«Я обычно мучаю актеров»

Режиссер Роман Каримов рассказал о вышедшем на большие экраны фильме «Вдребезги» и своей нелюбви к фестивалю «Кинотавр»


«Во мне «Кинотавр» с каждым днем убивал кинолюбителя, с каждым новым просмотром очередного «шедевра» мне хотелось бросить профессию и уйти шить сапоги. В Сочи ты реально как в воду опущенный ходишь и думаешь: «Блин, российское кино в жопе, индустрия в еще большей жопе. Что же делать?» – признался в интервью газете ВЗГЛЯД Роман Каримов.


Дебют Романа Каримова «Неадекватные люди» установил сразу несколько рекордов в российском кино. Он был снят 25-летним на тот момент режиссером-самоучкой за ничтожные по меркам индустрии 100 тысяч долларов, с лихвой окупился в прокате и собрал восторженные отзывы как критики, так и простых зрителей, обычно скептически настроенных по отношению к отечественному кинопродукту.


Но вместо того чтобы поставить выпуск ромкомов на поток, Каримов неожиданно снял «Вдребезги» – лихую трэш-комедию, состоящую из трех новелл. Ее герои – все те же «неадекватные люди», только на сей раз помещенные в более экзотические декорации, напоминающие фильмы Тарантино и Родригеса. Уровень абсурда – запредельный: школьницы-маньячки охотятся на попадающихся им на пути мужиков, какие-то фрики похищают популярного диджея, в третьей новелле с помощью ножей и кулаков выясняют отношения муж, жена и ее любовник.


В интервью газете ВЗГЛЯД Роман Каримов рассказал, за что не любит фестиваль «Кинотавр» и почему согласен работать только в условиях абсолютной творческой свободы.


ВЗГЛЯД: Почему вы вдруг обратились к жанру черной комедии?


Роман Каримов: Потому что до этого была романтическая комедия «Неадекватные люди», которая мне как зрителю не очень нравилась. Несмотря на фактический успех у публики и большинства критиков, я лично был недоволен тем, каким получился фильм. Мне хотелось попробовать себя в более экспериментальном, необычном жанре, чтобы юмор был ярче, тупее, трэшовее. Хотелось поиграть с разными стилистиками, чтобы можно было уходить то в фильм ужасов, то в экшн, то в триллер. То есть было желание поэкспериментировать за счет чужих денег, имея при этом полную творческую свободу. Именно это мы и сделали.


ВЗГЛЯД: Название родилось сразу?


Р.К.: Нет, сначала была версия «Абсолютное зло». Но это название не соответствовало ощущению от фильма, потому что сам фильм был такой дерзкий, яркий, непонятный, странный, а «Абсолютное зло» – ну, сразу кажется, что это такой масштабный фильм ужасов. Еще был промежуточный вариант «Провокация». Но «Вдребезги» идеально подошло.


ВЗГЛЯД: Вы удивились, когда фильм взяли в основной конкурс «Кинотавра»?


Р.К.: Да, очень сильно.


ВЗГЛЯД: Почему? Это было так неожиданно?


Р.К.: В свое время у меня была короткометражка именно формата «Кинотавра», которая называлась «Квартира 29». Я посылал ее на конкурс, всячески пытался продвигать, но ее не пустили. Точно так же, как и мой первый полнометражный фильм: очевидно, «Кинотавр» оказался слишком крутым для «Неадекватных людей». Но как только за нами появилась «мохнатая рука» большой компании, мою картину тут же взяли на конкурс. И при этом даже неважно было, что по жанру «Вдребезги» совершенно не соответствует фестивальному кино. А потом я побывал на самом фестивале, увидел техническое оснащение, посмотрел, как они устраивают показы. Это добавило неприятных впечатлений в общий котел. Из всех моих фестивальных опытов «Кинотавр» был самым отвратительным.


ВЗГЛЯД: То есть в контексте нового российского кино вы себя не почувствовали?


Р.К.: Вообще не почувствовал. Во мне «Кинотавр» с каждым днем убивал кинолюбителя, с каждым новым просмотром очередного «шедевра» мне хотелось бросить профессию и уйти заниматься каким-нибудь другим делом – сапоги шить, например. На «Сандэнсе», фестивале американского независимого кино, была обратная ситуация: ты идешь на фильм, выходишь из зала – и атмосфера вокруг такая, что хочется думать креативно, что-то делать, что-то создавать. А в Сочи ты реально как в воду опущенный ходишь и думаешь: «Блин, российское кино в жопе, индустрия в еще большей жопе. Что же делать?» После «Кинотавра» мне очень захотелось уехать куда-нибудь на Запад.


ВЗГЛЯД: А мне показалось, что были хорошие картины на конкурсе. «Охотник» Бакурадзе, например, вам не понравился?


Р.К.: Ну да, три человека, сидевшие в зале, могли оценить его. Я и моя жена Оля тоже были в числе зрителей. Оля спала, я дольше получаса не смог выдержать. Я даже не понял, что там у мальчика не было руки. Потом я увидел какого-то пацана, который был похож на того, который играл в «Охотнике», подошел к нему и говорю: «О, чувак, ты клево сыграл!» А его мать мне обиженно: «Это не он. Вообще-то у того мальчика в фильме не было руки». Я такой: «Да-а-а? Руки не было?»


ВЗГЛЯД: Что тогда понравилось?


Р.К.: «Упражнения в прекрасном». Хороший фильм. Причем по результатам «Кинотавра», где ему устроили овацию, они так и не смогли найти себе дистрибьютора. И не знаю, насколько тут сыграла роль моя личная рекомендация, но я Геворгу Нерсисяну, президенту нашей дистрибьюторской компании «Парадиз», постоянно на ухо нашептывал: «Упражнения в прекрасном», «Упражнения в прекрасном»... Теперь картина пойдет в прокат, хотя, может, они, конечно, и сами договорились. И про фильм Александра Гордона «Огни притона» хорошо писали и говорили, а воз и ныне там: до сих пор неизвестно, выйдет он или нет.


ВЗГЛЯД: У вас и в «Неадекватных людях», и во «Вдребезги» играют замечательные актеры. Как вам удалось их всех уговорить? Больших денег, как я понимаю, вы им предложить не могли.


Р.К.: Да, и многие отсеялись как раз на этой стадии. Так же быстро отпали слишком высокомерные – те, кто приходил на пробы и зачем-то начинал выделываться. Есть много факторов, которые ты понимаешь на стадии кастинга. Те, кто остался, – настоящие энтузиасты, с ними было интересно работать.


ВЗГЛЯД: По фильму складывается ощущение, что вы там все веселились на съемках – кино очень лихое.


Р.К.: Про веселье – спорный вопрос, я обычно мучаю актеров и делаю очень много дублей. Но у меня есть фишка: я заставляю людей чувствовать вину за то, что они ни хрена не могут сделать. То есть актеры у меня мучаются осознанием того, что я недоволен их игрой. И, гонимые этим чувством вины, они выкладываются на сто процентов.


ВЗГЛЯД: Вы, по-моему, первый в России режиссер, который открыл Яндекс-кошелек для благодарных зрителей. Зрители скидываются?


Р.К.: Я открыл его, потому что мне была интересна реакция. Захотят ли зрители отблагодарить тех людей, которые сделали понравившийся им фильм? Конечно, мы его завели не от хорошей жизни, мы же делаем независимое кино. Деньги приходят. Их мало, правда, но они приходят.


ВЗГЛЯД: Успех «Неадекватных людей» сильно изменил вашу жизнь?


Р.К.: Да, но не в лучшую сторону. Я провел девять месяцев в переговорах с различными компаниями, пытаясь понять, чего хотят от меня продюсеры и позволят ли они мне сделать хороший фильм. Ни одни переговоры так ни к чему и не привели: где-то я допускал ошибки, где-то – они. Лучше бы я эти месяцы потратил не на пустые разговоры, а на следующий сценарий или новую картину.


ВЗГЛЯД: Можно еще в недавно созданный Фонд кино обратиться. Не было такой мысли?


Р.К.: Мысль-то есть, только я не знаю, как это осуществить. Там же все через своих. Их «социально значимые проекты» – это фильмы о том, как великая Россия победила Грузию в августе 2008-го, или о том, какой великолепной была Сталинградская битва – скоро этот новый шедевр Бондарчука будем лицезреть.


ВЗГЛЯД: Они поддерживают и более скромные проекты...


Р.К.: Есть такой автор – Эфраим Севела, жил в СССР, потом эмигрировал. Он издается по всему миру. У меня есть права на его книги. Это замечательные гуманистические истории. Я везде эту весть разношу, всем рассказываю, что у меня есть чудесное произведение, и все люди, которые его читают, плачут. Это социально значимый проект. Но в итоге – ноль реакции.


ВЗГЛЯД: Как вы думаете, почему у нас в России почти нет молодых и независимых режиссеров-самоучек? Кроме вас вспомнить, в общем-то, и некого.


Р.К.: Молодых полно! Создатели «Шапито-шоу», например, хотя они не совсем молодые. Миша Местецкий, но он учился во ВГИКе. Он талантливее меня раз в десять. Мишу на «Кинотавре» в этом году заметили, его короткометражка «Незначительные подробности случайного эпизода» – лучшее, что я видел в кинематографе за последнее время. Михаил Сегал, который снял короткометражку «Мир крепежа», победившую все на том же «Кинотавре». Я фильма не видел, но если Местецкий не взял главный приз, а Сегал взял, то это должно быть что-то выдающееся. В России полно заказов на разные проекты, я по себе сужу, и в то же время подтягиваются новые молодые режиссеры, которые нужны и которых ищут.


ВЗГЛЯД: Звучит оптимистично. Зачем тогда уезжать куда-то из страны?


Р.К.: Если мы рассматриваем идеальную ситуацию, когда ты хочешь и зарабатывать, и при этом делать что-то качественное, то тогда лучше валить. Там больше свободы и больше денег. А если тебе нужно просто прокормить семью и делать среднестатистический продукт, но не прыгать за облака, как какой-нибудь Теренс Малик, то ты нормально проживешь и здесь. Но периодически надо будет прогибаться под продюсера, который будет диктовать тебе свои условия.


Ксения Реутова


ВзглядДебют Романа Каримова «Неадекватные люди» установил сразу несколько рекордов в российском кино. Он был снят 25-летним на тот момент режиссером-самоучкой за ничтожные по меркам индустрии 100 тысяч долларов, с лихвой окупился в прокате и собрал восторженные отзывы как критики, так и простых зрителей, обычно скептически настроенных по отношению к отечественному кинопродукту.


Но вместо того чтобы поставить выпуск ромкомов на поток, Каримов неожиданно снял «Вдребезги» – лихую трэш-комедию, состоящую из трех новелл. Ее герои – все те же «неадекватные люди», только на сей раз помещенные в более экзотические декорации, напоминающие фильмы Тарантино и Родригеса. Уровень абсурда – запредельный: школьницы-маньячки охотятся на попадающихся им на пути мужиков, какие-то фрики похищают популярного диджея, в третьей новелле с помощью ножей и кулаков выясняют отношения муж, жена и ее любовник.


В интервью газете ВЗГЛЯД Роман Каримов рассказал, за что не любит фестиваль «Кинотавр» и почему согласен работать только в условиях абсолютной творческой свободы.


ВЗГЛЯД: Почему вы вдруг обратились к жанру черной комедии?


Роман Каримов: Потому что до этого была романтическая комедия «Неадекватные люди», которая мне как зрителю не очень нравилась. Несмотря на фактический успех у публики и большинства критиков, я лично был недоволен тем, каким получился фильм. Мне хотелось попробовать себя в более экспериментальном, необычном жанре, чтобы юмор был ярче, тупее, трэшовее. Хотелось поиграть с разными стилистиками, чтобы можно было уходить то в фильм ужасов, то в экшн, то в триллер. То есть было желание поэкспериментировать за счет чужих денег, имея при этом полную творческую свободу. Именно это мы и сделали.


ВЗГЛЯД: Название родилось сразу?


Р.К.: Нет, сначала была версия «Абсолютное зло». Но это название не соответствовало ощущению от фильма, потому что сам фильм был такой дерзкий, яркий, непонятный, странный, а «Абсолютное зло» – ну, сразу кажется, что это такой масштабный фильм ужасов. Еще был промежуточный вариант «Провокация». Но «Вдребезги» идеально подошло.


ВЗГЛЯД: Вы удивились, когда фильм взяли в основной конкурс «Кинотавра»?


Р.К.: Да, очень сильно.


ВЗГЛЯД: Почему? Это было так неожиданно?


Р.К.: В свое время у меня была короткометражка именно формата «Кинотавра», которая называлась «Квартира 29». Я посылал ее на конкурс, всячески пытался продвигать, но ее не пустили. Точно так же, как и мой первый полнометражный фильм: очевидно, «Кинотавр» оказался слишком крутым для «Неадекватных людей». Но как только за нами появилась «мохнатая рука» большой компании, мою картину тут же взяли на конкурс. И при этом даже неважно было, что по жанру «Вдребезги» совершенно не соответствует фестивальному кино. А потом я побывал на самом фестивале, увидел техническое оснащение, посмотрел, как они устраивают показы. Это добавило неприятных впечатлений в общий котел. Из всех моих фестивальных опытов «Кинотавр» был самым отвратительным.


ВЗГЛЯД: То есть в контексте нового российского кино вы себя не почувствовали?


Р.К.: Вообще не почувствовал. Во мне «Кинотавр» с каждым днем убивал кинолюбителя, с каждым новым просмотром очередного «шедевра» мне хотелось бросить профессию и уйти заниматься каким-нибудь другим делом – сапоги шить, например. На «Сандэнсе», фестивале американского независимого кино, была обратная ситуация: ты идешь на фильм, выходишь из зала – и атмосфера вокруг такая, что хочется думать креативно, что-то делать, что-то создавать. А в Сочи ты реально как в воду опущенный ходишь и думаешь: «Блин, российское кино в жопе, индустрия в еще большей жопе. Что же делать?» После «Кинотавра» мне очень захотелось уехать куда-нибудь на Запад.


ВЗГЛЯД: А мне показалось, что были хорошие картины на конкурсе. «Охотник» Бакурадзе, например, вам не понравился?


Р.К.: Ну да, три человека, сидевшие в зале, могли оценить его. Я и моя жена Оля тоже были в числе зрителей. Оля спала, я дольше получаса не смог выдержать. Я даже не понял, что там у мальчика не было руки. Потом я увидел какого-то пацана, который был похож на того, который играл в «Охотнике», подошел к нему и говорю: «О, чувак, ты клево сыграл!» А его мать мне обиженно: «Это не он. Вообще-то у того мальчика в фильме не было руки». Я такой: «Да-а-а? Руки не было?»


ВЗГЛЯД: Что тогда понравилось?


Р.К.: «Упражнения в прекрасном». Хороший фильм. Причем по результатам «Кинотавра», где ему устроили овацию, они так и не смогли найти себе дистрибьютора. И не знаю, насколько тут сыграла роль моя личная рекомендация, но я Геворгу Нерсисяну, президенту нашей дистрибьюторской компании «Парадиз», постоянно на ухо нашептывал: «Упражнения в прекрасном», «Упражнения в прекрасном»... Теперь картина пойдет в прокат, хотя, может, они, конечно, и сами договорились. И про фильм Александра Гордона «Огни притона» хорошо писали и говорили, а воз и ныне там: до сих пор неизвестно, выйдет он или нет.


ВЗГЛЯД: У вас и в «Неадекватных людях», и во «Вдребезги» играют замечательные актеры. Как вам удалось их всех уговорить? Больших денег, как я понимаю, вы им предложить не могли.


