Город дворцов Петербург, где раньше был один-единственный лофт-проект "Этажи" и где прямо исходили завистью к Москве, в которой и "Винзавод", и FАБRИКА, и "Красный Октябрь", и ARTPLAY, дождался фабричного бума: "Ткачи", "Красное знамя", "Красный треугольник" — художественная жизнь наконец-то стала смещаться от центра к индустриальной периферии. Да что там: за минувший год в Петербурге открылось два частных музея современного искусства. Один — хороший: "Новый музей" Аслана Чехоева с изрядным собранием и отменной выставочной программой, хитом которой стала ретроспектива лучшего послевоенного абстракциониста Ленинграда Евгения Михнова-Войтенко. Другой — "Эрарта", с большим пафосом демонстрирующий необъятную коллекцию салона и китча, кое-где разбавленного современным искусством. Но Петербург вообще город контрастов: Русский музей, например, одной рукой может сделать роскошную выставку ленинградской "новой волны" "Удар кисти", а другой — несуразнейшую фотобиеннале.

Число биеннале будет увеличиваться и дальше — надо же осваивать захваченные пространства. Молодежная биеннале "Стой! Кто идет?" показала, что армия молодых людей без определенных занятий, идей и умений, прошедших обучение в одной из расплодившихся в огромном количестве школ современного искусства, готова занять своим творчеством хоть все заводы и фабрики столицы. В этой массе трудно выделиться: одно юное дарование в погоне за славой въехало на папином джипе в зал Stella Art Foundation, покалечив работу художника Андрея Кузькина и по счастливой случайности не покалечив серьезно никого из посетителей. Зато все выучили имя джип-акциониста.

Кстати, о других "уголовниках", обвиняющихся в оскорблении религиозных чувств, разжигании ненависти и прочем экстремизме. Их ряды также ширятся и растут. Кураторы "Запретного искусства" Андрей Ерофеев и Юрий Самодуров осуждены и оштрафованы по любимой всем арт-сообществом "экстремистской" статье 282 УК РФ. Организатор новосибирской "Монстрации" художник Артем Лоскутов осужден и оштрафован. Активисты "Войны" схвачены и брошены в кутузку, идеолог группы Алексей Плуцер-Сарно, не отличающийся лимоновским героизмом, малодушно сбежал из России. Вот и еще один в списке наших художественных политэмигрантов — наряду с Авдеем Тер-Оганьяном, работы которого минкультовские чиновники пытались не пустить на выставку "Русский контрапункт" в Лувр, и Олегом Мавромати, которому грозит насильственное возвращение на родину, готовую радостно встретить его судом и хоругвеносцами.

Конечно, маразм крепчает по всему миру. Католическая лига США добралась наконец до покойного Дэвида Войнаровича. При жизни художника, пораженного СПИДом и прибегавшего к языку религиозного искусства, чтобы выразить ужас надвигающейся смерти, преследовали протестанты — он выиграл у них суд. Сейчас же Национальная портретная галерея в Вашингтоне поторопилась снять с выставки войнаровичевское видео, показавшееся католикам оскорбительным. История с самоцензурой стала достоянием СМИ, они подняли бучу, ролик тут же появился в интернете, и миллионы людей, ранее не подозревавших о существовании Войнаровича, его посмотрели. Имена Ерофеева, Самодурова, Лоскутова, Тер-Оганьяна, Мавромати тоже теперь у всех на слуху. Видео "Войны" с фаллосом на разведенном Литейном мосту, вставшем как раз напротив Большого дома (это лучшее произведение современного российского искусства — дайте же ему Госпремию!), тоже попало в интернетовские топы. Правда, есть небольшая разница.

Вашингтонская Национальная портретная галерея, судя по всему, еще долго будет извиняться за трусость, а остальные музеи Америки не спешат списывать Войнаровича в спецхраны. Тогда как у нас Андрей Ерофеев полгода не может найти места для своей новой выставки, потому что музеи и арт-центры отказывают ему под предлогом ремонта и изменений в выставочном графике, а протестное искусство можно встретить лишь на сугубо маргинальных площадках и мероприятиях вроде галереи ЖИР или альтернативной молодежной биеннале "Пошел! Куда Пошел?" Дениса Мустафина. Группу "Война" готов поддержать Бэнкси, устроивший в их пользу благотворительный аукцион своих трафаретов, но не готово поддержать российское художественное сообщество в целом. Мы не состоим в этом художественном интернационале.

Это относится не только к международной солидарности трудящихся художников. И с международным культурным обменом у нас проблемы. То есть внешне все прекрасно. В "Гараж" привозят последние лондонские проекты, Stella Art Foundation показывает инсталляцию Бориса Орлова прямо в античных залах венского Kunsthistorisches Museum. А уж год России—Франции преподнес нам множество замечательных сюрпризов, от гастролей парижского Музея Пикассо до "Флюксуса", которым открылось новое здание Московского дома фотографии на Остоженке. Однако обмен между Москвой и Парижем культурным не назовешь: мы им в Лувр такой многосоставный блокбастер, как "Святая Русь", совершенно бесплатно, от чистого сердца и широты души, а они нам — счет за Пикассо. Есть в этом какое-то обидное неуважение к нашим музеям.

Впрочем, почему их должны уважать во всем мире, если их не уважают в своей же стране? Речь даже не о скудном финансировании и позорных зарплатах. Речь о том, что мнение музейного сообщества государству совершенно безразлично. Год начался со скандала с "Богоматерью Торопецкой", переданной из Русского музея — вопреки протестам сотрудников — на временное хранение в храм при элитном коттеджном поселке в Подмосковье. Год завершился принятием закона "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности", вызвавшего единодушное возмущение в музейных кругах. Закон не касается движимого имущества церкви: музеи имеют право оставить иконы у себя. Только вот "Богоматерь Торопецкая" по-прежнему гостит у влиятельных прихожан коттеджного поселка. Закон не касается объектов культурного наследия ЮНЕСКО. Только вот Новодевичий монастырь, ранее бывший филиалом Государственного исторического музея, передан РПЦ "в безвозмездное бессрочное пользование". Многие музеи пакуют чемоданы, готовясь съехать из монастырей и другой церковной недвижимости. К сожалению, музейному искусству, в отличие от современного, пустующие заводы не подходят.

Анна Толстова

Коммерсантъ