Как бродяги из Нью-Йорка и клошары в Париже, — человек без определенного места жительства выходил в Интернет и вел дневник на собственном сайте, вполне цивилизованно просил милостыню и искал помощи у властей. Но, в отличие от других стран, наше государство не стало ему помогать. Бездомному Виктору осталось уйти в лес и построить там дом. The Village попросил Виктора рассказать о том, как он оказался в лесу, и опубликовал избранные моменты из дневника бездомного.
Виктор Борисов, бездомный.
Меня зовут Виктор, и я бездомный. У меня нет ни одного родственника на земле, нет вообще ни одного близкого человека. Я вырос в школе-интернате, я не силач и не хлюпик, имею самую обычную внешность и посаженное здоровье вследствие 40 тяжело прожитых лет.
На улице я оказался не по своей воле. Я не пью, у меня отвращение к спиртным напиткам на физиологическом уровне, просто кто-то там, на Камчатке, оформил меня в покойники и завладел моим правом на квартиру, стоило мне уехать ненадолго из города.
Документов я тоже лишился. Когда при задержании, в 2004 году, сотрудники милиции отняли у меня паспорт, признав его якобы недействительным или просроченным (точную формулировку я уже не помню), на руках у меня остался военный билет. Однажды в ожидании электрички я столкнулся с подвыпившими гастарбайтерами, которым почему-то показалось, что у меня есть деньги. Чутье их обмануло, но после стычки у меня не стало и военного билета. Вместе с документами я лишился возможности работать и нормально жить: без бумаг в нашей стране невозможно найти даже временную работу, а поход в магазин за хлебом может обернутся очередным задержанием (хорошо, если на час-два, пока не установят, что я не числюсь в розыске).
Летом 2010 года в российских блогах появились фотографии жилища Виктора и его история. Фото: torpedonov
В Москву я попал без документов, без работы, без крыши над головой, а главное — без какой-либо надежды. Жил где придется. Случалось по нескольку недель ночевать у сторожей, в строительных бытовках. С наступлением холодов я начал обращаться с просьбами о помощи в различные организации — государственные, муниципальные, общественные, чисто благотворительные, — оставаться на улице зимой совсем не хотелось. Но сотрудники государственных органов в лучшем случае говорили, что ничем помочь не могут, что мне надо ехать к себе на Камчатку и добиваться всего там. В худшем — предлагали вариант лишения свободы на короткий срок (от месяца) в приемнике, где мне выдадут какую-то малозначащую бумажку. Или до пары лет в тюрьме, где мне, по их словам, уж точно восстановят документы. Муниципальным организациям, для того чтобы пристроить меня хотя бы в ночлежку для бездомных, требовалось документальное подтверждение того, что я когда-либо был прописан в Москве. Благотворительные организации могли помочь едой, — например, крупой, которую мне негде было приготовить. Но чаще тоже разводили руками или сообщали место, где пару раз в неделю можно принять от них в дар некий горячий обед. Эти обеды — отдельная история: если постоять минуту рядом с давно не моющимися бездомными, всю одежду придется стирать и кипятить, а если возможности выстирать нет, то выбрасывать, потому что в одежде гарантированно заводятся вши. Таким образом, принять в дар этот горячий обед я был не в состоянии: не мог я выкидывать свою одежду после каждого обеда.
Последним местом, которое я посетил, был очередной комитет социальной защиты. Там я получил все тот же ответ: «Ничего поделать не можем: вы не москвич». С этого момента я, чтобы прокормиться, стал просить подаяние. Того, что мне подавали, хватало только на питание и гигиену, более ни на что. Раз за разом я оставался на улице на ночь. Ночевал в подъездах, где спать можно в лучшем случае 3–4 часа. Доходило до того, что, пробудившись, я долго соображал, где именно я сегодня проснулся. На питание еще удавалось собрать, но без сна организм начал сдавать стремительно. Обеспечить себе возможность спать я мог только одним путем — уйти туда, где совсем нет людей. Весной 2008-го, будучи при смерти от истощения, я ушел в лес. Возвращаться в общество было опасно для здоровья и я твердо решил стать отшельником. Построенная в лесу, уютная, но непрочная и требующая усиленного отопления хижина, стала моим первым домом. Она позволила мне скрыться как можно дальше от населенных пунктов и сохранить себе жизнь. Так я прожил почти два года, все это время на контакт с людьми я шел лишь изредка — для того чтобы найти пропитание.
В лесу я научился использовать на все 100% функции мобильного телефона: скачивал в Интернете книги, программы, справочные материалы. Постепенно освоил язык HTML, применяемый для создания страниц в Интернете, и у меня появилась идея сделать собственный сайт. Ни до прессы, ни до телевидения, ни до каких бы то ни было органов власти достучаться, как я усвоил на своем горьком опыте, невозможно, даже если придется умирать у них на пороге. Интернет же ограничить нельзя. Это единственный шанс заявить о себе для человека, которому необходима помощь.