Р.К.: Да, и многие отсеялись как раз на этой стадии. Так же быстро отпали слишком высокомерные – те, кто приходил на пробы и зачем-то начинал выделываться. Есть много факторов, которые ты понимаешь на стадии кастинга. Те, кто остался, – настоящие энтузиасты, с ними было интересно работать.


ВЗГЛЯД: По фильму складывается ощущение, что вы там все веселились на съемках – кино очень лихое.


Р.К.: Про веселье – спорный вопрос, я обычно мучаю актеров и делаю очень много дублей. Но у меня есть фишка: я заставляю людей чувствовать вину за то, что они ни хрена не могут сделать. То есть актеры у меня мучаются осознанием того, что я недоволен их игрой. И, гонимые этим чувством вины, они выкладываются на сто процентов.


ВЗГЛЯД: Вы, по-моему, первый в России режиссер, который открыл Яндекс-кошелек для благодарных зрителей. Зрители скидываются?


Р.К.: Я открыл его, потому что мне была интересна реакция. Захотят ли зрители отблагодарить тех людей, которые сделали понравившийся им фильм? Конечно, мы его завели не от хорошей жизни, мы же делаем независимое кино. Деньги приходят. Их мало, правда, но они приходят.


ВЗГЛЯД: Успех «Неадекватных людей» сильно изменил вашу жизнь?


Р.К.: Да, но не в лучшую сторону. Я провел девять месяцев в переговорах с различными компаниями, пытаясь понять, чего хотят от меня продюсеры и позволят ли они мне сделать хороший фильм. Ни одни переговоры так ни к чему и не привели: где-то я допускал ошибки, где-то – они. Лучше бы я эти месяцы потратил не на пустые разговоры, а на следующий сценарий или новую картину.


ВЗГЛЯД: Можно еще в недавно созданный Фонд кино обратиться. Не было такой мысли?


Р.К.: Мысль-то есть, только я не знаю, как это осуществить. Там же все через своих. Их «социально значимые проекты» – это фильмы о том, как великая Россия победила Грузию в августе 2008-го, или о том, какой великолепной была Сталинградская битва – скоро этот новый шедевр Бондарчука будем лицезреть.


ВЗГЛЯД: Они поддерживают и более скромные проекты...


Р.К.: Есть такой автор – Эфраим Севела, жил в СССР, потом эмигрировал. Он издается по всему миру. У меня есть права на его книги. Это замечательные гуманистические истории. Я везде эту весть разношу, всем рассказываю, что у меня есть чудесное произведение, и все люди, которые его читают, плачут. Это социально значимый проект. Но в итоге – ноль реакции.


ВЗГЛЯД: Как вы думаете, почему у нас в России почти нет молодых и независимых режиссеров-самоучек? Кроме вас вспомнить, в общем-то, и некого.


Р.К.: Молодых полно! Создатели «Шапито-шоу», например, хотя они не совсем молодые. Миша Местецкий, но он учился во ВГИКе. Он талантливее меня раз в десять. Мишу на «Кинотавре» в этом году заметили, его короткометражка «Незначительные подробности случайного эпизода» – лучшее, что я видел в кинематографе за последнее время. Михаил Сегал, который снял короткометражку «Мир крепежа», победившую все на том же «Кинотавре». Я фильма не видел, но если Местецкий не взял главный приз, а Сегал взял, то это должно быть что-то выдающееся. В России полно заказов на разные проекты, я по себе сужу, и в то же время подтягиваются новые молодые режиссеры, которые нужны и которых ищут.


ВЗГЛЯД: Звучит оптимистично. Зачем тогда уезжать куда-то из страны?


Р.К.: Если мы рассматриваем идеальную ситуацию, когда ты хочешь и зарабатывать, и при этом делать что-то качественное, то тогда лучше валить. Там больше свободы и больше денег. А если тебе нужно просто прокормить семью и делать среднестатистический продукт, но не прыгать за облака, как какой-нибудь Теренс Малик, то ты нормально проживешь и здесь. Но периодически надо будет прогибаться под продюсера, который будет диктовать тебе свои условия.


Ксения Реутова


Взгляд


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе