Граф Резанов, русского царя посол: путешествие в историю по следам «Юноны и Авось»
18 марта 2022 ● Газета "Культура"
О том, как чиновник невысокого ранга стал неудачником-послом и культовым персонажем отечественной литературы и театра.
Николай Петрович Резанов, портрет неизвестного автора около 1803 года.
Первого марта 1807 года по новому стилю умер Николай Петрович Резанов, человек, которому посвящен открытый в 2007 году в Красноярске мемориальный комплекс, главный герой знаменитого спектакля театра «Ленком» «Юнона и Авось». Похоронили его 13 марта, и в Петербург полетело — а точнее, поползло — известие о его смерти.
Март. Сибирь. Распутица. Дороги превратились в «направления», да и в европейской России с этим было не лучше. Резанова давно не существовало, но для Петербурга он был жив. Его ждали сын и дочь. О нем вспоминали в министерстве иностранных дел. Никто не знал, что жизненная одиссея блестящего авантюриста, поднявшегося со служебного дна, из армейского полка и из глубин чиновничьего чистилища, псковского суда, подошла к концу.
Ее начало было на редкость удачным. Сын небогатого, не добившегося высоких степеней чиновника, коллежского советника, служащего на краю земли, в Иркутске, тянет армейскую лямку в артиллерии, а потом оказывается в гвардейском Измайловском полку. Туда Резанова определили за красоту — судя по тому, как складывалась судьба Николая Петровича дальше, его готовили в фавориты Екатерины Великой. Мы не знаем, какая из придворных группировок ему ворожила, но статного и пригожего молодца не зря подсовывали на глаза императрице. В системе сдержек и противовесов императорского двора фаворит государыни играл огромную роль. Его враги выдвигали собственные кандидатуры, фаворит мог подставить вместо себя безобидного, послушного человека. Резанов сопровождает императрицу во время поездки в Крым, а потом его убирают из гвардии. Те, кто делал на него ставку, прогадали. Возможно, он не приглянулся императрице. А вернее всего, Резанов ей понравился — и противная сторона убрала его куда подальше.
Резанова засунули в самый дальний и пыльный служебный ящик, сделали чиновником псковского суда. В Петербурге он появится только через пять лет, и его выкинет из столицы новый фаворит императрицы, Платон Зубов. Зубов послал Резанова в Иркутск, инспектировать «Северо-Восточную компанию», торговавшую редкими мехами. Там Резанов наконец сумел поладить с богиней удачи.
Он женился на дочери основателя компании Григория Шелихова. Тот умер через полгода, и в руки Резанова перешло огромное состояние. Его чиновничья карьера оставалась скромной: Резанов был обер-секретарем Сената, заведовал его канцелярией и имел равный армейскому майору чин коллежского асессора. Он овдовел, собирался в отставку, и тут фортуна вновь ему улыбнулась. Александр I назначил его посланником в закрытую для европейцев Японию. Ее предстояло открыть для российской торговли, задача была непростой, путешествие обещало быть долгим и трудным. Поэтому часть награды Резанов получил авансом: ему пожаловали орден Анны I степени и придворный чин камергера.
Резанов разделил каюту с возглавившим экспедицию Иваном Крузенштерном. Император поставил во главе экспедиции их обоих, и они быстро поссорились. Резанов перебрался в отдельное помещеньице, отказывался из него выходить и общался с экипажем при помощи записок. В Петропавловске он заявил, что команда взбунтовалась, и потребовал казни Крузенштерна. Их удалось помирить, но кто перед кем в результате извинялся, осталось невыясненным, тут версии мореплавателя и камергера разошлись. Они поплыли в Японию, а там русскому посольству не были рады.
Теперь Резанов не выходил из отведенного ему японцами дома, к нему тоже никого не пускали. Так продолжалось полгода — затем ему вернули привезенные из Петербурга подарки и предложили отправиться восвояси. Характер у Николая Петровича был вспыльчивый, он терпеть не мог неудач, и японские должностные лица услышали всё, что Резанов к этому времени о них думал. Отправившись обратно, он велел как следует проучить японцев лейтенанту Хвостову. В распоряжении Хвостова был вооруженный пушками корабль: он нападал на японские промыслы и грузовые суда, за что впоследствии и был предан военному суду. А японцы захватили ни в чем не виноватого капитана Василия Головнина и два года держали его в тюрьме. Результатом оказалась ставшая классикой книга «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев».
Сюжет «Юноны и Авось» начинается, когда Резанов потерпел неудачу. Тут берет начало и связанный с его главным успехом сюжет, то, благодаря чему он занял скромное место в истории. Александр I был тактичным человеком, неудачнику-послу прислали в Петропавловск скромную награду, табакерку с бриллиантами. Крузенштерн поплыл дальше, в кругосветное путешествие, а Резанову приказали проинспектировать русские поселения на Аляске. От увиденного в Ново-Архангельске Резанов пришел в ужас: фактория голодала. Там добывали драгоценные меха, а местной еды не было. Продукты везли через всю Сибирь, по дороге они портились.
Калифорния, куда Резанов отправился за продуктами, принадлежала Испании, та была союзницей наполеоновской Франции — а Франция воевала с Российской империей. Ситуация была щекотливой: стрелять в русских никто не собирался, но и торговать с ними было как-то не с руки. Но у сорокадвухлетнего Резанова начался роман с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Он сделал ей предложение и получил согласие. А затем закупил такое количество провизии, которое не вмещалось в трюмы — на все ушло шесть недель. Резанов отправился в Россию, невеста обещала его ждать. Он рассчитывал, что Александр I замолвит перед папой римским слово о разрешении на брак католички и православного. С собой он вез проект русских поселений в Калифорнии, которые были должны снабжать едой меховые фактории на Аляске.
…Долгое плавание, долгое путешествие по суше — из Охотска он отправился в Петербург верхом. Сибирская весна не была благосклонна к таким рискованным путешествиям: еще стоял снег, но лед на реках уже был ненадежен. Резанов ночевал под открытым небом. Он провалился под лед. Вскоре у него началось воспаление легких, и он продолжал путешествие с высокой температурой. Затем Резанов упал со споткнувшейся лошади и ударился головой о камень. В Красноярске его путешествие закончилось. Он умер, Консепсьон узнала о его смерти только через год.
Она посвятила жизнь благотворительности, в Новой Калифорнии ее называли La Beata (Благословенная). В 1851 году Консепсьон де Аргуэльо стала монахиней.
Калифорнийские планы Резанова осуществились. К большому недовольству испанских колониальных властей, в 1812-м, в восьмидесяти километрах от Сан-Франциско преемница «Северо-Восточной» «Русско-Американская компания» построила крепость Росс. Землю для нее выменяли у местных индейцев за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и бусы. Крепость Росс защищала фермы-«ранчи», там выращивали пшеницу, виноград и даже персики, разводили скот, в самой крепости строили небольшие корабли. Когда русские колонии на Аляске начала снабжать продовольствием американская «Компания Гудзонова залива», крепость стала нерентабельна, и ее продали предпринимателю из США. После Крымской войны императорское правительство избавилось и от Аляски — ее было слишком тяжело защищать.
Так была поставлена точка в деле, оказавшемся главным в бурной жизни Николая Петровича Резанова, не попавшего «в случай гвардейца», не достигшего больших степеней чиновника и неудачника-посла, под конец жизни сделавшего большое государственное дело. А его карьера в культуре была впереди.
Памятник в Красноярске.
Помимо поэмы Вознесенского, рок-оперы Рыбникова и спектакля театра имени Ленинского комсомола, где Резанова играл Караченцов, о нем писали Вознесенский, Пикуль, Бадигин, Крапивин. В балладе американца Брета Гарта «Консепсьон де Аргуэльо» он фигурирует как «граф Резанов, русского царя посол» (Count von Resanoff, the Russian, envoy of the mighty Czar).
…Сорок лет осаду форта ветер океанский вел
С тех пор, как на север гордо русский отлетел орел.
Сорок лет твердыню форта время рушило сильней,
Крест Георгия у порта поднял гордо Монтерей.
Цитадель вся расцветилась, разукрашен пышно зал,
Путешественник известный, сэр Джордж Симпсон там блистал.
Много собралось народу на торжественный банкет,
Принимал все поздравленья гость, английский баронет.
Отзвучали речи, тосты, и застольный шум притих.
Кто-то вслух неосторожно вспомнил, как пропал жених.
Тут воскликнул сэр Джордж Симпсон: «Нет, жених не виноват!
Он погиб, погиб бедняга сорок лет тому назад.
Умер по пути в Россию, в скачке граф упал с конем.
А невеста, верно, замуж вышла, позабыв о нем.
А жива ль она?». Ответа нет, толпа вся замерла.
Конча, в черное одета, поднялась из-за стола.
Лишь под белым капюшоном на него глядел в упор
Черным углем пережженным скорбный и безумный взор.
«А жива ль она?». В молчанье четко раздались слова
Кончи в черном одеянье: «Нет, сеньор, она мертва!»
В реальности все происходило по-другому, но Николай Петрович мог бы быть доволен.
Такая память стоит высоких орденов и чинов, которых он так и не выслужил, и графского титула, которого у него не было.
Первого марта 1807 года по новому стилю умер Николай Петрович Резанов, человек, которому посвящен открытый в 2007 году в Красноярске мемориальный комплекс, главный герой знаменитого спектакля театра «Ленком» «Юнона и Авось». Похоронили его 13 марта, и в Петербург полетело — а точнее, поползло — известие о его смерти.
Март. Сибирь. Распутица. Дороги превратились в «направления», да и в европейской России с этим было не лучше. Резанова давно не существовало, но для Петербурга он был жив. Его ждали сын и дочь. О нем вспоминали в министерстве иностранных дел. Никто не знал, что жизненная одиссея блестящего авантюриста, поднявшегося со служебного дна, из армейского полка и из глубин чиновничьего чистилища, псковского суда, подошла к концу.
Ее начало было на редкость удачным. Сын небогатого, не добившегося высоких степеней чиновника, коллежского советника, служащего на краю земли, в Иркутске, тянет армейскую лямку в артиллерии, а потом оказывается в гвардейском Измайловском полку. Туда Резанова определили за красоту — судя по тому, как складывалась судьба Николая Петровича дальше, его готовили в фавориты Екатерины Великой. Мы не знаем, какая из придворных группировок ему ворожила, но статного и пригожего молодца не зря подсовывали на глаза императрице. В системе сдержек и противовесов императорского двора фаворит государыни играл огромную роль. Его враги выдвигали собственные кандидатуры, фаворит мог подставить вместо себя безобидного, послушного человека. Резанов сопровождает императрицу во время поездки в Крым, а потом его убирают из гвардии. Те, кто делал на него ставку, прогадали. Возможно, он не приглянулся императрице. А вернее всего, Резанов ей понравился — и противная сторона убрала его куда подальше.
Резанова засунули в самый дальний и пыльный служебный ящик, сделали чиновником псковского суда. В Петербурге он появится только через пять лет, и его выкинет из столицы новый фаворит императрицы, Платон Зубов. Зубов послал Резанова в Иркутск, инспектировать «Северо-Восточную компанию», торговавшую редкими мехами. Там Резанов наконец сумел поладить с богиней удачи.
Он женился на дочери основателя компании Григория Шелихова. Тот умер через полгода, и в руки Резанова перешло огромное состояние. Его чиновничья карьера оставалась скромной: Резанов был обер-секретарем Сената, заведовал его канцелярией и имел равный армейскому майору чин коллежского асессора. Он овдовел, собирался в отставку, и тут фортуна вновь ему улыбнулась. Александр I назначил его посланником в закрытую для европейцев Японию. Ее предстояло открыть для российской торговли, задача была непростой, путешествие обещало быть долгим и трудным. Поэтому часть награды Резанов получил авансом: ему пожаловали орден Анны I степени и придворный чин камергера.
Резанов разделил каюту с возглавившим экспедицию Иваном Крузенштерном. Император поставил во главе экспедиции их обоих, и они быстро поссорились. Резанов перебрался в отдельное помещеньице, отказывался из него выходить и общался с экипажем при помощи записок. В Петропавловске он заявил, что команда взбунтовалась, и потребовал казни Крузенштерна. Их удалось помирить, но кто перед кем в результате извинялся, осталось невыясненным, тут версии мореплавателя и камергера разошлись. Они поплыли в Японию, а там русскому посольству не были рады.
Теперь Резанов не выходил из отведенного ему японцами дома, к нему тоже никого не пускали. Так продолжалось полгода — затем ему вернули привезенные из Петербурга подарки и предложили отправиться восвояси. Характер у Николая Петровича был вспыльчивый, он терпеть не мог неудач, и японские должностные лица услышали всё, что Резанов к этому времени о них думал. Отправившись обратно, он велел как следует проучить японцев лейтенанту Хвостову. В распоряжении Хвостова был вооруженный пушками корабль: он нападал на японские промыслы и грузовые суда, за что впоследствии и был предан военному суду. А японцы захватили ни в чем не виноватого капитана Василия Головнина и два года держали его в тюрьме. Результатом оказалась ставшая классикой книга «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев».
Сюжет «Юноны и Авось» начинается, когда Резанов потерпел неудачу. Тут берет начало и связанный с его главным успехом сюжет, то, благодаря чему он занял скромное место в истории. Александр I был тактичным человеком, неудачнику-послу прислали в Петропавловск скромную награду, табакерку с бриллиантами. Крузенштерн поплыл дальше, в кругосветное путешествие, а Резанову приказали проинспектировать русские поселения на Аляске. От увиденного в Ново-Архангельске Резанов пришел в ужас: фактория голодала. Там добывали драгоценные меха, а местной еды не было. Продукты везли через всю Сибирь, по дороге они портились.
