На прошлой неделе на 58-м году жизни скончался Игорь Яркевич, самый, наверное, скандальный прозаик 90-х годов.
Названия его книг говорят сами за себя: "Как я и как меня", "Ум, секс, литература", "В пожизненном заключении"... Честно скажу, что его проза никогда не была мне близка из-за своей откровенной скандальности и провокативности. Но я был с ним знаком. В 90-е мы общались, и я даже думал сделать интервью с ним для "Литературной газеты", где тогда работал. Но что-то у нас не сложилось. Может быть, потому, что даже для 90-х Игорь Яркевич был слишком скандален.
Я помню, как на одной из церемоний премии "АнтиБукер" вдова Андрея Синявского Мария Васильевна Розанова поднимала в его честь бокал. Помню, как много судачили о его прозе в то время. Да и человек он был интересный, такой внешне нескладный, но умный, ни на кого не похожий. И принципиальный нонконформист, который мало заботился о своей литературной карьере.
На 58-м году жизни скончался Игорь Яркевич, самый, наверное, скандальный прозаик 90-х годов
Его друг известный режиссер Виталий Манский пишет: "К Яркевичу можно в полном объеме применить словосочетание "неоцененный современниками", потому что он был абсолютно выдающимся явлением, но на него должно было работать общество, которое бы пестовало это явление, продюсировало бы его. У него самого не было времени на это. По большому счету, Яркевич стоит в одном ряду с Сорокиным и Пелевиным, а, может быть, в каких-то проявлениях своей революционности и андеграундности превышает эти такие брендовые и состоявшиеся имена".
И я с этим готов согласиться. В самом деле Игорь Яркевич в 90-е годы был литературной фигурой, пожалуй, куда более смелой, чем Сорокин и Пелевин. Но Сорокин и Пелевин смогли вписаться в литературную ситуацию 2000-2010-х годов. Возможно, потому, что были, в отличие от Игоря, достаточно последовательны и плодовиты, смогли найти общий язык и общие интересы с крупными издательствами, а Игорь так и остался в своем скандальном прошлом. Печатался он мало, почти не появлялся в СМИ и вообще, как мне кажется, надолго ушел в литературное "отшельничество".
В некрологе, который появился в "Независимой газете", говорится: "Блестящий рассказчик, прозаик, узнаваемый с первого предложения, он много и невероятно интересно писал, но катастрофически мало печатался. Особенно, конечно, в нулевые и десятые годы... Яркевич был классическим примером "героев 90-х", он и не скрывал этого, он рвался к читателю, читатель был ему необходим, но выйти к читателю получалось не всегда... Его нечастые даже и в 90-е журнальные публикации в самом деле были заметны... Его признали лучшим писателем 1994 года и худшим писателем 1996 года... Но в обоих случаях его именно что признали. И, назвав "худшим", его тем самым назвали самым заметным".
И это тоже верно. Так и было.
В 2007 году в одном из своих очень редких интервью он сказал: "Я написал всего три романа: "Как я и как меня", "Ум, секс, литература", "В пожизненном заключении". Это трилогия. Три романа, три глыбы, этакие Толстой, Чехов и Достоевский. Но я написал около 80 рассказов и продолжаю их писать. Рассказ я никому не отдам. Защищая рассказ, я чувствую себя русским патриотом, потому что если какой-то жанр и можно назвать русским литературным жанром, то только рассказ".
Что ж, будем надеяться, что рассказы Игоря Яркевича еще ждут своей публикации, и они откроют нам его с какой-то новой, неожиданной стороны. Тем более что стилист он был несомненный.
Но сейчас я хочу сказать о другом. Игорь Яркевич был одним из "топовых" явлений так называемой "альтернативной литературы", победу которой на поле русской литературной брани в 1990 году в статье "Поминки по советской литературе" предсказывал писатель и критик Виктор Ерофеев. Статья была опубликована в "Литературной газете", до этого года являвшейся официальным органом СП СССР со всеми вытекающими отсюда идеологическими ограничениями. Так что появление статьи с таким названием было безусловно знаковым и в чем-то манифестационным жестом и для самой газеты, ставшей с 1990 года "независимым изданием".
Коротко говоря, в своей статье Виктор Ерофеев "хоронил" не только всю советскую литературу, но и основополагающие традиции всей русской классической литературы с ее морализмом и "мессианством". "Серьезной проблемой русской литературы был гиперморализм, болезнь предельного морального давления на читателя. Эта болезнь историческая и, стало быть, хроническая, ее можно найти уже у классиков XIX века Достоевского и Толстого..." - писал он. На смену этой умирающей традиции приходит "альтернативная литература", способная "к адаптации в ситуации свободного самовыражения и отказу от спекулятивной публицистичности".
Понимаю, что спустя тридцать лет спорить с Виктором Ерофеевым некорректно. Я даже думаю, что его статья сыграла положительную роль, вызвав тогда огромную и очень напряженную дискуссию. И она, конечно, уже вошла в историю русской критики.
Но... Давайте все-таки это признаем. Не состоялась "альтернативная литература" как новый эстетический метод. И большинство "звезд" 90-х годов закатились гораздо быстрее, чем большинство советских мастеров, которых автор статьи отважно "хоронил". Не буду называть имена этих "звезд", это сегодня не имеет смысла. Это уже тоже история, и довольно давняя.
Русская литература вернулась на круги своя. Стержнем по-прежнему остается исторический и социально-психологический реализм.
Стержнем русской литературы по-прежнему остается исторический и социально-психологический реализм
Просто посмотрите на книжные хиты последних лет - "Обитель" Прилепина, "Зулейха открывает глаза" Яхиной, "Брисбен" Водолазкина.
И что на это сказать? "Хотели как лучше, а получилось как всегда".