В июне 2010 года я создал WAP-сайт и начал вести дневник. Через полтора месяца посещаемость практически игрушечного сайта выросла так, как я не мог и ожидать. Много людей стало помогать мне: кто-то клал небольшие средства на баланс моего мобильника, некоторые встречались со мной и передавали помощь лично. Нашлись и те, кто пожелал завладеть теми крохами, которые мне передавали люди. Моя хижина была разграблена мародерами, все имущество пропало. Впрочем, на сей раз мне не пришлось бродяжничать по подъездам: теперь обо мне знало большое количество людей, среди которых нашлись те, кто приютил меня.
Сейчас я сижу в светлой теплой кухне, в уютной квартире, я одет в чистую одежду и даже сыт. Не знаю, долго ли это продлится, может быть, уже завтра я снова окажусь на улице, поэтому я полон решимости в течение следующего месяца построить новую хижину. Одно я знаю точно: она будет еще дальше от населенных пунктов.
31 декабря 2005 года. Я поверил, что в канун Нового года действительно можно обратиться к президенту. Буквально ВСЕ свои ресурсы бросил на это — не спал ночью это уж само собой, чтобы прямо с утра, опередить всех и пробиться. С мобильника, по электронной почте, через интернет... В общем идиот наивный.
9 апреля 2007 года. Ясно одно — до наступления хоть сколь-нибудь плюсовой температуры окружающей среды, ночевать придется в подъездах. Из Обнинска я не выехал. Это наукоград. Всякий наукоград отличен несколькими вещами — повальной наркоманией оборзевших малолеток, и в то же время множеством умных понимающих взрослых людей. В дом может и не пустят, но помочь могут.
15 апреля 2007 года. Живу почти в беспамятстве. Ночью, часа в два, когда почти все последние «совы» погуляли с собачкой, а последние отморозки рухнули под забор, пробираюсь в определенный днем подъезд, заимствую у какой-либо из дверей веник, привожу в порядок одну из площадок на лестнице, застилаю газетами приготовленную площадку. Сплю чутким сном и не позднее шесть утра выхожу из подъезда.
4 мая 2007 года. Ешь хоть икру с колбасой, если именно горячей пищи не потребляешь, не полезет ничего. Так и получается. Всё чаще организм отказывается принимать пищу, даже будучи в ослабленном состоянии. Несколько раз рвало. От нормальной в общем-то пищи, свежей, калорийной, не горячей только. Ясное дело какая-либо медицинская помощь для меня не существует.
15 мая 2007 года. Если я могу спать и готовить себе горячую пищу, я смогу всё. В конце концов уйду в глухую тайгу, где наконец смогу обрести дом. Дома у меня не было ни-ког-да. Дом отца в процессе гонений, я так понимаю забрало государство. А после и нас с матерью разлучило. И это совсем не 37-ой год, это нормальное советское время. То что после интерната мне обязаны предоставить жилище... наверно они об этом не знают. Уничтожать документы милиция тоже ведь не вправе.
20 сентября 2007 года. Построю дом в лесу со всем необходимым — чтобы и стол внутри был, и кровать, и умывальник. Домик надо маленький, 3 на 4 метра и то пожалуй много. Так что спешить не стоит. В начале октября, только-только прохлада начнется, я тут же, мухой и главное добротно всё сбацаю.
20 декабря 2007 года. Где-то за неделю до нового года, я обнаружил в сети Форумы Камчатки. Поначалу хотел узнать что там с моими одноклассниками. Шутка ли сколько времени прошло. Наверно все уже из себя взрослые солидные люди. Да и вообще. Пусть 1000 раз уроды, но... это ведь мои почти родственники. Интернат, та еще штука. Не каждый поймет.
10 мая 2008 года. Оказался в Курске, предложили разместиться в бетонном бункере. И всё окончилось закономерно. — Тут для тебя есть дело. — Что надо делать? — Собачьи бои.
5 марта 2010 года. Батюшка в церкви видно совсем уж с ума сошел — «Ты пока побудь там где есть, а мне напиши всю свою подноготную. Когда я проверю всё тобой написанное, тогда может быть и пущу тебя» — это он сказал промокшему замерзающему человеку, дошедшему и почти погибающему на глазах, со стучащими от холода зубами.
5 мая 2010 года. Москва. Бомжеватого вида парень, говорит, что из Белоруссии, предлагает место ночлега — одинокая сильно пьющая женщина. Стоит место недорого — бутылка да закуска, да чего-нибудь детям. Хватаюсь за возможность помыться и поспать в тепле.
16 июля 2010 года. Вечно все кричат что помогают бездомным, а те внаглую отказываются от помощи и прут к своей псевдосвободе на помойки. И работу хорошую бездомным предлагают, и ночлег удобный, ни в какую. Совсем обнаглели бомжи. Но есть ли голос у бомжа?
Координаты Виктора: http://gonchij.wen.ru/ q2212@yandex.ru
+79030100732
Даниил Трабун