Дар Баталова

Режиссер Юрий Грымов — о врожденном чувстве прекрасного у великого актера.

Сегодня замечательному артисту Алексею Баталову исполнилось бы 90 лет. От нас ушел совсем недавно — около полутора лет назад...

Так бывает: вы живете обычной жизнью — работаете, отдыхаете, смотрите телевизор, видите там известных актеров, деятелей искусства. Их много, но по непонятной вам причине к кому-то из них вы привыкаете, как к родному человеку. Глядя на его работы в кино и театре, вы не думаете про профессию — про то, как он сыграл свою новую роль. Этот человек просто становится для вас близким, предельно понятным, своим. И вы, не зная его лично, совершенно спокойно можете сказать: он хороший человек.

Вот так я воспринимал Алексея Баталова еще до нашего с ним знакомства. А познакомившись, не переставал удивляться этому ощущению: меня окутало полнейшее ощущение уюта, покоя и родства.

И это было связано не только с его «фирменным» голосом. К этому голосу можно было добавить осанку, мягкий взгляд и многое другое. Но, кроме этого, при встрече я почувствовал в нем такую живую энергетику, что это знакомство произвело на меня огромное, какое-то сейсмическое, глубинное впечатление. Потому что — и это самое важное! — масштаб Баталова не мешал ему искренне, неподдельно интересоваться любым новым человеком, с которым он знакомился. В том числе и мной. А кем был я — рядом с ним? Типичным «Васей Пупкиным». Ну да: режиссером, снявшим несколько картин, за которые не стыдно. Да, человеком, в какой-то степени почувствовавшим, что такое популярность. Но что такое — вся наша нынешняя популярность по сравнению с тем, кем был Баталов для советского кино и для советского зрителя? Я рос на фильмах, которые навсегда останутся непревзойденными вершинами нашего кино, — «Летят журавли», «Дорогой мой человек», «Бег». И они навсегда связаны с именем Алексея Баталова.

И вдруг этот человек проявляет ко мне настоящий, живой интерес!

Наше с ним знакомство состоялось в то время, когда Баталов лет пятнадцать уже нигде не снимался — принципиально, объясняя свое нежелание просто: «Не хочу». Возможно, он, обладая чрезвычайно тонким восприятием, раньше многих понял, куда движется наше кино, понял, что предложенная новая система координат — это не его, и отошел в сторону. Или, точнее, он остался на своем месте, а кино двинулось куда-то в сторону.

Я позвонил ему, говорю, что хочу снять «Казус Кукоцкого». Он начинает мне рассказывать, что он давно ничего не делает в кино, у него нет в этом необходимости, он целиком занят педагогикой и преподаванием во ВГИКе, — я понимаю, что это вежливая форма отказа. Но всё же мы встречаемся, я рассказываю о картине — и он соглашается. Он соглашается стать голосом Рассказчика.

При этом мне сказали, что у Алексея Владимировича серьезные проблемы с голосом, и даже есть шанс, что он может его потерять — если не голос вообще, то свой фирменный тембр — точно. Но другого голоса в фильме для меня уже быть не могло. И я иду на авантюру: еще за полгода до начала съемок решаю записать голос Рассказчика. Ради этого мне пришлось обмануть доверчивого Алексея Владимировича; я сказал, что материал уже отснят. Иначе, боюсь, он не согласился бы: слишком часто происходит так, что желание начать съемки отнюдь не означает, что фильм будет сделан; часто случается так, что отснятый материл еще не значит, что фильм получился. И для большого артиста всегда есть риск оказаться в неподходящей компании. В общем, я нагло наврал Баталову, и он этому поверил.

А когда мы закончили работать, я напомнил ему, что его ищет директор картины, чтобы заплатить гонорар. Он поднимает на меня свои чистые, прозрачные глаза:

— Юрий, а что, мне за это еще и заплатят?.. Понимаете, мне самому было интересно это делать, а вы мне за это еще и платите деньги?

И — поверьте! — это не было кокетством. Уже тогда, в 2005-м, это было трудно представить, а теперь и подавно такое просто невозможно. Но это было именно так. И я не уверен, что мне доведется встретить второго такого человека, который настолько полно и естественно сочетал бы в себе масштаб дарования, актерское мастерство и природную скромность. Между словами «Баталов» и «тактичность» можно было смело ставить знак равенства.

Примерно в те же годы я закончил собирать большую коллекцию журналов «Советский экран», с 1926 по 1952 год. Букинистические отделы, барахолки, аукционы — где я только ни находил нужные выпуски. А потом я решил собрать автографы тех актеров и режиссеров, которые в разные годы появлялись на обложке журнала. Лидером по количеству обложек за этот период был, разумеется, Баталов: он появлялся там трижды.

Я позвонил ему, рассказал эту историю, потом приехал к нему в Дом на Набережной. И тут меня ждал сюрприз. Навстречу мне вышел Баталов в тапочках, клетчатой рубашке и в тренировочных штанах; не было привычного костюма, галстука, отутюженных брюк. Меня, однако, поразило не это. Меня поразило то, что даже в этом облике он остался самим собой, он нисколько не проиграл. То же достоинство, тот же такт — всё то же.

Подписать три обложки — велика ли задача? Но он даже к такому, казалось бы, малозначительному делу отнесся с полной ответственностью и вниманием: советовался, как лучше подписать каждый из трех номеров, пробовал на черновике разные ручки, выбирал место для автографа — чтобы лучше смотрелось. В этом проявилось его врожденное чувство прекрасного: он ничего не хотел делать абы как, некрасиво.

В кино есть такое понятие — уходящая натура. Иногда уходят личности-символы, артисты — носители духа времени, настроения целой эпохи. Уходят те артисты, чья жизнь на сцене и на экране была чем-то большим, нежели работой по специальности. Уходят люди, которые были артистами от Бога. И их бытие в этом мире — всё, целиком, не только на экране, — было даром Божьим. Это был дар — нам, их современникам.

Спасибо вам, Алексей Владимирович.


Автор — режиссер, художественный руководитель театра «Модерн»

Автор
Юрий Грымов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе