- А чего больше – любви или смерти?
- Любовь и смерть – это имена Бога. Если мы ставим перед собой задачу свести все в одну точку, то этой точкой окажется Бог. А любовь и смерть - это то немногое, что остается на пути к нему. Когда ты начинаешь путь к Богу, перед тобой находится огромное количество объектов, а потом путь сужается, и в конце остаются только эти два понятия, за которыми и находится Он. И между любовью и смертью нет никакого противоречия, это вечные близнецы-братья Эрос и Танатос, Хаос и Космос…
- Что для вас идея русского рока и русского звучания? Что есть фирменный звук «Оргии»?
- Надо понимать, что рок, который играют в России, делится на два очень крупных и почти независимых друг от друга направления. Во-первых, есть группы, которые заимствовали стилистику у западных групп. Но если западные группы играют нечто оригинальное, то наши играют в игру. Beatles играют музыку. А наши играют в Beatles. Есть колоссальное количество групп, которые играют в Metallica, Iron Maiden, перенимая их стиль убедительно и профессионально, но это не является самостоятельным словом в искусстве. Как правило, они поют по-английски и играют именно стиль – hard-rock, heavy-metal….
Когда мы говорим о великих группах, есть понятие «узнаваемый саунд», когда по нескольким секундам музыки можно понять, кто играет, даже не слыша еще вокалиста. Это и есть неподражаемое лицо группы, у большинства наших его - нет, и они даже не понимают, что оно нужно.
- А второе направление какое?
- Есть другая история. Это русский городской романс, подъездная и подзаборная песня, к которой добавляют барабаны и получают русский рок. Именно это направление называют «говнороком», однако есть в нем некая сермяжная правда, некое русское национальное ядро, которое не везде может дорасти до оригинального звучания, но именно на стыке западных и отечественных традиций и находится истина. И именно в таком подходе и есть наше скромное ноу-хау: соединить Восток и Запад в одной группе. Наша музыка, на самом деле, подзаборная, но нас ведь невозможно в этом упрекнуть! Мы играем музыку простую, но сложную, сложную, но простую.
- В вашей музыке много западных символов, преимущественно средневековых. Как именно они связаны с «русскостью» Вашей музыки?
- Наше русское – это протяжная песня, которая впоследствии мутировала в городской романс в постпетровское время, когда русская культура стала европейской, то есть, целиком заимствованной. Но наш русский дух остался в дыхании мелодии, отражающем наше широкое пространство, и мы придумали, как это дыхание соединить с рок-музыкой. Что касается текстов, то я всегда говорил, что русские придумали постмодерн за 200 лет до его появления. Русские поэты «золотого века» писали стихи, подражая Шиллеру или Байрону, делали стилизации, преломленные через русское сердце. Это и есть наше русское, национальное, и мы занимаемся именно этим. При этом надо понимать, что когда Пушкин писал «Руслана и Людмилу», то это для него было такой же экзотикой, как немецкая или итальянская культура. Это игра в славян, а не славяне.
- И как вы применяете такой подход на практике? Как строится творческое взаимодействие в группе?
- Никогда не приходилось строить впятером на берегу моря песчаный замок? Один человек говорит: «Давайте построим замок». Второй говорит «Пусть башен будет пять». Третий добавляет еще что-то, и так далее. Если все хотят именно построить замок, а не восторжествовать над остальными, то конечный результат поражает самих создателей. Представь: делал-делал башню, вел мостик через ров… А потом отошел на два шага и видишь, какая красота получилась. И ведь это вышло у тебя, точнее – у вас всех, а ты имеешь к этому отношение. Один принес мелодию, другой – рифф, третий – текст. И все же каждая новая вещь – это головоломка, которую только предстоит решить, причем каждый раз по-разному.
- Новое произведение готово, и вы выносите его на публику. Как вы видите взаимодействие группы и аудитории?
- Искусство по сути – это алхимический процесс. Сам по себе художник гораздо мельче, пошлее, глупее, чем его произведение. Квинтэссенция, которая получается в результате, это каждый раз подарок и откровение. Каждое новое произведение ездит нам по мозгам ничуть не меньше, чем публике. Бывает, что вообще ничего не клеится, и вдруг – молния, озарение, когда к нам прилетает ангел. А вот дальше надо этого ангела удержать, построить ему домик и донести его до слушателей. Вообще самая большая награда для нас – когда наши слушатели говорят, что наша музыка оказывает исцеляющее воздействие. Говорят, что пришли на концерт в плохом настроении, а ушли сияющие. Самое главное – после создания произведения остаться не таким, как был до него. Тогда и слушатель изменится, станет больше, перерастет нас, и уже мы будем учиться у него дальше.
«Художник – это гражданин неба»
- Сент-Экзюпери писал, что в каждом человеке убит Моцарт. А многие люди могли бы творить, как вы?
- Соглашусь с Сент-Экзюпери. Знаешь, недавно мне рассказали, что Илья Лагутенко в интервью сказал, что вся проблема в том, что абсолютное большинство людей заняты не тем, что на самом деле любят. Например, хочет человек путешествовать, а он сидит в офисе. Или хочет он считать деньги, а приходится путешествовать. И таких людей на земле 95%, они все глубоко несчастливы. Слава Богу, что мы на своем месте.
- Искусство – это вообще явление полезное или бесполезное? Как должен быть связан творец и общество, которое его окружает?
- По большому счету художник – это гражданин неба. Впрочем, все люди – граждане неба… Все, что можно сделать тут – это не замыкаться, а пытаться это небо транслировать, и делается это методом Серафима Саровского: «спасайся сам и спасешь других».
- И все-таки, общество - это всегда коллективное, а художник, как правило, индивидуален. Какой может тут быть выход?
- Все, что я могу сказать, это то, что есть время бежать со всеми, а есть время бежать ото всех, и как можно быстрее.
- Итак, есть два пути, со всеми или против всех Есть ли правила которые нельзя нарушать? Многие музыканты (тот же Джим Моррисон) говорили, что правил нет. Что ты думаешь по этому поводу?
- Есть хаос и космос. Жизнь строится так, что происходит прорыв, это период хаоса. Потом вокруг - Есть хаос и космос. Жизнь строится так, что происходит прорыв, это период хаоса. Потом вокруг него выстраивается космос, достигнутые вершины покрываются оболочкой, которую снова надо прорвать. Поэтому настоящий художник чувствует момент и действует так, как этот момент требует. Если вокруг них косная материя, то они пропагандируют хаос, а если вокруг хаос, то они выстраивают в нем космос. Например, в период творчества Моррисона или ранних Led Zeppelin был период прорыва духа, рок рвал в клочки классические формы музыки. Но потом из их находок ведь возник помпезный барочный арт-рок. А еще потом пришли панки и снова снесли все к чертям. Мне кажется, надо руководствоваться мудростью Соломона о том, что «время разбрасывать камни и время собирать камни». Горе тому, что разбрасывает камни в то время, когда надо их собирать и наоборот.
- И вот, произведение готово и вынесено в мир. И дальше начинается взаимодействие, как ни крути. Многие музыканты принимают участие в концертах в поддержку или противостояние власти. Как Вы к этому относитесь?
- Я сам в этом не участвую. Не хочу вступать в отношения с нынешней российской властью, но мое отношение к коллегам, играющим в эти игры, не становится лучше или хуже из-за их игр. Да и сам не зарекаюсь, вдруг сломаюсь однажды…
- И все же ваша группа творит именно в период нулевых, когда все вроде бы пришло к тому самому нулю. Что будет дальше?
- Пророк из меня плохой. Раньше я всегда за несколько лет чувствовал, куда все может повернуться, сейчас – нет. С другой стороны, я думаю, что мощные изменения возможны, если рухнет мировая финансовая система. Есть подозрения, что в ближайшие годы это может произойти. Тогда настанет период хаоса, о котором я говорил. Я не знаю, будет ли он прекрасным или ужасным, но могу совершенно точно сказать, что сейчас в мире происходят процессы, которые оккультисты называют воплощением Аримана. Поэзия уходит из мира и остается голая прагматика.
- В чем это выражается?
- Прежде всего, в отрыве от собственных корней. Идешь по Италии, заходишь в храм и видишь толпу итальянских туристов, которые знают о фресках столько же, сколько китайские. В результате мы сталкиваемся с ситуацией голого человека на голой земле, и что с ним будет дальше – абсолютно непонятно. Возможно, будет прорыв к собственным корням, когда европейская культура снова начнет питать континент, а возможно, будет полный отрыв и уход во всемирное 3D аниме. Парадокс в том, что чем сильнее мы опираемся на собственную культуру, тем более экзотично мы выглядим. Все идут в одну сторону, а ты в другую. Возможно, то же испытывал Мандельштам, когда все хотели строить коммунизм, а он нет. Ведь если тебе кажутся сумасшедшими все остальные, то, скорее всего, безумен именно ты. И есть большое искушение почувствовать себя в безумии.
- А в чем суть 3D аниме мира и почему он возник?
- Происходит глубокий кризис европейской культуры, случившийся в результате раскола культуры светской и духовной. Монстр, выскочивший из этой трещины, подавил все. Вот недавно в интернете я видел проект плавучих городов на солнечных батареях. В этом, конечно, есть своя красота… О таких хрустальных дворцах мечтали еще коммунисты. Но к несчастью, если какую-то вещь в нашем мире можно употребить во зло или во благо, она обязательно обернется злом, как произошло с телевидением например. Так и тут – хрустальные дворцы построят, но кто в них будет плавать? Что они будут помнить о своих корнях? Уже сегодня полмира убеждено в том, что Микеланджело – это черепашка-ниндзя.
- И что делать в этом мире отдельной личности? Смириться с положением вещей? Или пытаться достичь невозможного, оставаясь заведомо обреченным на поражение?
- Снова обращусь к мудрости царя Соломона. «Многие знания – многие печали». Чем больше ты понимаешь природу происходящего, тем больше поводов огорчиться. Ведь идя за знанием, ты идешь не за пирожными. Ты идешь за ударами по морде. Зато результат такого похода – это синтетический взгляд на вещи, в нём твоя награда. На каком-то этапе познания ты всегда понимаешь, что следующий – только любовь, и именно любовь дает тебе возможность идти дальше. И вот ты идешь к любви, а идя к любви, идешь к ударам по морде, потому что это многим не нравится. Зато, совершенствуясь в любви ты становишься другом Бога в этом мире. Это многих раздражает. И они норовят проделать с тобой что-то вроде того, что они проделали собственно с Богом, когда он сюда приходил.
Зато однажды, умирая, ты будешь знать, что жизнь прожита не зря. Можно отказаться от этого пути, прожить жизнь весело и комфортно, но вот умирать будет страшно. А умирать нам всем придется.
Из века в век,
Как камни в жернова
Летят живые судьбы тех,
В ком радость, в ком любовь Его жива —
Но круг бежит,
И лишь песок струится между жерновов,
И мир лежит во мгле,
И не кончается любовь
Вперед и Вверх! (Для тех, кто видит сны), «Оргия праведников»
Русский обозреватель