Красный человек на рынке (о творчестве Светланы Алексиевич)

Газета «Взгляд» опубликовала прежде не публиковавшиеся фрагменты из интервью новой нобелевской лауреатки Светланы Алексиевич, которое она дала барселонскому таблоиду La Vanguardia.
«Совсем недавно я была в Москве и решила сходить в храм на службу. Вижу возле собора большое количество полицейских, бойцов подразделений по борьбе с беспорядками, много народу. Думаю, что-то случилось: нападение или еще что-то такое. Но мне говорят: «Нет, сеньора, мы собрались помолиться во славу русского ядерного оружия». Представляете? Помолиться за русское ядерное оружие! Полиция, политики и военные! Это отвратительно!
На другой день сажусь в такси, водитель меня спрашивает, православная ли я. «Нет», - отвечаю. «Тогда извините, вам придется освободить машину, поскольку это православное такси, и мы обслуживаем исключительно православных».
Вечером пошла в театр – и вижу группу казаков с нагайками, требующих отменить спектакль по Набокову. И это я говорю всего о нескольких днях в Москве. Вы понимаете – красный человек жив! Мы должны от него избавиться!»


Комментаторы кричат: «Русофобка!», кто-то её поддерживает, кто-то ругает Нобелевский комитет: зачем-де наградили литературно неодарённую Алексиевич? И всё – мимо, всё – не по существу. Дело лежит совершенно в иной плоскости.

Наша российская словесность и её качество в Нобелевском комитете никого не интересует. Интересует только одно – антироссийский пафос. В прежние времена интересовал антисоветский, сегодня - антироссийский. Или то, что может так-сяк за такой пафос сойти. Не за литературные же достоинства наградили вполне заурядный и малоинтересный роман «Доктор Живаго»! Ни будь вокруг него скандала с антисоветским привкусом – кто бы о нём вспомнил? Равно как и о творчестве Бродского. Вообразите, Бродский писал бы о комсомоле и русской природе, писал бы с точно таким талантом, какой у него был. Кто бы с ним стал носиться? Он бы пристроился в затылок кому-нибудь из длинной шеренги советский поэтов: много их было, и неплохих. А тут – выделили, вознесли. До сих пор интеллигенты с ним носятся. Поэтому литературные качества писаний Алексиевич тут ни при чём. Не в них сила.

Алексиевич – русофобка? По-моему, вовсе нет. Она просто работник рыночной экономики. И в условиях рынка производит тот товар, на который имеется платежеспособный спрос. Точно так же поступает любой участник рынка. Это я могу вам сказать как экономический оператор. Как работник торговли. Правда, торгую я иными вещами, но принцип – един.

Сегодня платежеспособный спрос со стороны хорошего, денежного западного заказчика имеется на тексты про казаков и православное такси – ну она и производит про казаков, делов-то. Могла бы и про медведей, которые ходят по улицам и пьют водку из самоваров. Рынок, господа, ничего не попишешь. Вернее, попишешь только то, что можно продать. Если хочешь эти делом зарабатывать.

Алексиевич – лгунья? Объективно – да, а субъективно … тут всё не так элементарно. Я хорошо знаю этот психологический тип. Нет, не тип литераторов – тип торговцев вообще. Продажников, как выражаются в корпоративном обиходе. Так вот у торговцев со стажем, в особенности у продавцов прямых продаж, у моих продавщиц, в частности, с годами формируется профессиональная деформация личности: они всегда стараются говорить то, что, по их соображениям, будет приятно услышать их собеседнику. Даже если тот не является покупателем. Впрочем, кто знает: сейчас не покупатель, а потом, глядишь, купит. От старого продажника почасту нельзя добиться ничего подлинного и объективного – только приятное клиенту. Это свойство настолько с годами в них укрепляется, что становится второй натурой, даже первой. Эти люди своеобразно верят в свои коммерческие россказни: ну, примерно как актёр на сцене верит, что он – Чацкий или Гамлет. Точно так и Алексиевич, полагаю, верит в свои писания.

Будет платежеспособный спрос на прославление того самого «красного человека», от которого она призывает избавиться, - будет верить и прославлять «красного человека», «а также всё, что понадобится впредь», как сказано в достопамятной «печатке Полыхаева». Будет столь же заполошно восторгаться Лениным, Сталиным, Троцким, Иваном Грозным, Малютой Скуратовым.

И это вовсе не умозрительное предположение, а установленный факт: в советском журнале «Неман», в № 9 за 1977 г. был опубликован восторженный очерк Светланы Алексиевич о Дзержинском под заголовком «Меч и пламя революции». Всё та же пылкость, что и сегодня, всё та же старательная готовность угодить клиенту:

"И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его...

Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.

Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — "меч и пламя" пролетарской революции."

Любопытно, поделилась ли очеркистка с подросшим сыном своей «влюблённостью в личность» железного Феликса? А чем делится с внуками? Думаю, зовёт на борьбу с «красным человеком»: сегодня это в ходу и в тренде, этим нынче можно заработать. Это рынок, детка. Об рынке писал ещё Владимир Ильич Ленин в 1905 г.: «Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания.»

Может ли быть по-другому в условиях капитализма и рыночной экономики? Неужто писатель не может быть независимым и писать то, что думает? Может. Но тогда он должен иметь иной источник заработка – не литературный. А ведь охота зарабатывать своими писаниями, сегодня сознание настолько монетизировалось, что человек и сам не ценит то, за что не платят деньги.
А потому, как писал много лет назад опытный писатель Вересаев, “человек садится писать не тогда, когда ему что-то нужно сказать, а тогда, когда нужно платить за квартиру, шить жене пальто”. А жена – она ведь и шубу потребовать может. Так что уж лучше сразу пристроиться к денежному клиенту. Как пристроилась Алексиевич.
Автор
domestic_lynx
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе