— Ну, можно специально постараться…
— Нет, специально провоцировать никого не будем.
Это не «Стратегия-31» обсуждает свою новую акцию — это организаторы поэтического фестиваля «Биеннале поэтов» планируют прогулочный маршрут. Участники фестиваля встречаются у памятников Маяковскому, Блоку, Есенину, Пушкину и другим поэтам, чтобы прочесть их стихи. Читают по-русски или на том языке, которым владеет гость, читают, даже когда с неба начинает что-то моросить. Акция называется «Классики и современники», и это одна из нескольких программ, которая уводит поэтов от привычного формата самопрезентации.
За те пять дней, что длится фестиваль, на дюжине площадок успели выступить с сольными и групповыми вечерами российские и приглашенные авторы, но организаторы намеренно разбавили биеннале окололитературными событиями, провели гостей по неочевидным и знаковым московским маршрутам, отказались от пышности и официоза, чтобы создать поле для неформального диалога. Это диалог поэта с историей и предшественниками — такова прогулка к памятникам классиков и несколько мероприятий, посвященных памяти поэтов, ушедших в 90-е и нулевые годы. Это и диалог живых поэтов — к примеру, в рамках программы «Полюса» выступили норвежская поэтесса Одвейг Кливе и швед Рагнар Стрёмберг. Как говорил Бродский, полюса создают планету, — впрочем, это надуманное противостояние, Рагнар и Одвейг легко нашли общий язык в первые же дни фестиваля. Диалог продолжается и за пределами цеха — после очередного вечера никто не расходится, слушатели подходят к любимым поэтам и на несколько часов оседают в буфете. И немедленно выпивают. Эта цитата, кстати, дала название экскурсии по дешевым рюмочным, которую провел Евгений Лесин.
В книжном клубе РГГУ Дмитрий Бак, Татьяна Бонч-Осмоловская и другие рассуждают о месте поэта в новейшей политической истории (для этого был придуман специальный термин — «поэтократия»), а в образовательном центре Московского зоопарка проводят кастинг тотемов — по мнению модераторов дискуссии, фауна Севера обладает мощным тотемическим потенциалом. И каждый вечер все собираются в «Даче на Покровке», чтобы опрокинуть стопку, обняться и засидеться до поздней ночи.
Этой осенью фестиваль проходит в восьмой раз — каждые два года президент биеннале Евгений Бунимович вместе с инициативной группой определяют тему фестиваля и круг стран, попадающих в его фокус. В этом году разработкой концепции и наполнением программы занималась «Культурная инициатива» — культур-трегеры Данил Файзов и Юрий Цветков. Тема VIII биеннале — «Северный поток», она охватывает поэзию стран Балтийского региона. Как признается сам Евгений Абрамович, первый фестиваль не имел девиза и структуры, приходилось искать участников через друзей, но очень скоро он оброс собственной программой. В чем-то она повторяла зарубежные поэтические фестивали — у Бунимовича богатый опыт чтений на международных площадках, и какие-то идеи были заимствованы оттуда. Но появились и собственные направления — например, программа «Поэты в школах».
– Поэты приняли ее не сразу, — рассказывает Евгений Бунимович, — потому что есть привычка, штамп: выступать в залах, салонах, а тут какие-то школьники. Я сказал: если хотите, чтобы у поэзии было будущее, нужно идти к детям, к подросткам. Слуцкий писал: «Интеллигентней всех в стране девятиклассники, десятиклассники: ими только что прочитаны классики и не забыты еще вполне». На московском фестивале возникли и совсем новые программы — фестиваль голосового стиха, видеоклипы на стихи, слэм. Идея слэма, правда, не нам принадлежит, но для русской поэзии это абсолютно новая форма. На эти современные формы бытования поэзии живо откликается молодежь. В этом году мы заняли молодых артистов, они читали на церемонии открытия переводы стихов наших гостей. Поэзия не должна отделяться от других искусств. Опасно, когда искусство сегментируется.
— Сейчас вы это чувствуете?
— Да. И это ведь очень провинциально, губительно для искусства, когда каждый цех отдельно — художники отдельно, музыканты отдельно, киношники… А еще мы на фестивале уходим от состязательности — поэты всегда каждый сам по себе, вы знаете, насколько это сложный и самолюбивый цех гордых одиночек. Помните — «и каждый встречал другого надменной улыбкой…». Мы не раздаем первых, вторых премий… Но вот помню, как мы награждали премией «Живая легенда» Наталью Горбаневскую. В зале в тот момент было человек триста, множество самых разных поэтов отовсюду. И все встали, устроили овацию мужественному пути этой хрупкой женщины.
— Легко ли зарубежные поэты соглашаются на участие в биеннале, или кто-то говорит: «Нет, вы что, у вас такое в стране творится…»?
— Безусловный авторитет русской поэзии важнее для поэтов всех условностей русской политики. Побывать в России, в Москве… для поэтов это — Мекка. «Русская литература», «русская поэзия» — несомненные бренды во всем мире, в отличие от русской политики, русской экономики и прочего. Россия сейчас была почетным гостем последовательно всех крупнейших книжных ярмарок мира — просто потому, что это резко увеличивает поток посетителей ярмарки.
— Почему же это не берется на вооружение теми, от кого зависит образ страны?
— Наверное, потому что они воспринимают слова «на вооружение» иначе, чем я, слишком буквально.
— С какими сложностями вам приходилось сталкиваться?
— Поэзия — это язык. Всегда есть проблема с переводами. Но мы обращаемся к нашим молодым поэтам, которые получают тексты заранее. На фестивале они часто выступают вместе с теми, чьи стихи переводили. Ну а о сложностях финансирования говорить не будем. Это общее место. Традиционно департамент культуры Москвы поддерживает биеннале.
— Как и когда у вас появилась идея поэтического фестиваля?
— Мне довелось выступать на многих поэтических фестивалях — в Париже, Брюсселе, Венеции, на других континентах — в Нью-Йорке, Монреале, Пекине… Было странно, что Москва для всех — одна из поэтических столиц мира, а у нас нет своего поэтического фестиваля. В 90-е, на сломе, было вроде бы не до фестивалей. И все же когда город готовился к двухсотлетию Пушкина, я выступил на правительстве Москвы, на обсуждении большой программы пышного юбилея, и сказал, что в ней есть все — мероприятия правительства и думы, театры, концертные залы, музеи, но нет того, о чем говорил сам юбиляр: «И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит», — не правительство Москвы, не городская дума, не филармония, а пииты! Поэт ставил на коллег по цеху, а в многостраничной программе не было ни одного живого поэта. В итоге идею международного поэтического фестиваля включили в программу праздника, и я был уверен, что этим займется комитет по культуре. Но человека, занимающегося литературой, там, представьте, не было (и сейчас нет), и мое внутреннее ненужное чувство ответственности за то, что говорю, заставило меня сделать первый фестиваль, а потом и следующие биеннале поэтов в Москве. Кстати, в наших фестивалях участвовали и те, кто потом создал свои поэтические фестивали, — их теперь немало в разных городах России.
Евгений Козаченко
Новая газета