Калифорния, куда Резанов отправился за продуктами, принадлежала Испании, та была союзницей наполеоновской Франции — а Франция воевала с Российской империей. Ситуация была щекотливой: стрелять в русских никто не собирался, но и торговать с ними было как-то не с руки. Но у сорокадвухлетнего Резанова начался роман с пятнадцатилетней красавицей Консепсьон де Аргуэльо, дочкой коменданта крепости. Он сделал ей предложение и получил согласие. А затем закупил такое количество провизии, которое не вмещалось в трюмы — на все ушло шесть недель. Резанов отправился в Россию, невеста обещала его ждать. Он рассчитывал, что Александр I замолвит перед папой римским слово о разрешении на брак католички и православного. С собой он вез проект русских поселений в Калифорнии, которые были должны снабжать едой меховые фактории на Аляске.
…Долгое плавание, долгое путешествие по суше — из Охотска он отправился в Петербург верхом. Сибирская весна не была благосклонна к таким рискованным путешествиям: еще стоял снег, но лед на реках уже был ненадежен. Резанов ночевал под открытым небом. Он провалился под лед. Вскоре у него началось воспаление легких, и он продолжал путешествие с высокой температурой. Затем Резанов упал со споткнувшейся лошади и ударился головой о камень. В Красноярске его путешествие закончилось. Он умер, Консепсьон узнала о его смерти только через год.
Она посвятила жизнь благотворительности, в Новой Калифорнии ее называли La Beata (Благословенная). В 1851 году Консепсьон де Аргуэльо стала монахиней.
Калифорнийские планы Резанова осуществились. К большому недовольству испанских колониальных властей, в 1812-м, в восьмидесяти километрах от Сан-Франциско преемница «Северо-Восточной» «Русско-Американская компания» построила крепость Росс. Землю для нее выменяли у местных индейцев за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и бусы. Крепость Росс защищала фермы-«ранчи», там выращивали пшеницу, виноград и даже персики, разводили скот, в самой крепости строили небольшие корабли. Когда русские колонии на Аляске начала снабжать продовольствием американская «Компания Гудзонова залива», крепость стала нерентабельна, и ее продали предпринимателю из США. После Крымской войны императорское правительство избавилось и от Аляски — ее было слишком тяжело защищать.
Так была поставлена точка в деле, оказавшемся главным в бурной жизни Николая Петровича Резанова, не попавшего «в случай гвардейца», не достигшего больших степеней чиновника и неудачника-посла, под конец жизни сделавшего большое государственное дело. А его карьера в культуре была впереди.
Памятник в Красноярске.
Помимо поэмы Вознесенского, рок-оперы Рыбникова и спектакля театра имени Ленинского комсомола, где Резанова играл Караченцов, о нем писали Вознесенский, Пикуль, Бадигин, Крапивин. В балладе американца Брета Гарта «Консепсьон де Аргуэльо» он фигурирует как «граф Резанов, русского царя посол» (Count von Resanoff, the Russian, envoy of the mighty Czar).
…Сорок лет осаду форта ветер океанский вел
С тех пор, как на север гордо русский отлетел орел.
Сорок лет твердыню форта время рушило сильней,
Крест Георгия у порта поднял гордо Монтерей.
Цитадель вся расцветилась, разукрашен пышно зал,
Путешественник известный, сэр Джордж Симпсон там блистал.
Много собралось народу на торжественный банкет,
Принимал все поздравленья гость, английский баронет.
Отзвучали речи, тосты, и застольный шум притих.
Кто-то вслух неосторожно вспомнил, как пропал жених.
Тут воскликнул сэр Джордж Симпсон: «Нет, жених не виноват!
Он погиб, погиб бедняга сорок лет тому назад.
Умер по пути в Россию, в скачке граф упал с конем.
А невеста, верно, замуж вышла, позабыв о нем.
А жива ль она?». Ответа нет, толпа вся замерла.
Конча, в черное одета, поднялась из-за стола.
Лишь под белым капюшоном на него глядел в упор
Черным углем пережженным скорбный и безумный взор.
«А жива ль она?». В молчанье четко раздались слова
Кончи в черном одеянье: «Нет, сеньор, она мертва!»
В реальности все происходило по-другому, но Николай Петрович мог бы быть доволен.
Такая память стоит высоких орденов и чинов, которых он так и не выслужил, и графского титула, которого у него не было.