Сюда приезжал не только Шаляпин. Бывал здесь Леонид Витальевич Собинов и другие знаменитости. Шаляпин гостил в Отрадном раза три, причем зимой. И мой дед ездил на тройке лошадей с бубенцами встречать его в Рыбинск. А потом по льду Волги они катили в имение Отрадное.
Что же из себя представляло Шашково в те времена? Анна Дмитриевна рассказывает, что во второй половине XIX века называлось оно Воздвиженское. В 1859 году здесь насчитывалось всего пять дворов, в которых проживали 35 мужчин и 46 женщин разного возраста.
Интересной достопримечательностью этого села являлась церковь, построенная коллежским советником Александром Иосифовичем Кожиным в 1775 году вместо двух деревянных церквей. Новая церковь была каменной, двухэтажной, с колокольней. Около церкви, как обычно, располагалось кладбище. Из памятников древности здесь сохранился только один - надгробная плита из известняка с надписью вязью: «Лета 7108 (1600) году октября 12 преставился раб Божий Григорий Иванов сын Тишинин». Вероятно, это один из предков Николая Ивановича Тишинина, владельца усадьбы Тихвинское, где в 1767 году останавливалась Екатерина II во время своего путешествия по Волге. И не просто так, а чтобы поздравить Николая Ивановича с именинами.
Пахотной земли при церкви было свыше 25 десятин (1 десятина равна 1,09 гектара). В сентябре 1889 года в Шашкове была открыта одноклассная школа с общежитием, построенная в основном на средства уездного Романовского земства и крестьян местной Хопылевской волости. В школе обучались 33 мальчика и 27 девочек.
Прекрасная природа, чистый воздух, тишина. Здесь можно было не только отдохнуть, но и в спокойной обстановке обсудить какие-то дела с директором императорских театров России. Наверное, это и привлекало сюда Федора Ивановича Шаляпина, великого русского певца.
Светлана БАКУНИНА,
Шашково - Ермаково,
Рыбинский район.


НА СТОЛБОВОЙ ДОРОЖЕНЬКЕ СОШЛИСЬ СЕМЬ МУЖИКОВ

В энергичном, напевном зачине поэмы Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» время и место действия зашифрованы:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков.
Год, в котором начались события некрасовской поэмы, исследователи творчества поэта «рассчитывают» по-разному. Н. И. Якушин полагает, что семь временнообязанных мужиков встретились поздней весной 1863 года, А. Ф. Тарасов называет 1864 год. Библиографический словарь «Русские писатели» - М., 1990 г.) относит завязку поэмы к 1865 году. Еще более сложным представляется вопрос: «в какой земле» сошлись семь мужиков? Хотя Некрасов в прологе дает читателям подсказки. Первый ориентир - «столбовая дороженька». А. В. Попов совершенно необоснованно подразумевает под ней старый Ярославско-Костромской тракт. Гораздо более логично предположение о том, что Некрасов имел в виду Московско-Ярославскую магистраль.
ЭТА версия подтверждается весо-
мыми аргументами. Творческая история поэмы нерасторжимо связана с теми местами в Ярославской и Костромской губерниях, которые хорошо знал великий поэт. В прологе поэмы встречаются три типа обозначенных селений: Заплатово, Дырявино и т. д. Названия-символы - дань поэта революционно-демократической тенденциозности, предвзятости. Измененные, переиначенные названия: Усолово - Большие Соли, Новоселово - Новоселка и т. д. и, наконец, подлинные имена сел - Великое, Иваньково...
Пахом соты медовые
Нес на базар в Великое...
«Ключ, открывающий топографию поэмы», - так определил А. В. Попов село Великое с его знаменитой ярмаркой. И действительно, это старинное крупнейшее в Ярославской губернии село, расположенное в 11 километрах от Московско-Ярославского тракта, является главной координатой места действия в прологе.
В то время расстояния 15 - 20 километров преодолевали пешком. Великоселы, например, ходили в Ярославль более коротким, нежели в наше время, путем. Вывод напрашивается сам собой: мужики встретились на повороте в сторону села Великого, куда направлялся Пахом. Некоторые некрасоведы не разделяют такую точку зрения. Писатель Б. М. Сударушкин, например, полагает, что «возле Макарова (Ростовский район - авт.) или в самом селе произошла встреча семерых мужиков, отправившихся потом в странствие по России».
Живи Пахом в Макарове, он понес бы свой товар в Ростов Великий, до которого, что называется, рукой подать. Селением, в наибольшей степени связанным с сюжетом поэмы в начале ее, было Великое.
Первое знакомство Некрасова с селом произошло, вероятно, поздней весной 1863 года. Неповторимую красоту цветущих садов Великого Некрасов запечатлел в стихотворении «Зеленый шум» (1863 г.):
Как молоком облитые,
Стоят сады вишневые,
Тихохонько шумят.
Пригреты теплым солнышком
Шумят повеселелые.
В следующем, 1864 году охоты Некрасова постепенно перемещаются из грешневских мест в окрестности Карабихи и, в частности, в лесной массив близ села Великого. В Карабихском музее вот уже более ста лет стоит чучело громадного глухаря, убитого, по семейным преданиям, возле села Великого. Эти охоты по времени совпадают с ярмаркой в Великом.
Описание ярмарки, по своим масштабам и колориту близкой к великосельской, мы находим в главе «Сельская ярмонка»:
Пришли на площадь странники:
Товару много всякого,
И видимо-невидимо
Народу!
По мнению А. Ф. Тарасова, автора книги «Некрасов в Карабихе», именно поездка в Великое в сентябре 1864 года, посещение ярмарки и послужило «последним толчком к окончательному оформлению замысла поэмы «Кому на Руси жить хорошо».
Торжище в Великом произвело на поэта сильное, неизгладимое впечатление, ведь ни одно селение в губернии не могло соперничать со старинным селом по размаху торговли, количеству лавок, питейных заведений:
Помимо складу винного,
Харчевни, ресторации,
Десятка штофных лавочек,
Трех постоялых двориков,
Да «ренскового погреба»,
Да пары кабаков
Одиннадцать кабачников
Для праздника поставили
Палатки на селе.
При каждой пять подносчиков...
Дополняет сходство с Великим упоминание о старообрядческой церкви, гостинице, объектах социального характера - училища (их в губернии можно было в то время пересчитать по пальцам), фельдшерского пункта. Вышеупомянутое мнение принадлежит
А. Ф. Некрасову. Некрасовед А. В. Попов склонен видеть в ярмарке, описанной Некрасовым в поэме, ярмарку в селе Путятине (окрестности Грешнева). Владимирский исследователь
С. Васильев пишет о ярмарке во Стере, другие называют в качестве прототипа торги в г. Муроме. Полностью отождествлять ярмарку, которую запечатлел Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо», с крупнейшим в губернии великосельским торжищем было бы неправомерно. Вероятно, каждый из литературоведов в какой-то мере прав: образ ярмарки в селе с вымышленным именем Кузьминское является собирательным.
Вышеназванные соображения позволяют утверждать, что именно здесь, на гаврилов-ямской земле, великий поэт впервые представил читателю семерых героев своей будущей поэмы и отправил их в странствие по коренной России.
Валерий ФЕДОТОВ, краевед.

МЕЧТАТЬ НА ГРАНИ ИССТУПЛЕНЬЯ

Несмотря на то что стихи Виктора Левашова публикуются не так уж и часто, имя его хорошо известно в современной литературной среде Ярославля. Наверное, потому, что Левашову удалось сформировать из своих стихов поэтический мир, который отличается редким в поэзии качеством - самоиронией. Виктор Левашов занимается в литературном объединении «Третья пятница» с первых дней его возникновения. Он не раз уходил, но неизменно возвращался, всегда на каком-то новом витке поиска. Пришла пора выйти ему и на широкого читателя.

. . .
Я жил, перебирал мотивы,
переступал со льда на лед.
Мой мир кудлатым был и сивым,
и был мой сломан эхолот.

Я шел без карты, с голым
брюхом,
не зная, есть ли глубина,
но верил в то, что мне видна
тень истины в чертах разрухи,

вакхально влившейся в мой дом,
в мой быт, в мой сон, в мои
затменья.
Но понимал меня - с трудом -
громоотвод без заземленья.

Раз выставлялся - били в морду
и выводили всей гурьбой.
Я под улыбку прятал гордость
уже с разбитою губой.
. . .
О Господи, прости за суесловье!
За тщетность рифмования
строки.
За облик мой, за причитанье
совье.
За почерк-дрянь, дрожание
руки.

За то, что Лермонтов под
брошенною розой
уже два года как лежал в земле
в мои лета. Что кладку
для навоза
бумажного я смастерил в столе.
За то, что мне не стать твоим
подобьем,
что мерзости все понимал
подробно,
но сладко жрать и мягко спать
привык.

За мой распад окрепшего
маразма.
За то, что правду не сказал
ни разу
неистовый в греховности язык.
. . .
Лечь на диван и сочинять.
Мечтать на грани исступленья,
что, взяв в разрезе поколенья,
так неплохой я, в общем, зять:
бездарность все ж
не преступленье.

Бездарность все же не порок.
Изъян, быть может, но не боле.
Как не в чести родной пророк,
психолога нет в брачной доле.
И дождик за окном продрог.

Продрог, бедняга, лижет стекла
прозрачным, сочным языком.
Осенним, дымчатым стихом
горит листва. И думать плохо
в такую непогодь легко.

Легко, забытые обиды
в такие дни расковыряв,
смотреть на сумрачные виды
и мудрецом с судьбой разбитой
лечь на диван и сочинять.
. . .
Достаточно!
Подробностей не надо!
Последняя надежда и отрада -
с консервами тушеная фасоль.
Я есть хочу. Я возжелал десерта,
кастрюльного ударного
концерта.
А паруса оставлю для Ассоль.

И берег пенный. И соленый
ветер.
И камешек, торчащий из воды.
И на шестах натянутые сети.
И облако на ледниках гряды.

Оставьте мне лишь уголок
потише.
Окно в стене. Над головою
крышу.
И право жить по собственным
часам.
Все остальное выдумаю сам.
. . .
Кузнечик в росинках лучистых
настраивал контрабас.
Уснувший на лодке мужчина
сквозь дрему карасиков пас.

Торчал поплавок из водицы,
поныривал иногда.
Но дремлет рыбак краснолицый.
Сверкает на солнце вода.
Камыш в полусне шевелился.
Буянил в листве соловей.
Из пашни грачи молчаливо
выдергивали червей.

Трещали вдали эпохально
два трактора наперебой.
Куст щавеля сочной охапкой
развесил листы над тропой.

Нечаянно в небе две тучки
растаяли на ходу.
Возможно, бывает и лучше,
но вряд ли я лучше найду.
. . .
Кому свиданья и цветочки,
а мне бы дождик переждать.
Срок годности штиблет
просрочен,
и перспективы не видать.

Сырыми шевельну носками...
Ну нету денег, хоть убей.
Стою, прохожих пропуская,
смотрю на мокрых голубей.

Что, птички божии, прохладно?
И кушать хочется давно?
Зато свободно и бесплатно,
да и смешнее, чем в кино.

Смешная осень, дождь из лейки,
и я уже смешной вполне.
Эх, мои вздохи на скамейке,
мои прогулки при луне.
. . .
Ох, ударили морозцы.
Эхма, иней поутру.
Ой, тюльпаны-мои-розы
треплет ветер на миру.

Ах, подруга из балета -
мускулистая нога -
пролетело бабье лето,
отыграло на юга.

Где в Канарах бродят пары,
в барах мини-юбок рой.
Прокатиться бы на шару,
да не вышел головой.
Нам же - ватники-ушанки,
в снежном поле путь далек.
Печь, натопленная жарко,
да в окошке огонек.
. . .
Но не прошел он, в общем,
никуда,
занудный стих от горе-патриота.
Беда, вода, сырая лебеда
на линии последнего оплота.

Как он ревел, как искренне
он выл
в своем законном праве
на свободу.
Полки поспешно отходили
в тыл,
уже не веря лучшему исходу.

Ах, патриот, тебе не повезло -
ты угодил на радостях
в учебник,
где даты жизни пылью занесло
и никому сегодня не потребны.
. . .
Как началось? С чего? Увы,
не помню.
Сказал ли что, быть может,
и не так?
И месяц наш молчанием
наполнен.
А уж мороз такой
первопрестольный,
что звездный блеск похож
на луна-парк.

Кто нападал? Кто просто
защищался?
Не в первый раз обиды
не прощаем.
Понятно ведь, пора забыть
давно.
Тьма за стеклом. Один.
Финал печален.
И Новый год испорчен,
как в кино.

Свой первый шаг навстречу
сделать просто.
(Что ущемить свою гордыню
в росте?!)
Вот ты придешь. Тебя я обниму.
И извинюсь. (Здесь вариантов -
полста).
Плюс Рождество. Так быть
же посему!

Зачем делить на правых,
виноватых?
Как в физике: взаимный
был разряд.
По пустякам мы двадцать
дней подряд,
как чужаки, в лицо не смотрим
факту,
что рушится эмоций хрупкий
ряд.

Ну, вот и ты. Вся в запахах
прогулки.
Не посмотрев, в прихожей
ставишь сумки.
Ты к зеркалу идешь,
как к алтарю.
И взгляд в окно. Спина.
В карманы руки,
я ничего, увы, не говорю.

БЕСЦЕННЫЙ ПОДАРОК ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА

Традиционно в канун дня рождения поэта Николая Алексеевича Некрасова, который приходится на 10 декабря, в ярославской юношеской библиотеке, носящей его имя и являющейся правопреемницей первой народной бесплатной библиотеки-читальни города, основанной в 1899 году, проводятся Некрасовские чтения «Некрасовское наследие - юношеству».
ВОТ и в этом году 3 декабря, уже в 6-й раз в юношеской «некрасовке» собрались те, кому дорого имя великого русского классика. С докладами, посвященными жизни и творчеству Некрасова, выступили магистранты Ярославского педагогического университета, научный сотрудник музея-усадьбы «Карабиха» Григорий Владимирович Красильников и неизменный участник чтений, большой друг библиотеки, известный и, пожалуй, единственный на сегодняшний день в России некрасовед - доцент Ярославского педагогического университета Николай Николаевич Пайков. Чуть больше месяца назад, а именно в день 110-летия старейшего книгохранилища города, Николай Николаевич преподнес библиотеке бесценный подарок из своего личного архива - полное собрание стихов Некрасова в двух томах, изданное в Санкт-Петербурге в 1886 году. На сегодняшнем некрасовском празднике заведующая библиотекой заслуженный работник культуры РФ Людмила Михайловна Климова представила собравшимся это уникальное издание.
А слушателями чтений стали старшеклассники школы N 43.
Золотое кольцо

Поделиться
Комментировать